О социализме и русской революции - Роза Люксембург

«Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растет и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».[50]

Поэтому сегодня нам более, чем прежде, необходимо связать на практике то, что наши наставники оставили нам в качестве своего самого ценного наследия: теоретическую глубину, чтобы твердым рулем принципа направлять нашу повседневную энергию и решительную революционную энергию, чтобы время, навстречу которому мы идем, не нашло в нашем лице лишь мелких людишек.

Официозность теории*

I

Точно так же, как три года назад, когда развертывание движения за избирательное право в Пруссии* выдвинуло в центр обсуждения лозунг массовой забастовки, Каутский и теперь поспешил «приглушающе» вмешаться[51] в оживленную дискуссию о массовой стачке, вызванную результатами выборов в прусский ландтаг* и ходом кампании против военного бюджета*.

Каутский снова чувствует себя призванным спасти партию от серьезных опасностей. Он предостерегает от «авантюр», «заговоров» и «интриг», он мечет гром и молнии против синдикализма, путчизма, бланкизма, «революционной гимнастики», против Мостов и Гассельманов*, он изобличает «наших русских», которые-де враждебны всякой организации и усердно трудятся над тем, чтобы вызвать у масс отвращение к борьбе за парламентские права. Жаль лишь, что об этом плоде буйной фантазии можно сказать то же, что и о лошади Роланда:

Очень красива была та кобыла,Да жаль, что издохла она.

Все опасности, против которых ополчился Каутский, не что иное, как ветряные мельницы, созданные силой его собственного воображения.

Если бы Каутского попросили все-таки быть столь любезным и назвать имена и факты, привести сведения поподробнее, сказать, кем и какие «авантюры» и «заговоры» запланированы в партии, он, верно, не испытал бы ни малейшего смущения. Если для того чтобы прослыть путчистами, авантюристами, синдикалистами и «русскими», достаточно подчеркивать необходимость решительной наступательной политики партии, тактической инициативы, энергичного возобновления кампании за прусское избирательное право и в связи с этим обсуждать проблему массовой забастовки, то тогда эта категория злодеев представлена в партии до ужаса многочисленно. Значит, организации в Штутгарте, Эссене, Золингене, во всем Нижнерейнском округе, в Берлине, герцогстве Гота, в Саксонии, а также редакции «Gleichheit»*, брауншвейгской, эльберфельдской, эрфуртской, нордхойзерской, бохумской и дортмундской и многих других партийных газет состоят сплошь из одних авантюристов и синдикалистов, значит, в германской социал-демократии кишмя кишит «русскими».

Но, правда, Каутский с яростью ведет свой бой против совсем особого рода сторонников «массовых акций». Эти люди в его воображении, совершают грех, желая живьем пересадить в Германию «русские методы» массовой стачки. Поверить Каутскому, так эти люди день и ночь ни о чем другом и не помышляют, как о массовой забастовке, видят в ней панацею и сгорают от нетерпения развязать ее в Германии.

Каутский сообщает о приверженцах «массовых акций», во-первых, что они «без обиняков заявляют: каковы бы ни были экономические или политические условия, массы всегда готовы выйти на улицу, всегда готовы бастовать», а там, где, в виде исключения, это не так, следует искать «вину отдельных личностей».[52]

Во-вторых, Каутский рассказывает нам о тех же самых «массовых акционерах», что они настаивают на возможно скорейшем «стихийном возбуждении» немецких масс, а поскольку оно не желает наступать, категорически требуют от партии, чтобы та искусственно создавала эту стихийность «смелой инициативой, и притом немедленно».[53]

В-третьих, эти люди видят «во всякой сильной организации тормозящий момент акции», а отсюда делают вывод: «Ко всем чертям организацию, если она нам только мешает!»[54]

Поскольку Каутский хочет подкрепить существование мнимого «направления», против которого он воюет, главным образом высказываниями из моих статей, то самое простое — противопоставить его утверждения моим аутентичным высказываниям. В трех статьях, опубликованных в «Leipziger Volkszeitung» под заголовком «Бельгийский эксперимент», я дала себе труд доказать, что массовую забастовку нельзя вызвать искусственно по команде сверху, что массовая забастовка может стать действенной только тогда, когда имеется соответствующая ситуация, т. е. экономические и политические условия, а также если она стихийно возникает из роста революционной энергии масс подобно разразившейся буре.

«Здесь вопрос стоит так: или — или. Или ведут дело к политической буре масс, вернее, приводят к ней, поскольку таковая не дает вызвать себя искусственно, или дают пришедшим в возбуждение массам вступить в бурю; тогда надо сделать все, что делает эту бурю как можно неодолимее, мощнее, концентрированнее… или же вообще не хотят этой бури, но тогда массовая забастовка — заранее проигранная игра».[55]

И дальше со всей категоричностью:

«Политическая массовая забастовка не есть потому сама по себе, абстрактно взятая, чудодейственное средство. Она действенна только во взаимосвязи с революционной ситуацией, как выражение высокой, концентрированной революционной энергии масс и сильного обострения противоречий. Вылущенная из этой энергии, отделенная от этой ситуации, превращенная в заранее предрешенный, педантично проведенный по взмаху дирижерской палочки стратегический маневр, массовая забастовка в девяти случаях из десяти должна потерпеть неудачу» («Leipziger Volkszeitung», 19 мая).

В другой связи, при обсуждении вопроса о забастовке как средстве борьбы за прусское избирательное право, я говорю:

«Массовая забастовка в такой же малой мере есть чудодейственное средство, чтобы вывести социал-демократию из политического тупика или привести к победе несостоятельную политику, как избирательная борьба или любая другая форма борьбы. Она сама по себе тоже лишь одна из форм борьбы. Но ведь не техническая форма решает исход борьбы, победу или поражение, а политическое содержание, вся используемая тактика».

И далее:

«Мы живем в такой фазе, когда повлиять на важнейшие политические вопросы может только собственное вмешательство широких масс… Но и наоборот, применение массовой забастовки отнюдь еще не гарантирует размаха и эффективности социал-демократической акции в целом… Не сама по себе массовая забастовка в каком-то определенном случае является решающей, а политическое наступление как выражение общего курса партии».

И наконец, особенно в отношении борьбы за избирательное право в Пруссии:

«Однако было бы роковой ошибкой вообразить, будто вопрос о прусском избирательном праве можно было бы разрубить, подобно гордиеву узлу, одним ударом меча посредством, скажем, какой-либо проведенной по решению партийного съезда или по его заданию массовой забастовки… Сейчас на нас лежит обязанность не «готовить» какую-то определенную массовую забастовку, а так подготовить нашу организацию, чтобы она была пригодной для крупных политических боев, не «воспитание рабочего класса для массовой забастовки», а воспитание социал-демократов для политического наступления».

Так выглядит на деле фанатичная, путчистская, синдикалистская пропаганда, так выглядит «категорическое требование», чтобы партия «искусственно создала» стихийную массовую забастовку, «и притом немедленно».

Точно так же Каутский ухитряется бесстыдно поставить с ног на голову мое высказывание о соотношении организованных и неорганизованных в крупных массовых акциях. То, что я старалась доказать в «Leipziger Volkszeitung», так это точно ту же самую мысль, которую я уже семь лет тому назад высказала — тогда под оживленные аплодисменты Каутского — в моей брошюре о массовой забастовке:[56] социал-демократия не должна и не может ждать с крупными политическими массовыми акциями до тех пор, пока весь рабочий класс не станет организованным в профсоюзы и политическую партию, а напротив, войском нам послужат также и неорганизованные или враждебно организованные массы, если только партия сумеет в соответствующей ситуации стать во главе массовой акции.