Русская фантастика – 2016 (сборник) - Светлана Колесник

– Суеверия это! – воззвал отец Алексей. – От Лукавого!..

– А хоть от самого лешего, – невозмутимо сообщил председатель. – Главное, чтоб колхозу без вреда. А тут и польза есть: плывуньи эти пруд в порядке содержат – нам забот меньше.

– А как же нравственность? – Отец Алексей попытался зайти с другого бока. – Они ведь без одежи!..

– Так в воде же, – равнодушно пожал плечами председатель. – Кто их видит?

– А если не в воде?!

– А-а-а, во-о-он оно что, – протянул председатель и прозорливо глянул на отца Алексея. – Ну так это редко бывает, чтобы они на помост выбирались. А уж если выйдут, – лучше не глазеть. Не любят они этого. Хотя, – председатель вдруг ухмыльнулся. – Как мужик, батюшка, я вас понимаю: хороши они, заразы, трудно удержаться.

– Что?! Я?! Да чтобы я за девками?.. – задохнулся от возмущения отец Алексей, когда до него дошла суть председательских предположений. – Я духовное лицо! Я обет давал!..

– Ладно, ладно… – председатель махнул заскорузлой ладонью. – Вы человек еще не старый, не мое дело – как вы со своим обетом справляетесь. Да только поимейте в виду, людям я ничего запрещать не буду. Ах ты, песий сын! – гаркнул он вдруг без перехода, адресуя восклицание во тьму коровника, где уже несколько минут стояла подозрительная тишина. – Васька! А ну не смей перекуры устраивать – к вечеру доделать надо!

И, забыв про кипящего праведным гневом отца Алексея, тяжело топая сапогами, рванул в коровник – ловить нерадивого работника.

* * *

Вернувшись домой, отец Алексей долго кружил по тесной комнатушке. Вспоминалась то председательская ухмылка, то понимание в глазах. Как он смел такое подумать? Как дерзнул?! Не-е-ет! Не живать бесовским порождениям рядом с церковью! Что увидит его приход, выходя после службы? Голых вертящихся в воде девок? Надо что-то делать!

На следующий день отец Алексей пошел лично обходить дворы. Крестьяне встречали его радушно, приглашали в дом, усаживали за стол. В большинстве горниц были иконы – это радовало. Однако стоило только отцу Алексею изложить свою просьбу, как люди сникали. Слушая страстные речи священника, молча отводили глаза. Никто впрямую не возражал, но и следовать почину, видимо, не собирался.

Однако отец Алексей вернулся домой, все-таки надеясь на лучшее. Зашел в сарай, старательно выбрал крепкий брус, прибил к нему гладкую доску. Вытащил случайно найденные вчера запасы акварели, старательно, чуть ли не высовывая по-школярски язык, вывел на доске надпись. Вынес сотворенный плакат на берег, вкопал глубоко в землю. Полюбовался на дело рук своих. «Кормление русалок запрещено!» – значилось крупными буквами. Опасливо покосился на озеро – гладь была пуста и спокойна.

Весь день отец Алексей выходил на крыльцо, поглядывая то на возвышающийся плакат, то на пустые мостки. Все было в порядке: никто даже не пытался пробраться в запрещенное место. Проводив солнышко за горизонт, отец Алексей с чувством выполненного долга отправился спать. Ночь прошла тихо.

Ранним солнечным утром отец Алексий вышел наружу и первым делом кинул взгляд на шедевр вчерашнего труда. Сооружение было на месте. И это все. Потому что весь плакат был увит гирляндами пожухлых, уже начинающих засыхать водорослей, а на помосте – мокрые разводы, раскрошенные остатки ночного пиршества да небрежно брошенный платок, в котором отец Алексей опознал узелок давешней бабы Стеши. Стало понятно, что его речи прошли втуне. Отец Алексей стиснул зубы и ушел в дом.

Следующие ночи он не спал – дежурил.

Первой он выловил бабу Стешу.

– Так как же, батюшка, не кормить-то… – залепетала растерянно женщина, пойманная с поличным. – Вреда от них никакого, а польза большая… Водоросль убирают, рыбку разводят… Поют опять же красиво… Бывает, выйдешь на зорьке… – воодушевилась женщина.

Отец Алексей, тут же вспомнив недавнюю зорьку, налился маковым цветом.

– Баба Стеша! – прервал он старушку. – Не надо их кормить! Христом Богом прошу!

– Так… – пробормотала женщина. Помялась, глядя на пустой помост, махнула рукой. – Ладно, батюшка. Как скажешь, родимый…

Развернулась и, опустив голову, побрела обратно. Длинный подол цветастого платья цеплялся за мураву на тропинке, а в руке бессильно висел узелок с подношением.

Потом был пухлый веснушчатый парень, потом долговязый – косая сажень в плечах – тракторист. Потом парочка хихикающих девчат. А потом три дежурства были пустыми, и отец Алексей возрадовался. Терпенье и труд, как известно, все перетрут.

Следующая ночь, которую он решился провести наконец-то в постели, прошла спокойно. Но когда поутру он вышел на порог, то один взгляд на мостки подтвердил его опасения – ночью русалок кормили. И тогда он решился на крайние меры.

* * *

Строительная бригада ожидалась через несколько дней, но отцу Алексею хотелось сделать что-нибудь для храма уже сейчас. Он разбирал завалы, вытаскивал обломки досок, свалил несколько груд мусора и, несмотря на то что пот градом катил по лицу, щекам и шее, чувствовал глубокое удовлетворение – дело продвигалось.

В момент, когда он, пыхтя, пытался выдернуть из кучи обсыпавшейся штукатурки очередное упрямое бревно, позади послышалось тоненькое:

– Здрасьте…

Отец Алексей с неохотой выпустил непобежденную деревяшку, оглянулся. У дверей силуэтом на фоне льющегося снаружи света стояла девочка: короткое платьице, сандалетки на босу ногу, две мышиные косицы.

– И тебе не хворать, Машенька, – пожелал отец Алексей, опознав внучку бабы Стеши. Потер ноющую поясницу. – Гуляешь?

– Ага… – девочка, поколебавшись, шагнула через порог. – А тут ремонт?

– Что-то вроде, – признался отец Алексей.

– Хорошо, – кивнула посетительница.

Окинула серьезным взором рассортированные кучи строительного мусора, перевела взгляд на настоятеля, внимательно оглядела его с головы до ног:

– А почему ты в платье, как тетенька?

– Ну-у-у, это не платье… – замялся отец Алексей, позабавленный неожиданностью вопроса. – Я – настоятель, священник. А на мне – специальная одежда. Форма. У вас в школе есть форма?

– Есть. Только я еще не учусь. А что такое священник?

– Это человек для разговоров с Богом. Ты знаешь про Бога?

– Да, – важно кивнула девочка. – Мне бабушка говорила. Это тот, который наверху.

– Бог – он везде. И во всем. Это он сотворил мир вокруг, небо, солнце. И мы с тобой божьи творения… – попал на привычную стезю отец Алексей.

– А русалки? – перебила его девочка. – Они тоже?

Отец Алексей поперхнулся. «Если так рассуждать… – мелькнуло в голове. – Если с этой точки зрения…»

– А почему ты их не любишь? – не дала додумать Машенька.

– Э-э-э… – протянул отец Алексей, соображая, как объяснить ребенку… А, собственно говоря, что объяснить? Про купающихся голых женщин?

– А бабушка говорит – они хорошие, людям помогают. Значит, о них нужно заботиться, – гнула свое девочка. – А бабушку надо слушаться. Правильно?

Ну что тут скажешь?

– Машенька, ты пока беги, поиграй, – елейным голосом предложил отец Алексей, прибегая к всегдашней трусливой уловке взрослых. – Я работу доделаю, и мы с тобой потом поговорим. Хорошо?

Девочка, словно подозревая в обмане, нахмурила светлые бровки, неохотно кивнула:

– Ла-а-адно…

Маленькая фигурка исчезла за дверным проемом.

Отец Алексей вытер со лба пот и вернулся к работе. Однако короткий разговор с неожиданной гостьей никак не шел из головы. Отец Алексей таскал доски и думал.

Чего, спрашивается, он так взъелся? Ну русалки, ну с хвостами. Худого вроде и впрямь ничего не делают. А коль вспомнить первую встречу, так и не скажешь, кто кого тогда пуще напугал. Окатили его холодной водицей, так подумаешь – невидаль! Вот ворвался бы он в женскую баню – тьфу-тьфу-тьфу! – так бабы могли бы и шпарным кипяточком попотчевать. Может, зря он придумал эти крайние меры – разобрал доски на помосте? А ну как кто пойдет да оступится? На бывшем плакате «Кормление русалок запрещено» он, вестимо, повесил бумагу: «Внимание! Помост разобран!», но кто его знает…

– А-а-а! – донесся откуда-то с улицы далекий и пронзительный крик.

Отец Алексей швырнул в сторону доску и выскочил наружу. Внизу, рядом с разобранным помостом, среди солнечных бликов, весело пляшущих на воде, отчаянно била руками маленькая фигурка.

Отец Алексей кинулся к озеру. Мелькали кусты, скакала тропинка под ногами, зелень травы слилась в одну сплошную линию. Он вылетел на берег, в один миг миновал целую часть настила, упал на живот, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь толщу воды. Где она?! Только ведь была?! Вскочил, сдернул рясу – не умея плавать, но собираясь нырять.

Вода вдруг всколыхнулась, и Машенька показалась на поверхности. Отец Алексей рванулся, схватил, дернул кверху судорожно кашляющую девочку. Крепко прижал ее, насквозь мокрую к себе и тут только понял, кто помог ей подняться. Русалка! Фиалковые, нечеловеческого вида глаза сверкнули сердито, и плывунья, оставив только расходящиеся круги, бесшумно ушла под воду.