Удачный брак - Маккрейт Кимберли

— Я к Милли Фабер, — сказала я дежурной медсестре.

Та изучила список пациентов.

— Палата шестьсот три. По коридору и налево, — сообщила она, не поднимая головы.

Я прошла по тихому коридору. Тишина казалась даже хуже толп больных. По крайней мере те пациенты были в состоянии передвигаться. А здесь все, похоже, были прикованы к постели.

Как могло получиться, что еще вчера Милли была бодрячком, а сегодня оказалась в палате для тяжелобольных? С другой стороны, моя мама прошла путь от совершенно здоровой до совершенно мертвой за несколько секунд. Да и Милли, если честно, не казалась совсем уж бодрячком.

Я тихонько постучала, открыла дверь с номером 603 и с облегчением увидела, что Милли, вытянувшись по струнке, сидит в кресле с ноутбуком на коленях, а на грязноватом линолеуме разложены бумаги. На ней была темно-синяя блуза, а не больничная ночнушка, и за эти сутки она не потеряла все свои волосы и не сбросила еще пару килограммов.

— Тебе обязательно это делать? — спросила я.

— Делать что? — хрипло спросила Милли, не отрывая глаз от экрана ноутбука. Но ее лицо просветлело в тот же момент, как она услышала мой голос.

— Работать.

Она пожала плечами:

— Тут или работать, или волноваться. Лучше чем-то заниматься.

Чем дольше я вглядывалась в Милли, тем хуже она выглядела.

— Все серьезнее, чем ты мне говорила, да?

Милли нахмурилась, уставившись в ноутбук. Она помолчала еще минуту, а потом наконец посмотрела на меня.

— К тому моменту, как рак обнаружили, он уже дал метастазы. В легкие, в кости и в печень. Троекратное «везение». Уникальный случай. Мне повезло.

— Милли, черт побери! — Я уселась на подоконник. — Мне так…

Милли подняла руку:

— Ты же знаешь, мне не хочется, чтобы меня жалели. А вот чего мне хочется, так это поговорить, какую глупость ты совершила, когда поперлась туда. Мне казалось, мы обо всем договорились?

— Поперлась куда?

Она нахмурилась:

— Ну, давай хоть в лицо мне не врать. Сэм мне все рассказал.

— Сэм? — переспросила я. — У тебя даже телефона его нет.

— Я проходила утром мимо вашего дома по дороге сюда, — безо всякого выражения сообщила она. — Прям как чувствовала, что ты в самоволке. Я же детектив, не забыла?

Сэм знал, что я поехала в Сент-Коломб-Фоллс. Я же выдала ему это как угрозу: если со мной что-то случится, то ты будешь виноват! Во всем теперь виноват он.

— И что именно сказал тебе Сэм?

Милли положила какую-то папку себе на колени и накрыла ее ладонями. Руки стали костлявыми — руки старой женщины.

— Что ты поехала на север штата поговорить с отцом той погибшей девушки. Которого, если я не ошибаюсь, ты подозреваешь в ее убийстве. — Она подняла брови. — Но этого Сэм не знал. Казалось, он слегка недоумевал, почему ты вообще помогаешь не пойми кому в деле об убийстве. Похоже, он вообще многого не знает. Но он милый парень. Общительный.

— Что это значит?

Она что, застукала Сэма пьяным уже в полдень?

— Ну, помимо прочего Сэм понятия не имел, кто я вообще такая. — Она вскинула подбородок и устремила на меня взгляд воспаленных глаз.

Я пошевелила губами, пытаясь что-то сказать. Но что? Пожалуйста, только не сейчас? Пожалуйста, только никогда? Милли, видимо, заметила панику в моих глазах. Ее лицо смягчилось.

— Ладно, — продолжила она. — Я могла бы отложить всю эту ерунду, если бы ты мне сказала, что поедешь туда одна.

— Это не могло ждать, — ответила я, жестом обвела палату. — И это нельзя отложить.

— Все всегда может подождать. Поверь мне. Этот парень не стоит того, чтобы рисковать жизнью.

— Это не могло ждать, — повторила я. — Ради меня же.

— Что это значит?

Я сделала глубокий вдох. Прятаться негде.

— Зак Грейсон вынудил меня работать на него. Угрожает раскрытием компрометирующей информации, если я не останусь, пока его не освободят.

— Серьезно?

— Серьезно.

— Ну так скажи ему, чтоб шел на три буквы! — закричала Милли.

— Ты же знаешь, как работает шантаж? — спросила я. — Говоришь шантажистам, чтобы шли на три буквы, а потом они делают всякие гадости, которые ты не хочешь, чтобы они делали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Погоди, это из-за…

— Нет. Об этом Зак не знает. По крайней мере, по моим сведениям.

— А что он тогда мог вообще нарыть на тебя? — Она фыркнула и, помолчав, вдруг подалась вперед, снова приподняв брови. — Стоп! Ты ведь не ходила на всякие там секс-вечеринки?

Я покачала головой:

— Все дело в Сэме. Он… алкоголик. — Слово больно царапнуло горло даже сейчас. — Отсюда все проблемы. Остальное берет начало отсюда. Сэм по пьяни попал в ДТП, на него подали в суд, и теперь мы должны целую кучу денег. Я солгала о своем финансовом положении, когда заполняла декларацию при приеме на работу в «Янг & Крейн», поскольку переживала, что они меня не возьмут. А нам ужасно нужна эта работа, чтобы выбраться из долгов. Разумеется, меня уволят, если Зак им расскажет. Меня лишат лицензии. Карьере конец.

— Вот же ублюдок! — Молли с отвращением покачала головой. — А как, черт побери, он это выяснил?

Я пожала плечами:

— Кто ж знает. Другие детективы?

— Готова поспорить, им-то он платит. — Она улыбнулась.

Вошла медсестра, неся на подносе иголки и маленькие бутылки с лекарствами. Она поставила поднос на тумбочку рядом с Милли и, не глядя никому из нас в глаза, начала суетиться, методично подсоединяя всякие трубочки.

— Готовы начать в десять, дорогая? — спросила она у Милли, ее голос на две трети был механическим, а на треть поистине добрым.

— А то! Сейчас только закончу со своей подругой.

— Конечно, дорогая, — рассеянно отозвалась медсестра, когда у нее зажужжал телефон. — Я скоро вернусь.

Она поторопилась в коридор, уже прижимая трубку к уху.

— Ладно. Я скоро придумаю, как разобраться с Заком Грейсоном, — сказала Милли, когда медсестра вышла. — А пока расскажи, что тебе удалось выяснить. Ты добыла отпечатки? Не хочу потакать такой бестолочи, как ты, но как только я выяснила, что ты поехала туда, я связалась с лабораторией и выбила из них согласие провести еще один сравнительный анализ в срочном порядке, как только у нас будет образец. Только один, может быть, с отпечатком на стене, может, с тем, что на сумке. Но по крайней мере они согласились выставить счет постфактум. Мне нужно только позвонить и дать отмашку.

— А как же Винни?

Милли отмахнулась:

— Всего-то один образец. Он переживет.

— Ты ему не сказала.

— Пока нет.

— Спасибо, — выдохнула я. — Но, к несчастью, в Сент-Коломб-Фоллс выяснилось, что все мои предположения в корне неверны. Оказалось, что Ксавье Линч приходится Аманде дядей, а не отцом. Отец Аманды не мог при всем желании ее убить, поскольку он мертв. Это случилось двенадцать лет назад. Отец напал на подругу Аманды, Аманда заступилась за нее. В итоге мертвы и отец, и подруга.

Милли присвистнула.

— Мне это подтвердили в окружной канцелярии. Аманда была несовершеннолетней, так что уголовное дело под грифом «секретно», но они мне достаточно рассказали.

— Но я думала, у нее целый дневник посвящен тому, как за ней следит папаша?

Я кивнула:

— И она рассказывала подружкам в Центр-Слоуп, что ее подруга жива-здорова и живет на Манхэттене. Аманда тревожилась, похоже, у нее были галлюцинации, а значит, все ее наблюдения под большим вопросом. Ну, или так скажет прокурор.

— То есть ее никто не преследовал?

Я пожала плечами:

— Никто. Ну или кто-то, но не отец.

— Странно, что твой дружок Зак ничего не заметил. — Под словом «странно» Милли подразумевала «черт побери, этого быть не может!».

— Очевидно, Аманда внешне вела себя как нормальный человек. Ее подруги тоже ничего особого не заметили. Но они знакомы-то всего пару месяцев. У нее была работа, она замечательно заботилась о сыне, все так говорят. Наверное, галлюцинации не переходили границ. Зак утверждает, что она за эти годы не упоминала своего отца, как и преследователя. Хотя они, похоже, не особенно много разговаривали.