Посёлок - Кир Булычев

— Вы сильно пострадали во время войны. Сильно пострадал весь город. Мы стараемся вам помочь. Постарайтесь мне поверить. А теперь вам принесут пищу. Вам надо подкрепиться. Кирочка, — обратился человек в белых перчатках к женщине, — возьми поднос сама. Понимаешь?

— Одну секунду. — Женщина вышла из комнаты.

Ранмакан поглядел ей вслед, стараясь увидеть, что там за дверью, но увидел только часть такой же зеленой стены коридора.

В коридоре Кирочку ждала тетя Миля. Она не выдержала и прибежала к двери госпиталя, и стояла здесь, слушая по внутренней связи происходящее, и надеялась, что ее помощь может понадобиться. Она стояла рядом с кухонным Гришкой и смотрела, чтобы тот по услужливости не открыл колпака, под которым стоял куриный бульон и сухарики, — не дай бог, микробы пролезут.

— Ну как он? — спросила она у Кирочки, которая взяла поднос из рук Гришки. — Оживает?

— Вы же слышали, тетя Миля. — Кирочка показала подбородком в сторону динамика, в котором успокаивающе журчал голос Павлыша.

Ранмакан не отвечал доктору. Тот уже представился: доктор Павлыш. Непонятное, странное имя. Его и не произнесешь. Ранмакан старался привести в порядок мысли, но они никак не хотели приходить в порядок. Ранмакан только понимал, что случилось нечто очень страшное и необычное, если в городе распоряжаются уроды с пятью пальцами. Вошла женщина с желтыми волосами. Она несла поднос, накрытый прозрачным колпаком. На подносе стояла чашка с чем-то дымящимся. Чашка была знакомой (Бауэр настоял, чтобы посуду для кормления пациента принесли из города). Ранмакан понял, что голоден.

Женщина подошла к куполу, покрывающему его кровать, и приставила колпак с подносом к прозрачной стене. Странным образом колпаки объединились, как объединяются мыльные пузыри, если их осторожно приблизить друг к другу. Ранмакан ощутил, как подушка и верхняя часть кровати медленно поднимаются, заставляя его сесть, а сбоку, из стены, вдруг вылез столик и повис у него перед грудью. Поднос, не разорвав пленки купола, проник в замкнутый мир Ранмакана и лег на столик.

— Если вам неудобно есть при нас, — сказал Павлыш, — мы можем уйти.

— Нет уж, — ответил Ранмакан. — Я тут не хозяин.

Он решил пока не задавать вопросов. Вспышка собственного страха была ему неприятна и снижала его шансы обмануть тюремщиков, убежать, скрыться от них. Надо держать себя в руках, будь они хоть злые драконы.

Павлыш уселся в кресло пульта.

Ему за последние дни пришлось пройти три сеанса гипноза, пока он разобрался в принципе действия этих приборов. Теперь все в порядке. Павлыш не смотрел в упор на первого человека планеты, но краем глаза видел его и отлично знал, что творится у того внутри: и как работает сердце, и насколько напряжены нервы. На минутку он отключил лингвиста и спросил по внутренней связи корону Вас, не стоит ли ввести успокаивающее. Тот ответил, что не надо: организм отлично справляется с нагрузкой.

Ранмакан подозрительно взглянул на Павлыша. Тот снова говорил на непонятном языке, таился — значит, замышлял что-то. Ранмакан по натуре был недоверчив. Недоверчивость — одно из основных качеств бедного человека в большом городе. Ранмакан мало кому верил.

Ранмакан допил бульон, взял последний сухарь и, хрупая им, присматривался к Павлышу.

Павлыш убрал посуду. Наступило неловкое молчание. Ранмакан ждал, что скажет доктор. Доктор глядел на Ранмакана, думал, как это сделать лучше, легче, безболезненней. Перед ним сидел, опершись на подушку, человек с очень бледным, голубоватым лицом и с иссиня-черными прямыми волосами. Кожа на скулах, казалось, оттягивала книзу углы его черных глаз, делая выражение лица скорбным. Туго сомкнутые губы также были опущены уголками вниз. Щеки и подбородок гладкие.

«Волосы на лице не растут», — подумал Павлыш.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Ранмакан из Манве.

— Манве — это город, в котором вы живете?

— Да, это город. Чего спрашивать? Вы и без меня знаете.

— Нет еще, — ответил доктор, и по всему видно — сказал правду. — Сколько вам лет?

— Тридцать.

«Значит, тридцать четыре по нашему счету, — подумала Кирочка. — У них год длиннее».

— У вас есть семья, родственники?

— Никого у меня нет. — Ранмакану допрос не нравился. — Возьмите мои документы и посмотрите.

— Документов ваших у нас нет.

— А зачем вам все про меня знать?

Ранмакан думал, что на такой наглый вопрос последует вспышка гнева тюремщика. Но тот сделал вид, что не обратил внимания на вызывающее поведение пленника.

— Мы очень мало знаем о вас, — объяснил Павлыш. — И нам, очевидно, в будущем придется работать вместе. Вот и хочется познакомиться.

— Так не знакомятся, — ответил Ранмакан. — Вы все у меня хотите узнать, а про себя — ни слова.

— В свое время сами расскажем. Хорошо, что у вас нет семьи.

— Почему?

— Потому что она погибла бы.

— Как так?

— Погибла бы в той войне, жертвой которой стали и вы.

— Ну, меня не сильно повредило. А что, большие жертвы?

— Да, большие.

— А вы — санитарный отряд, благотворители?

— В какой-то мере, мы — санитарный отряд.

— Тогда развяжите меня и отпустите. Я здоров.

— Вы не связаны. Скоро вам принесут одежду, и тогда сможете встать с постели. Но вряд ли вам удастся сейчас уйти отсюда.

— Ага, так я и знал. Я у вас в плену.

— Нет, Ранмакан из Манве, — сказал доктор. — Вы в плену у себя. У своего города, у своего мира.

Ранмакан посмотрел на женщину с желтыми волосами. Та сидела не шевелясь и перебирала пальцами — как у них много пальцев — край белой одежды. Волнуется. Ранмакан чувствовал приближение чего-то страшного, не направленного против него лично, но тем не менее очень страшного; он хотел бы оттянуть это страшное, которое таилось в ответах на его же вопросы, а тогда надо бы замолчать и ничего не спрашивать, но Ранмакан не мог остановиться.

— Что случилось с городом? — спросил он.

Он не хотел, чтобы ему отвечали, он уже знал ответ.

— Ваш город погиб, — ответил доктор.

Ранмакан почувствовал, что он, маленький, одинокий, голый и беззащитный, как насекомое, приколотое к листу бумаги, виден всем и подвластен всем бедам.

— Так, — сказал Ранмакан, и веря и не веря доктору. — Город погиб. А люди?

— Люди погибли тоже.

— И что же, я один живой остался?

— Да, вы один.

— Как же?

— Вы разрешите, я отвечу на этот вопрос позже? — спросил доктор. — Это довольно опасно.

— Нет, — возразил с неожиданной яростью Ранмакан. — Вы мне ответите сейчас. Сейчас же!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});