Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

– Ты что, озверел?! – сердито выкрикнул я, потому что, окажись я чуть менее проворным, запросто мог бы сломать себе шею.

Конь не отвечал, его уши напряглись и вытянулись перпендикулярно шее, так что за них можно было бы схватиться и повернуть на сто восемьдесят градусов его тупую голову. Еще между его торчащими ушами можно было натянуть веревку и развешивать выстиранные вещи для просушки.

Проследив направление его взгляда, я понял, что так поразило и привлекло моего спутника. В некотором отдалении, возле самой опушки светлой рощицы паслось несколько симпатичных серых лошадок. Поскольку хозяев поблизости видно не было, я решил, что они дикие. Лошадки играли друг с другом, скакали, били в воздухе темными копытами и щипали сочную траву…

– Я тебя понял, приятель, – сказал я, – к таким вещам я всегда отношусь с сочувствием, ты давно никого не видел, с кем можно было бы порезвиться? Ну поехали к ним.

Такого рода инстинкты хорошо понятны каждому правильно ориентированному самцу. Подъедем, познакомимся, если у него сложится, придется мне его немного подождать, посижу вон на тех холмах. В конце концов, от Оссиана нам удалось смыться только благодаря моему черному скакуну, я как будто никуда особенно не спешу, так почему бы не дать ему насладиться радостями животного секса…

Я развернул длинноухого, и мы медленно направились к лошадкам, не потому что я не подстегивал его, а просто он избрал осторожную иноходь – опасался их напугать или пытался произвести впечатление. На меня он только сердито фыркнул – должно быть, считал, что я стану дополнительной помехой для его воссоединения с симпатичными дикими кобылками. Я пригляделся к ним еще раз и вдруг заметил деталь, ранее не замеченную мною. Лошадки были не совсем обычные. На их покатом лбу, там, где у обычных лошадей гладкое место, торчал на несколько ладоней длинный и острый шип – кое-кто назвал бы это образование рогом, но он был серебристо-золотой, посверкивающий в лучах солнца и необычайно острый, так что рогом его назвать можно было только с очень большой натяжкой.

– Так, стоп-стоп-стоп. – Я потянул на себя поводья. – Ну-ка, дружище, притормози, это вовсе не лошадки, это единороги… Точнее сказать, единорожицы…

Четыре кобылки с серебристыми шипами на лбу пасутся на лугу, словно так и должно быть… А между тем они только и поджидают каких-нибудь путников. Чтобы потом с этими путниками позабавиться подобно тому, как забавлялся Ракрут де Мирт с теми несчастными, которые забредали в его замок.

Конь не послушался меня, он вовсе не желал останавливаться, сердито затряс головой и зафыркал, выпуская из ноздрей целые фонтанчики слюны…

– Ну хватит, хватит, – я попробовал его развернуть, но длинноухий был непреклонен.

– Идиот, – прошипел я ему в самое ухо, – ты приглядись, это же не лошади, это – единороги.

Но на него мои аргументы никак не действовали Осознав, что бороться с его природными инстинктами жеребца-осеменителя совершенно бесполезно, я ловко спрыгнул на землю и отпустил его.

– Давай, – сказал я, – вперед, иди к своим единорожицам, только учти, что ты плохо кончишь, они опоят тебя зельем и прикончат…

Про зелье единорогов в книге ведьм было сказано совсем мало. Мне было известно только, что такое зелье существует. Как его готовят и как оно действует, я совершенно не знал, но единорогам почему-то не доверял. Ну не вызывали эти кобылки доверия, и все тут. Существа, которые по своему желанию могут становиться либо лошадью, либо человеком, не внушали мне уверенности в своей порядочности. Достаточно представить, что может вытворять парочка таких единорогов в период брачных игр, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. Нет уж, лучше держаться подальше от этих отвратительных извращенных созданий.

После того как я отпустил длинноухого, он, издав лошадиное веселое ржание – друг называется, – помчался к кобылкам под перестук собственных копыт, а я остался стоять на лужайке возле дороги, уперши руки в бока и рассматривая с легкой ненавистью единорожиц, так легко отнявших у меня друга.

Его появление было встречено с восторгом, лошадки принялись кружиться вокруг жеребца и издавать веселое ржание. Нет, конечно же, я его понимал, я бы на его месте тоже легко угодил в расставленную ловушку – самцу всегда сложно бороться с искушениями, особенно если у него недостаточно стойкие моральные принципы, а какие моральные принципы, спрашиваю я вас. могут быть у коня? Сплошные условные и безусловные рефлексы. И если его не били копытом в нос все лошадки, к которым он только хотел приблизиться, у него вряд ли развилось чувство осторожности в общении с противоположным полом. Так что для обмана, одурманивания, приведения в бессознательное состояние длинноухий был идеальным клиентом. Я почувствовал сильный укол совести где-то в области сердца: я должен вытащить его из неприятностей. В некотором роде я был ответственен за то, что он попал в лапы… под копыта… в путы… коварных единорожиц.

«Уничтожить их прямо сейчас огненными знаками, вступить с ними в схватку и отбить длинноухого?»

Я сурово сдвинул брови и решительно двинулся к ним, как истинный солдат справедливости рассматривая все варианты дальнейшего развития событий.

События, между тем, пока развивались вполне мирно. Лошадки скакали вокруг длинноухого, он блаженно озирался, не в силах выбрать из них какую-то одну… Я приблизился и остановился. Две единорожицы мигом оценили обстановку, покинули длинноухого и принялись скакать вокруг меня, делая странные движения гривастыми шеями.

Моему коню это не очень понравилось, он уставил в мою сторону красноватый глаз и некоторое время обозревал возникшие непотребство. Потом его внимание переключилось на тех лошадок, что остались возле него, и он стал скакать вместе с ними. Они помчались куда-то по полю… Единорожицы, бывшие рядом со мной, тоже стали прыгать, приглашая меня принять участие в этой веселой игре, но меня было довольно сложно очаровать лошадиными прелестями, к тому же я все еще подозревал какой-то подвох. С опасением поглядывая на их острый рог, торчавший точно в середине лба, я решительно отодвинул их в стороны и проорал длинноухому:

– Эй ты, иди сюда!!! Тпру… Тфру… Тьфу ты…

В этот момент до них, видимо, дошло, какую ошибку они совершают. Когда, вдоволь наоравшись, я понял, что коня мне таким образом не подманить, и обернулся, передо мной стояли две необычайно красивые барышни, одетые в серые сарафаны. Их прямые пепельные волосы падали на худые плечи, у одной я заметил серебряную нить, вплетенную в пышную шевелюру.

– Опа, – сказал я, хотя чего-то такого ожидал, – здрасьте, сударыни…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});