Код Гагарина - Дмитрий Юрьевич Дубинин

прихоти было гораздо легче… и приятнее. Я чувствовал себя счастливым до неприличия. «Ассасин», – вспомнилось мне слово и его истинный смысл. Так называли самых счастливых людей на свете… И самых опасных. И – что важно – живущих очень недолго…

Мозг снова пресек зачатки восстания, и я опять был готов к подвигам во славу моей Прекрасной Дамы.

– Милый, – сказала Кэсси, – ты должен стать одним из нас. Я думаю, ты примерно представляешь уже, кто мы, какие мы и чего добиваемся. Ты должен мне верить, Андрей. Верь мне. Обязательно верь.

Я энергично закивал головой – конечно, разве же может быть иначе!?

– Ты уже многое знаешь о работах Геннадия Ратаева. Знаешь, кто за ним охотится. Вспомни людей, которые могли тебя убить!..

Мне не нужно было приводить аргументы. Я открыл рот, и тут же «слил» очаровательной американской украинке все, что я знал. Про журналиста Чаповалова и его «доброжелателей». Про покойного Павла и про хакера Сколопендру, который должен открыть мне пароль от почтового ящика Геннадия. Про банду, состоящую из Гуцула, Лымаря, Студента и покойного Кислого, и о том, какие они ужасные и мерзкие. Затем начал рассказывать о том, какой неприглядный поступок совершили мы с Татьяной, обманув Бэрримора и проникнув в дом. Собрался было рассказать еще про Эльвиру и Курача, но почему-то меня «переклинило» на отношения с Кэсси с Виктором, и тогда Кэсси остановила мой словесный поток очень простым и милым способом: приложила свои нежные пальцы к моему рту. Думаю, излишним будет сообщать, что я немедленно поцеловал их.

– Сегодня в пять часов мы соберемся здесь, – сказала Кэсси. Прибудут «братья» из Штатов, Виктор, может быть, еще кто-то… Ты приедешь тоже. Тогда и расскажешь нам все подробнее. И если у тебя есть какие-то документы, то вообще превосходно… Мы ведь давно присматриваемся к тебе и считаем, что ты просто обязан стать одним из нас. Мы еще никогда не встречали здесь, в России, столь достойного человека, который, еще не зная о нашем Обществе, уже примерно представлял бы себе, пусть даже на интуитивном уровне, каким должен быть совершенный мир и какие совершенные люди должны жить в нем…

… Друзья, я «поплыл» так, что мало не показалось бы никому. Поплыл, словно дохлый судак по течению. Но я понял, что сегодня мне надо прибыть сюда снова. И принести с собой ВСЕ, что я уже знаю про Геннадия, про старинную тайнопись и про конкурентов. Включая бумажные носители. И разумеется, дополнить мой рассказ… Я еще порывался выразить нежность по отношению к моей любимой, но мне мягко и вместе с тем настойчиво было рекомендовано сейчас покинуть территорию дачи, сесть в уже вызванное такси, отправиться домой и собрать все, что я должен принести на сегодняшнюю встречу.

– Андрей, ты навсегда запомнишь сегодняшний вечер, – с улыбкой сказала мне Кэсси. – Такое бывает только один раз. Это самый важный день в твоей жизни. Вот это обязательно прочти, – она протянула мне тонкую пачку принтерных распечаток. И постарайся выучить… Давай, езжай. И возвращайся.

Я в очередной раз подивился предупредительности и заботе Кэсси. В таком состоянии, как сейчас, мне самому за руль было садиться нельзя. Голова по-прежнему шла кругом, а неизвестно что нашли бы у меня в крови, если инспекторам вдруг пришло бы в голову отправить меня на экспертизу… Может быть, такое, за что права отбирают лет на двадцать. Или вообще пожизненно.

– …У тебя такой вид, будто тебя только что в пионеры приняли, – съязвил немолодой лысый таксист, обратив внимание на мою физиономию, когда мы выехали на дорогу, ведущую в город. – Или что ты наконец-то потерял девственность.

Мне захотелось его убить…

Когда я вернулся домой, то нежные и острые эмоции меня немного отпустили, и я стал действовать четко, последовательно и планомерно, словно хорошо отлаженный механизм. Для начала я включил компьютер и распечатал все копии документов, припрятанных Эльвирой. Нашел наши с Татьяной наброски (о Татьяне долго думать я не мог, все мысли о ней вылетали из головы напрочь, словно «выщелкивались»). Проверил планшет Павла (новых писем не было) и начал звонить Сколопендре. Я знал, что пароль от личной почты Ратаева – это сейчас то, что особенно нужно Обществу. Моему Обществу. Сколопендра не отвечал. Вернее, не так – номер был недоступен. А это означало, что телефон, скорее всего, выключен… Меня это бесило. Впрочем, времени было еще полно, и я надеялся, что Сколопендра рано или поздно объявится. А пока я решил составить список тезисов для моего рассказа для Общества. Я решил, что если подробно напишу обо всем, что я знаю, то это мне обязательно зачтется.

Попутно я ел. Я изрядно опустошил холодильник и хлебницу, потому что организм не просто требовал, он настаивал на возмещении затраченных калорий. Вспомнилось слово из наркоманского сленга «свин», но замененные участки мозга опять заблокировали бунтующие ячейки памяти.

* * *

На даче меня действительно ждала вся эта компания. В каминной, где снова задрапировали стены и зажгли красные фонари и красные свечи, находились Кэсси, Ричард, Дэвид и Виктор. Они сидели вокруг столика, придвинутого к дивану: Кэсси и Виктор – на этом диване (что мне не очень нравилось), американцы – в креслах. Все, включая и женщину, были облачены в грубые «власяницы». На шее у каждого из них висело по одному из символов: у Ричарда была теперь пентаграмма, у Дэвида – крест, у Виктора – вырезанное из кости козлоподобное существо, у Кэсси – настоящий цветок розы. Когда я вошел, все «рыцари круглого стола» встали. На лицах у всех были написаны спокойствие и невозмутимость. Мне не стоило ни малейшего труда сохранять серьезность. Я верил в то, что это со мной происходит по-настоящему. Общество. Бафомет. Роза. Правда, в какой-то миг мне вдруг подумалось, что это все цирк, и сейчас все четверо радостно захохочут и начнут показывать на меня пальцами, но этого, конечно же, не случилось. Начался обряд, к которому я уже был готов. Ну, скажем так, почти готов.

– Приветствуем тебя четырехкратно от сердца, дорогой брат, – произнес Виктор.

– Четырехкратно от сердца приветствую вас, – ответил я, не задумываясь. Текст был простым, понятным и легко ложащимся в память. Дальше мне предстояло отвечать на вопросы Виктора, и это было действительно несложно.

– Что привело тебя сюда, брат? – послышался вопрос.

– Желание познания, – ответил я.

– С познания начинается восхождение к мудрости. Готов ли ты к этому, брат?

– Да, я готов.

– Что главное заключено в мудрости, брат?

– В мудрости