Золотой холм - Светлана Крушина

— Что здесь такое? — Лекад повертел перед глазами завернутый в сукно бумажный цилиндр.

— Все, над чем я работал почти десять лет, — ответил Нэль. — Прочитай, если будет время. Потом, позже, мы это обсудим.

— Когда это потом?

— Не знаю. Через неделю… через две. Но постарайся прочесть, хорошо?

— Ладно, — медленно сказал Лекад. — А куда ты собрался? Где ты сейчас живешь? Чем занимаешься?

— Здесь все написано, — Нэль указал на сверток. — А собираюсь я далеко. Очень далеко. Лекад! Помнишь, ты говорил, что боги меня испытывают?

— Помню. И что же?

— Ты был прав. Только это не боги. То есть, не Двенадцать. Это…

— Нэль! — Лекад не дал ему договорить. В его светлых глазах, всегда таких спокойных, мелькнула тревога. — Что ты задумал? Ради Двенадцати, скажи мне, что ты задумал? Это опять какая-то безумная затея?

— Безумная? Пожалуй, да, — Нэль улыбнулся и отступил на шаг, чтобы Лекад не мог дотянуться до него. — Но никто не пострадает на этот раз. Обещаю, Лекад. Никто.

— Нэль, постой… Объяснись…

— Объяснюсь. Потом, когда вернусь. А пока прощай.

И он спиной вошел в телепорт — четвертый за ночь. Силы его были на исходе.

На лесной поляне, за сотни лиг от Аркары, Тальеры и Рябинников, царила тишь да гладь. Ни ветерка, ни облачка в ясном небе. Но Нэль чувствовал приближение бури. То же чувствовали и деревья — притихшие, настороженные, они подступили ближе к одинокой избушке, встали вокруг плотным кольцом. То ли хотели защитить ее от бури, то ли сами искали убежища.

Нэль стоял на краю поляны, прижавшись щекой к омертвелой, холодной коре клена. Дерево промерзло до самого нутра, движение соков в нем остановилось — Нэль отчетливо это слышал. Впрочем, это была не смерть, а всего лишь сон. В его же теле билась жизнь, струились горячие жизненные соки. Но и до него стремился добраться мертвящий холод — заползал под полы балахона, в рукава и в широкий ворот. Слишком легкая одежда для первой зимней ночи, но Нэль не спешил в тепло. Прижавшись к уснувшему дереву, он смотрел на полоски света, которые пробивались сквозь ставни и мазками ложились на слегка припорошенную снегом землю. Он ни перед кем не хотел показывать свою усталость. Пусть никто не увидит его с дрожащими руками и сбившимся дыханием. Лучше еще немного померзнуть.

* * *

— На поляне кто-то есть, — тихо проговорила Марика. — Или чутье меня обманывает. Кто-то стоит, смотрит, а в дом не идет.

Арьель приподнялся на локте и вопросительно на нее посмотрел. После размолвки, случившейся между ними из-за баллады, они долго не разговаривали. Музыкант выбрал из груды шкур несколько приглянувшихся и перетащил их к очагу. Там и лег. Но сон к нему не шел. Мысли о Нэле не давали покоя. Слова Марики глубоко возмутили музыканта, но заставили и задуматься. Впрочем, он ведь и раньше знал, что жизнь мага не мед и не сахар. Недоброжелательные слова Марики заставили его только по-новому взглянуть на собственное возможное будущее. Какой уж тут сон…

— Ты о ком говоришь, Марика? Кто там стоит?

— А я почем знаю?

— Призрак?

Марика презрительно фыркнула.

— В такую ночь у призраков дела поинтереснее найдутся, чем стоять и пялиться на мою хибару. Человек это.

Человек! Арьель выбрался из-под шкур и сел на полу. Но не усидел на месте, вскочил и прилип к окошку, совсем забыв, что снаружи его закрывают ставни.

— Пойду погляжу, — Марика накинула на плечи меховой плащ и взяла со стола лампу.

Арьель потянулся за ней. Мало ли, что там за человек. Может, разбойник какой-нибудь. А Марика все-таки женщина.

Но она не пошла дальше порога. Подняла повыше лампу и крикнула во тьму:

— Эй, есть тут кто? Чего прячешься, подойди сюда. Не обижу, небось.

После молчания из темноты донесся ответ:

— Я и не боюсь.

Арьель так и ахнул, узнав этот хрипловатый голос. Через несколько секунд в круге света от лампы Марики возникла невысокая фигура в серых одеждах. Это был Нэль, и его так и колотило от холода. Губы его посинели, а снег на волосах и ресницах не таял.

— Чего в дом не идешь? Ждешь, пока бесы утащат?

— Зачем я им, бесам-то… — отозвался Нэль, силясь улыбнуться. Впору было сгребать его в охапку и тащить к очагу. — Так ты, значит, приглашаешь меня, Марика?

— Хватит дурака-то валять, — сердито сказала Марика. — Заходи.

Нэль вошел в избушку, успев мимолетно сжать плечо Арьеля.

— Спасибо, что впустила, — сказал он, стряхивая в волос снег.

— Дожидаться надо было, что ли, пока окоченеешь? Долго ты там стоял?

Нэль не ответил. Только посмотрел на Марику, протягивая к огню заледеневшие руки.

— Неужели через лес ночью шел? — ахнула она вдруг и обессилено опустилась на скамейку.

— Да не пугайся ты так, — мягко сказал он. — Я сюда прямо из Аркары телепортом.

— Из Аркары? — опешил Арьель.

— Да. А до того побывал в Тальере, и еще в Рябинниках…

— Устал? — спросила Марика, подавая ему кружку с горячим травяным отваром.

Нэль благодарно ей улыбнулся.

— Не очень.

— А все-таки ложились бы вы оба спать. Время уж к утру, а никто еще глаз не смыкал. Поговорим утром.

Пока Нэль допивал травяной чай, Марика готовила себе постель, показывая тем самым, что все разговоры на сегодня закончены. Арьель этому порадовался. Ему очень хотелось знать, что за дела были у Нэля в ночь Самайна, и зачем он отправился в Тальеру, но еще больше ему хотелось отдохнуть. В последний месяц он страшно уставал, хотя не сознавал этого. Недавний же разговор с Марикой его доконал. Поэтому он не стал дожидаться Нэля и вернулся на шкуры и очага. Он еще не успел задремать, когда услышал, что маг устраивается рядом.

— Все хорошо? — шепотом спросил Нэль.

— Я думал спросить то же самое у тебя.

— Мне показалось, у вас с Марикой вышла какая-то размолвка. Так или нет?

Арьель только подивился: откуда прознал, как понял?

— Так… но ничего серьезного.

— Правда?

— Правда.

Они помолчали. Потом Нэль вдруг спросил, запнувшись на секунду:

— Послушай… ты, когда бывал у тана, видел его дочку?

— Видел, — ответил Арьель, гадая, к чему он ведет. — А что?

— Говорят… она очень… красива? — очень медленно, как будто с трудом выдавливая слова, проговорил Нэль.

— Да. Очень! — с воодушевлением сказал Арьель и, приподнявшись на локте, взглянул в лицо приятеля. — Она прекрасна, как цветущая молодая яблонька! А ты… видел ее?

И тут — о чудо! — ему показалось, что Нэль густо покраснел. Или же просто жар от близкого огня окрасил ярким румянцем его бледные щеки? Но, как бы то ни было, он быстро опустил глаза, да еще и прикрыл их ладонью. И сказал как-то особенно хрипло и нарочито равнодушно:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});