Одна судьба на двоих-2. - Casperdog

правду. Да, я научился у деда практически всему, что знаю и умею. Что касается медицины – у меня был такой Наставник, такой человек, что был готов кланяться ему в ноги. Но, увы, тот ушёл из жизни и получилось, что был последним учеником у него я, кому успел передать знания. А дед… Дмитрий Михайлович на протяжении многих лет помогал мне всем, чем мог. И я обязан ему. Тот заменил мне отца. Что касается Вас и Кати, особенно детей – странно всё, что Вы рассказали, хотя… раз такой разговор состоялся, значит были на то основания. Надо всё обдумать хорошо. Не хочу делать поспешных выводов. Советую сделатьэто и нам и Вам. Что касается Славов, обещаю - буду наблюдать за ними, но я не такой сильный ментал как Вы. Скажем так, скорее любитель, чем профессионал. Мне и снадобья особые нужны для сеансов и подходящая обстановка, да и настрой соответствующий.

- Олег, но ты же сам учил Катю? Разве не так? – Арина была удивлена.

- Я не учил. Лишь пробудил в ней дар, когда была ещё ребёнком. А далее Катюня сама развивалась, да и если б не была менталом с рождения, никто не смог бы ничего с ней сделать. Так что во всём виновата именно Катька.

- Я? – изумилась женщина, а все за столом улыбнулись. – Виновата? Вот так всю жизнь. Как хорошее – Олег постарался, как плохое – я.

- Не правда, Солнышонок, – Олег, приподнявшись, перетянул с соседнего стула к себе жену, усадив на колени. – Ты мне подарила вторую жизнь, отдав годы своей жизни, вытащив из-за черты. Молюсь и благодарю богов, что мне так повезло в жизни. Что касается деда, точнее, что Катя со мной по его плану, могу тому лишь в ножки поклониться. Не трудно. Поэтому, ребята, что касается личного мнения – Вы всё слышали, добавить нечего.

- И мне, если честно, нужно благодарить деда, а не ругать его. – Катя поцеловала мужа и прижалась к нему. - Тот был опорой мне на протяжении всех тех страшных лет, когда Олежка был в коме. И с деньгами помогал, и советами и доставал всяческие дефицитные лекарства, что поддерживали жизнь в моём муже. Не было бы его – может и Олег не выжил, и дети не появились. Кто знает. Что касается закладок «послушания», это и к лучшему было, коль говорите, что те были сделаны давно.

- Кать, Олег, - Антон был совершенно не готов к такими ответам, но его волновало не то, что было сказано, а то, что будет дальше. – С Вами, коль настолько благодарны старику, не стану спорить. Меня больше волнуют Ваши дети. Кать. Ты ведь была многие годы ХРАНИТЕЛЕМ. Должна понимать, что может случиться с детьми, если они пойдут по иной дорожке. Понимаешь о чём я?

- Понимаю лучше, чем ты, Антон. – Катя нахмурилась. – Ребята. Я благодарна Вам, что предупредили нас. Мы с Олежкой не говорили, но вряд ли придём к единому мнению что делать дальше. Сразу скажу – советов давать не надо. Пока, только пока… у меня появилась идея отправить их в центральную школу Братства. Там и психологи есть, и мозгоправы. И, если что, Мастер тоже имеется. Я уже созвонилась с руководством – они не отказали, но предупредили заранее, что с детьми будут общаться особо, пока не поймут что делать дальше. Могли бы обратиться и к Вам, но Вы не психиатры, хоть и врачи, к тому же менталы, а здесь нужны и те и другие «в одном флаконе». Вы, скорее, вырежете опухоль, нежели её вылечите. Разве не так?

- По большому счёту ты права, Кать, - Арина тяжело вздохнула. – Мы и в самом деле скорее хирурги, ну и немного терапевты, если можно определить специализацию воздействия. С детьми работаем крайне редко, когда их к нам приводят или приносят совсем уж… Таких, что одной ногой… Скажу больше. Мы и в мозги к человеку никогда не желали залезать. Попросил раз папа по дружбе - пошли ему навстречу в виде исключения. И только потом, через год, как-то раз, вечером переговорив, сначала начали изучать, что и как надо делать, что бы не навредить, а позже и тренировались стали сами на себе. В смысле, я на Тошке, он на мне. А как иначе? Мы, если знаете, не столь хирурги, которые лечат человека, кромсая его плоть, а те, кто даёт стимул человеческому организму на, скажем так, самовосстановление. Это даже и регенерацией назвать нельзя. Думаете, приходят к нам безнадёжно больные люди и мы, такие, «раз, два, три», щёлкнули пальцами… и те уходят от нас здоровыми? Увы, совсем не так. Мы, например, онкологией на поздних стадиях не занимаемся. Больно и обидно, что не можем помочь, когда всё запущено… На ранних - да, вполне успешные результаты. Так что если сравнивать антибиотики и витамины, мы ближе к витаминам. Что же касается операций на мозге – контактных или бесконтактных, здесь всё намного сложнее. Мы никогда не брались, например, за лечение шизофрении и других болезней, характеризующихся распадом процессов мышления и деформации восприятия. Да и влезать в чужую голову, откровенно скажу, совсем не просто, и… как бы так выразиться поприличнее… скорее, неприятно. Да, именно что неприятно. Ведь сам видишь, точнее, понимаешь, чувствуешь все как положительные, так и отрицательные мысли и эмоции человека. А мысли - это и есть чувства. И всё, что когда-то человек пережил – радость, боль, счастье или печаль – прописывается в памяти, словно на жёстком диске компьютера. Что-то стирается через месяц, что-то через год, а что-то остаётся навсегда. Мы много консультировались с опытнейшими психиатрами и хирургами, которые делают операции на мозге. И стало чуть более понятно, как общаться с разумом другого человека... Что касается стариков и потери памяти и разума, а таких к нам приходит множество в надежде, что сможем им помочь... Увы. Мы не в силах вернуть время вспять. Да, немного сдерживаем наступление деменции, но, повторюсь, лишь на время. Приведу пример. Большинство стариков, кто теряется память или впадают в маразм, напрочь забывают всё, что с ними было не то, что вчера или год назад, а вообще большую часть прожитой жизни. Но что странно – детские воспоминания заполняют все незатронутые болезнью участки мозга, и человек вспоминает такие, вроде незначительные детали, как, например, что был одето на