Дельцы.Том I. Книги I-III - Петр Дмитриевич Боборыкин

Малявскаго, прищурился и съ оттяжкой проговорилъ:

— Да за порядочный кушъ.

— Тысячъ тридцать?

— Ну, немножко побольше…

— Пятьдесятъ?

У Малинскаго въ горлѣ точно что передернуло, когда онъ выговаривалъ эту цифру.

— Положимъ, пятьдесятъ.

— И, разумѣется, предложили вамъ участіе въ предпріятіи, званіе члена-учредителя и должное количество акцій?

— Какъ водится.

— И все это въ размѣрахъ, соотвѣтственныхъ вознагражденію за проектъ устава?

— Конечно.

— Вы, многоуважаемый Борисъ Павловичъ, отложили писаніе его до сегодняшняго дня?

— Да, я всегда такъ привыкъ работать… Развѣ мнѣ въ диковинку не спать по нѣскольку ночей сряду? Но этотъ проклятый мигрень… вѣдь и теперь еле-еле я говорю съ вами.

— И у васъ не написано ни единой строчки? — допрашивалъ Малявскій съ затаеннымъ злорадствомъ.

— Ни единой!… Сегодня вечеромъ въ восемь часовъ жидова должна явиться, вручить мнѣ выговоренную сумму и получить отъ меня проектъ…

— Извинитесь!

— Нельзя, дружище; я только и держусь тѣмъ, что я человѣкъ слова: сказалъ такого-то числа, въ такомъ-то часу купля-продажа будетъ порѣшена — и кончено! Не исполни я разъ своего обѣщанія, у этихъ людей мой кредитъ палъ. Вы это прекрасно понимаете… Да к тому-же…

Борисъ Павловичъ не досказалъ, тяжело всталъ съ кресла и прошелся по кабинету.

«Поймался на чемъ-нибудь, — пронеслось въ головѣ Малявскаго, — профершпилился!»

— Деньги до зарѣзу, нужны — вырвалось у Сала-матова.

— Должны быть вчера… — началъ вкрадчиво Малявскій.

— Именно. И не хотѣлъ совсѣмъ пграть. . Все суевѣріе проклятое!

— Какое суевѣріе?

— У каждаго игрока есть свои примѣты…

— Я не знаю; я картъ въ руки не беру.

— Честь и хвала вамъ… Мнѣ какъ-то повезло въ субботу, въ баккара, вотъ я и сѣлъ: думаю, суббота…

— Да это ужь воскресенье было…

— И въ самомъ дѣлѣ! Вотъ подите вы…

— Много проиграли?

— Долженъ былъ отложить платежи на сегодняшній вечеръ…

«Что-же это ты мнѣ разсказываешь, — подумалъ Малявскій, — чудакъ-же ты! Или думаешь, что передъ тобой какой-нибудь идіотъ Прядильниковъ сидитъ?»

— Понимаете вы теперь, — заговорилъ уже весьма плаксиво Саламатовъ: — въ какомъ я нахожусь положеніи? Я вамъ откровенно все разсказалъ, какъ человѣку, котораго я всячески желаю поставить на широкую дорогу успѣха и извѣстности…

«Жалостныя слова пошли», подумалъ Малявскій и скорчилъ серьезно-недоумѣвающую физіономію.

— Все, что вамъ угодно, Борисъ Павловичъ, — выговорилъ онъ вслухъ и поднялся съ мѣста.

— Вотъ я за вами, дружище, и послалъ, въ полной увѣренности, что вы меня выручите. Самъ я сегодня ни на какую письменную работу неспособенъ, даже диктовать не могу. Я вамъ разскажу, въ чемъ заключается главная суть; вы засаживайтесь вотъ у меня здѣсь, валяйте, и когда будетъ готово, прочтите мнѣ; а я тѣмъ временемъ, чтобы вечеромъ-то іерусалимскимъ дворянамъ самому прочесть проектъ и подготовиться къ представленію, постараюсь задать храповицкаго… Общество я выдумалъ назвать «Сберегатель».. Цѣль его… да вотъ тутъ вы найдете; у меня отложена цѣлая докладная записка, ими составленная, въ сущности очень дѣльная. Изъ нея вы безъ всякаго труда выкроите уставъ… Этимъ дуракамъ нужно только, чтобы непремѣнно я сварганилъ уставъ, а нѳкто другой… Вотъ вы сами увидите.

Малявскій переждалъ, когда Саламатовъ вернется отъ письменнаго стола къ креслу.

— Вотъ, добрѣйшій Иларіонъ Семенычъ… — началъ Саламатовъ ослабѣвшимъ голосомъ: видно было, что головная боль дѣйствительно мучила его.

— Позвольте, Борисъ Павловичъ — перебилъ его Малявскій — я вижу что вамъ угодно поручить мнѣ; и я далеко не прочь оказать вамъ подобную услугу… Но…

— Повѣрьте, дружище, что вы въ накладѣ не будете. Всякій трудъ требуетъ поощренія…

— Покорно васъ благодарю, — выговорилъ Малявскій: — поощрять меня особенно нечего; а я-бы желалъ только, Борисъ Павловичъ, чтобы вы третировали меня, какъ совершенно равнаго…

— Да какъ-же я васъ третирую? Вы видите, я вамъ разсказалъ всякую штуку…

— Такъ будемте-же говорить на чистоту..

— Сдѣлайте милость…

— Вы считаете меня способнымъ оборудовать въ два-три часа цѣлый уставъ?

— Считаю; коли-бы не считалъ, такъ и не обратился-бы.

— Есть-ли у васъ, въ настоящую минуту, кто ни-будь подъ рукой, способный на такой-же tour de force?

— Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ; повѣрьте, я не сталъ-бы васъ безпокоить.

— Слѣдовательно, я вправѣ смотрѣть на себя, въ настоящую минуту, какъ на силу, совершенно равную вамъ, и вдобавокъ на такую, безъ которой вы обойтись не можете. Да или нѣтъ?

— Ну, положимъ, положимъ, — съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ выговорилъ Саламатовъ.

— Борисъ Павловичъ, я предаюсь не пустой игрѣ словъ. Если вамъ не угодно поставить вопросъ правильно и ясно, я замолчу.

— Да что-жь тутъ тянуть, батюшка? Неужели вы боитесь, что даромъ будете работать? Кажется, вы меня довольно знаете. Не даромъ прозванъ широкой русской натурой.

— Никакой тутъ особенной шири не требуется, Борисъ Павловичъ; я хочу отнынѣ во всѣхъ дѣлахъ, гдѣ я вамъ буду полезенъ, установить извѣстный, такъ-сказать, режимъ.

— Не понимаю, батюшка…

— Понять, кажется, нетрудно. Разъ признавши, что я въ такомъ-то дѣлѣ помогаю вамъ въ поддержаніи вашего кредита и беру всю работу на себя, я вправѣ считать себя вашимъ компаньономъ. Да или нѣтъ?

«Да или нѣтъ?» Малявскаго начинало сильно раздражать Саламатова; но онъ сдерживался, да и головная боль ужь очень его донимала.

— Да, да, — выговорилъ онъ съ болѣзненной интонаціей.

— А если да, то остальная часть нашей конференціи будетъ покончена въ двѣ минуты. Вы говорите, что вамъ жидова платитъ за уставъ пятьдесятъ тысячъ. Я въ вашъ карманъ лѣзть не хочу и вѣрю вамъ: пускай пятьдесятъ. Треть вы заплатите мнѣ.

Опухшіе глаза Саламатова уставились на Малявскаго и тотчасъ-же усиленно замигали.

— Треть — выговорилъ онъ съ усиліемъ: — то есть шестнадцать тысячъ…

— Шестьсотъ шестьдесятъ рублей съ дробью, точно такъ. Неужели это васъ коробитъ, Борисъ Павловичъ? Вѣдь вся работа будетъ моя. Вы только вручите свертокъ вашимъ іерусалимскимъ дворянамъ. Но это еще на все.

— Не все?

— Они вамъ предложили акцій. Одну треть вы удѣлите мнѣ въ качествѣ директора.

— Иларіонъ Семеновичъ!… Да вы, кажется, шутите?

— Ни мало. Вы, положимъ, можете извиниться передъ ними и написать проектъ завтра, это-бы еще не особенно подорвало вашъ кредитъ; но вотъ бѣда: съ вами такіе сюрпризы будутъ случаться все чаще и чаще, я я это вамъ говорю ужь совершенно попріятельски, съ глазу-на-глазъ. Тѣлесная-то механика разстраивается, Борисъ Павловичъ; а сокращать ваши инстинкты вы не желаете. Стало-быть, безъ компаньона обойтись нельзя, — именно безъ компаньона, потому что простои секрета-ришка вамъ никакой службы не сослужитъ. Болѣе подходящаго человѣка, какъ я, вы не найдете. Прямой для васъ разсчетъ: не теряя кредита, зашибая огромные куши, участвуя во всѣхъ крупныхъ предпріятіяхъ, быть застраховану отъ случайностей, сопряженныхъ съ немощью собственной природы. Вы мнѣ будете уступать треть вашихъ капиталовъ, это правда, за то вы заработаете вдвое больше. Да или нѣтъ?

Саламатовъ