Спенсервиль - Нельсон Демилль

– Да-а… так вот и гибнут титаны. Неужели тебя низвели до заданий такого рода?

– Имею же я право отвлечься от великих дел! Я не занимался оперативной работой пятнадцать лет, и мне без нее скучно. Так вот, шеф полиции Бакстер сообщил мне, что мистер Лондри несколько раз поцапался с законом. Один раз в том парке, что напротив здания полиции: там он появился в пьяном виде и вел себя неподобающим образом. Второй раз он нарушил неприкосновенность школьной собственности. Потом мешал полицейским выполнять их обязанности на какой-то стоянке. Угрожал, оскорблял… что еще? По-моему, это все. Он сказал, что беседовал с тобой по поводу твоей склонности к антиобщественному поведению, но ты отделался общими фразами. Он не рекомендовал брать тебя на работу. А еще он сказал, что не мешало бы проверить, заслуживаешь ли ты вообще государственной пенсии. Мне кажется, он тебя не любит.

– Мы с ним были соперниками еще в средней школе.

– Вот как? Да, есть и еще кое-что. Он сказал, что пытался проверить твои вашингтонские номера в Бюро регистрации автотранспорта, и там ему ответили, что такой человек не существует. Вот с этого момента я заинтересовался самим мистером Бакстером. – Чарли бросил окурок в стакан. – Что происходит, Кит? Насчет школьного соперничества не трудись, это я уже слышал.

– Н-да. Ну, раз ты такой умник, то cherchez la femme.[28]

– Та-ак.

– Дай-ка мне тоже сигарету.

– Держи. – Чарли протянул ему пачку и зажигалку, потом спросил: – Неужели же ты трахаешь дочку начальника полиции, а?

Кит зажег сигарету, затянулся.

– Нет. Его жену.

– Ясно. Это и есть та самая женщина? А я считал, ты приехал сюда, чтобы вести спокойный образ жизни.

– Я же тебе говорил, все это началось еще давно.

– Точно, говорил. Как это все романтично! Ты что, мать твою, рехнулся?

– Возможно.

– Ну что ж, можно включить в наше уравнение и это неизвестное.

– Изъясняйся по-человечески.

– Ладно. Ты что, собираешься с ней сбежать?

– Именно так.

– Когда?

– В субботу утром.

– А отложить нельзя?

– Нет. Тут становится жарковато.

– Надо думать. Вот почему у тебя под рубахой эта штука засунута.

Кит ничего не ответил.

– А муж знает? – спросил Чарли.

– Нет. Если бы знал, то к твоему приезду вокруг моего дома уже шла бы стрельба. Но он знает, – добавил Кит, – что мы с его женой были когда-то близки. И ему это не нравится. Он дал мне срок: к завтрашнему утру убраться из города.

– Ты намерен убить его?

– Нет. Я обещал этого не делать. У них двое детей. В колледже.

– Ну, дети им попользовались достаточно. Добрая память, страховка жизни, оплата образования – все это обеспечено.

– Чарли, убийство – не тема для шуток. Я этим занимался, и с меня хватит.

– Это называется «терминация». Не надо употреблять слово «убийство», а шутить нужно, иначе дело начинает казаться слишком мерзким. Насколько легче стала бы твоя жизнь, – добавил он, – если бы этот тип совершил самоубийство или стал бы жертвой несчастного случая, а? Мне он не понравился.

– Он не отвечает тем нашим критериям, по которым проводится терминация.

– Он высказывал в твой адрес угрозы физической расправы?

– В общем, да.

– Ну, вот видишь! Параграф пятый правил терминации.

– Ветхий Завет, первая заповедь.

– Твоя взяла. Ну ладно, поступай, как знаешь. Между прочим, если переедешь жить в Вашингтон, то все будет в порядке. И ей в столице понравится.

– Жить там пять лет – нет, не понравится. Она выросла в деревне, Чарли.

– Хотел бы я с ней познакомиться.

– Обязательно. – Кит затушил сигарету.

– Ты летишь вместе со мной тем же рейсом, – проговорил Чарли. – Ты ведь и сам уже это понял, верно?

– Впервые слышу.

– Кит, ты от этого предложения не открутишься. Поверь мне. Но лично я бы предпочел, чтобы ты поехал сам, в порядке одолжения. Не твоего одолжения мне, а моего тебе.

– Не мели языком, мне лишний мусор тут на ферме не нужен.

– Ты летишь в Вашингтон, чтобы не подставлять меня. Не могу же я доложить по возвращении министру обороны, что не сумел убедить тебя встретиться с ним и с президентом. Господи, да меня в таком случае сошлют на следующие пять лет куда-нибудь в Исландию сидеть за экраном радара. А жена сбежит с кем-нибудь вроде тебя.

– Кончай. – Кит немного помолчал, потом задумчиво произнес: – Они полагаются не столько на нашу лояльность правительству, сколько друг другу, так?

– Это последнее, что пока еще срабатывает.

– А ты не думаешь, что тебя просто используют?

– Разумеется. Используют, слишком мало платят, не ценят и вообще не нуждаются во мне. Ты совершенно прав, опасность миновала, и мы теперь… как это говорится? «Когда опасность позади и зло не чинит горя, солдат не нужен никому, а ветеран тем более».

– Вот именно.

– Ну и что? Нам платят – мы играем. – Чарли посмотрел на Кита. – Знаешь, дружище, я иногда чувствую себя игроком футбольной команды, которая только что одержала очень важную победу. Команда соперников уехала домой, трибуны пусты, а мы продолжаем играть в темноте, неизвестно против кого. – Он помолчал, а Кит подумал, что вот и Чарли тоже переживает свой собственный кризис веры и уверенности в себе. Правда, с Чарли никогда не знаешь, что у него там на самом деле на душе.

Чарли поднял голову и посмотрел на Кита.

– Беседа назначена на завтрашнее утро.

– Честно говоря, – сказал Кит, – я предполагал отправиться в Вашингтон этим же самым рейсом, но только в субботу. Нельзя перенести встречу на понедельник?

– Голубчик ты мой, – проговорил Чарли, мгновенно придавая своему голосу проникновенно-официальные, бьющие на симпатию и доверие интонации, – завтра в 11.30 ты должен быть у министра обороны, потом ровно в 11.55 ты должен войти в Овальный зал, где тебе предстоит поздороваться с президентом Соединенных Штатов и обменяться с ним рукопожатием. Конечно, и тот, и другой были бы счастливы подстроиться под твое расписание, но я не исключаю, что у каждого из них могут быть на понедельник свои планы.

– Вообще-то простого гражданина, частное лицо, имеющее согласно Конституции полнейшее право не откликаться на подобные вызовы, можно было бы предупредить не в последний момент, а немного пораньше…

– Кит! Брось ты это. Ты такое же частное лицо, как и я. И ты сам отлично знаешь, как делаются подобные вещи. С сэром Патриком Спенсом поступили точно так же.

– С кем?

– С героем одной шотландской баллады. Мои предки родом из Шотландии, а этот твой городок тут называется Спенсервиль, вот я и вспомнил об этом.

– Вспомнил о чем?

– Об этой шотландской балладе. – Эйдер принялся читать ее по памяти, сопровождая каждую строфу собственными комментариями: – «Раз король на пирушке в столице думу думал за красным вином: „Где моряк, что штормов не боится, чтобы править моим кораблем?“» Это президент размышляет. Дальше: «Королю Старый Рыцарь ответил, что сидел у вельможной ноги». Это министр обороны. «Сэр Патрик – вот кто лучший на свете, чтобы в бурю моря бороздить». Это он уже о тебе. Слушай дальше: «И король, своим рыцарям веря, самолично указ подписал и, своею печатью заверя, сэру Патрику Спенсу послал». Это моя миссия, мой приезд к тебе. «Вот, по берегу моря гуляя, Патрик Спенс стал читать тот указ. Рассмеялся он было, но вскоре бурно хлынули слезы из глаз». Это снова ты.

– Ну, спасибо, Чарли.

– «Кто же он, человек тот жестокий, кто, не зная законов морей, посылает в поход столь опасный меня в самый сезон злых стихий?! Что ж, готова команда к походу, на рассвете мы в море уйдем». В 14.15, если быть точным. «Мы покорны, король, твоей воле, но вот только вернет ли нас шторм?» Так вот и делаются подобные вещи, – продолжал Чарли Эйдер, – именно так и притом испокон веков. Король сидит себе, ни хрена не делает, потом пропустит пару стаканчиков – ему в голову ударяет очередная блажь, и какой-нибудь придворный засранец, которого в свое время выгнали из школы за неуспеваемость, тут же заявляет, что это великая идея. После чего меня посылают ее осуществлять. – Чарли посмотрел на часы. – Так что поторапливайтесь, мистер Лондри, поторапливайтесь.

– Могу я полюбопытствовать, как сложилась судьба сэра Патрика Спенса дальше?

– Утонул во время бури. – Чарли встал. – Ну ладно, ехать ты можешь прямо так, в чем есть, только оставь пистолет, но, пожалуйста, прихвати с собой костюм. В Белом доме могут не понять, если мы воспроизведем историю Цинцинната слишком уж буквально.

– Но я должен буду вернуться сюда самое позднее завтра вечером.

– Вернешься. Слушай, если ты в субботу прилетишь со своей дамой в Вашингтон, мы с Катериной приглашаем вас на ужин. За счет правительства. Мне очень хочется с ней познакомиться.