Та, что ждет - Людмила Анина

flame

ты боишься, что я начну что-то требовать от тебя?!.. (смотрит на него мягко и несколько отстраненно)….

flame

нет…. я за себя боюсь….

Очаровашка

если боишься — тогда не делай ничего… не езжай никуда… поезжай с женой отдыхать…. может, для тебя так будет лучше…

Она сжала кулаком край подушки, пряча лицо в нее, дрожа от слез и воспоминаний, стягивающих ее легкие стальной колючей проволокой.

Невозможно дышать.

Невозможно говорить.

Господи, как же больно…

Она свернулась на углу постели клубком и обхватила руками подушку — спрятавшись в одеяло, словно больная зверюшка в глубокую нору, чтобы там тихо умереть.

В среду утром она поднялась с постели разбитая, больная — осознание всего случившегося, наконец, накрыло ее с головой, наглядно раскладывая все по полочкам.

Чем он сейчас занимается? Чем?

Ходит по магазинам с семьей?

Занимается сексом с женой?

Или уже давно окучивал другую барышню, местную, и пока она, как влюбленная дурочка, носилась здесь со своими мечтами, наслаждался завоеванием новых территорий?

Ей ничего не хотелось.

Ничего.

В холодильнике — салат, который она приготовила в субботу утром. Кастрюлька с супом. Какие-то йогурты, две сладкие булочки…

Две.

Две.

На завтрак.

Который она сама себе придумала.

— Лерочка, детка, он приехал?

Четверг подходил к концу. Медленный летний день угасал за окном, равнодушный ко всему происходящему.

Не хочу ничего.

Не хочу.

— Лерочка, что ты молчишь?

Мама, я дура, понимаешь?

Дура.

Твоя дочь идиотка, которой может воспользоваться любой подонок.

Ее так легко обмануть — нужно всего лишь ей спеть песенку о великой и большой любви.

И даже ничего делать не придется больше — она сам все сделает.

— Детка, может быть, ты вернешься домой?

Слезы лились по ее лицу, не останавливаясь, — она слышала мамин голос будто во сне, отрешенно, со дна глубокой темной пропасти, в которой сейчас находилась.

Не домой.

Только не домой.

Папа сожрет ее.

Высмеет.

И она уже никогда не сможет поднять голову.

— Папа волнуется за тебя. Мы оба волнуемся.

Мама, я ведь дура.

Зачем я вам нужна такая?

В воскресенье на мобильный телефон позвонила Полина.

Минута. Разговор ни о чем.

Она не хотела говорить.

Не хотела.

* * *

— Лерусик, ты опять перепутала цифры в таблице! — Леня с недоумением протягивал напечатанный ею раньше факс, который она передала ему для подписи. — Будь, пожалуйста, повнимательнее, хорошо?

Она кивнула, безучастно приняв назад бумагу, и положила ее рядом с собой на стол.

Счет ошибкам, которые она сделала за истекшие три недели, был уже давно потерян. Она забывала передавать сообщения, даже предварительно их записывая, делала грубейшие опечатки, ставила не там цифры и печати. Документы отправлялись в письмах без подписи, и рассвирепевшая Асанина уже второй раз грозила ей увольнением.

Да, да, она исправится.

Обязательно исправится.

Сейчас.

Прошло уже три недели с того злосчастного отпуска, а Леша так и не появился в аське. Оправдались ее самые дурные предчувствия, самые жестокие папины слова оказались чистой правдой. За все это время из Перми не пришло ни одной весточки, ни одного слова — словно ее и не существовало никогда в его жизни.

Ну что ж, достойный финал, ничего не скажешь.

Именно такой и должен быть у глупости и доверчивости.

Интересно, появится ли он теперь когда-нибудь? Возможно, да — ради пустого любопытства, чтобы снова дернуть за ниточку, поводить жалом — помнят ли его, такого неотразимого, здесь? А вдруг еще помнят? Такое тоже часто бывает: от скуки часто оглядываются вокруг в поисках приключений — а тут старое, проверенное место. Ну и что, что насрал? Она ведь дурочка, ей снова пропеть пару ласковых слов, и авось оттает, отогреется…

Она взяла со стола Ленин факс, протянула руку, чтобы потянуть на себя мышку, и замерла на месте: внизу в правом углу монитора всплыло окошко, извещавшее ее о появлении онлайн нового пользователя.

10 секунд знакомые буквы плясали перед ее глазами и затем погасли, словно их и не было никогда.

Показалось?

Нет, не может быть.

Открыть список.

Проверить.

Два клика мышки.

Выше.

flame

Online.

Она смотрела на ник, смотрела не отрываясь, не зная, что делать дальше, не решаясь подумать, что все это может означать.

Вот так?

Так быстро?

Снова на охоту?

Как ни в чем не бывало?

Вот это даа….

Это же какую наглость надо иметь, какое чувство самодостаточности, чтобы так вести себя после всего, что случилось.

А что такого?

Он что, чем-то ей обязан?

Что она о себе возомнила?

Ничего не было.

Ничего.

Очаровашка

Доброе утро.

flame

Доброе утро!!! хотя… у нас уже почти обед…:)

Веселишься? Какой молодец…

Очаровашка

надеюсь, я не оторвала тебя от горячего супа?!.. (со смешком)..

flame

как это ни странно покажется, но нет…

Какие там стандартные вопросы задаются в таких случаях?

Очаровашка

Как отпуск прошел? Как семья?

flame

в выходные пахал на даче, как самый черный негр… не хочу о семье… выходные провел без нее….

Ну кто бы сомневался. Гулял небось напропалую по «субботам»…

flame

как ты?! в отпуске-то была?!

Ах, тебе это интересно…

Очаровашка

естественно, была, я же взяла его на ту неделю, когда мы договаривались, что ты приедешь. Пришлось отгулять.

Ты даже не спросишь меня ни о чем. Как же ты можешь? Как же..

Очаровашка

все твои напарники и коллеги вернулись из отпусков?!.. что ж такой наплыв опять?

flame

новые объекты к сети подключаются…

Новые объекты… в аське.

Очаровашка

.. расширяетесь?!

Карьера, то, се. Понятно.

flame

нет, сеть расширяем.

О какой пустоте они говорят. Как мячик в пин-понге — туда-сюда.

Тук-тук.

Зачем?