Невеста - Карина Демина

Надо закрыть рот, пока меня не услышали, я пытаюсь, но не получается.

Руки не слушаются.

Похоже, поздно. Кто-то идет. Останавливается.

Крышка поднимается с оглушительным скрипом, и я все-таки прикусываю язык. Перед глазами двоится желтое пятно – это лампа. Тот, кто прячется за ней, меня убьет.

Или прогонит.

Или вернет в тюрьму… на что я надеялась?

Пятно отодвигается в сторону, и такой знакомый голос нерешительно спрашивает:

– Хвостик?

Надо ответить, но я не могу. Мне слишком холодно и страшно. Но ответ не нужен.

– Хвостик, жила предвечная! Как ты… Неважно. Все хорошо.

Плохо.

Меня тянут, а я не в состоянии пошевелиться. Деревянная кукла или, точнее, ледяная.

– Это я, ты узнаешь меня? Ты ведь узнаешь меня, правда?

Конечно, как я могу его не узнать. Я бы ответила, но сил нет.

– Тише. – Брокк держит осторожно и как-то неловко, но я только и могу, что прижаться к нему. Вдруг понимаю, как я выгляжу: мокрая, грязная… голая… в синяках и в крови. – Тише, маленькая моя, не бойся… сейчас позовем врача.

– Нет.

Я должна ему сказать.

Вдруг он не захочет связываться с беглой преступницей?

И я говорю, сбиваясь, про следствие, про тюрьму, про побег, про то, что гроза и камни, что холодно очень. И еще – что я не хочу доставлять ему проблемы. Я отогреюсь и уйду.

А Брокк все уговаривает немного потерпеть.

– Закрой глаза, – просит он.

Я подчиняюсь. Становится вдруг плохо, настолько плохо, что меня буквально наизнанку выворачивает.

Жаль. Ужин и вправду хорошим был.

– Так бывает после перехода. – Брокк даже сейчас не отпускает меня. – За Перевалом тебя не найдут.

За Перевалом?

Перевал закрыт, так мне сказали…

– Не всем он нужен. Эйо, сейчас мы тебя искупаем, ладно? А потом я все-таки позову доктора.

Я не хочу…

– Так надо, Хвостик… я слишком долго тебя искал, чтобы потерять из-за глупой простуды. И нечего бояться. Ты вернулась домой.

И только сейчас я поняла, где нахожусь: в старом особняке.

Я и вправду вернулась домой.

И мой брат меня любит. Кажется, я произнесла это вслух, потому что Брокк серьезно ответил:

– Конечно. Разве могло быть иначе?

Виттар научился двигаться осторожно.

Живое железо затягивало раны, но их было слишком много. Королевский доктор, прочно обжившийся в доме, раз за разом повторял, что спешить не следует.

А Виттар ненавидел себя за слабость.

Пройдет.

В первый день он и глаза-то с трудом открыл, просто хотел убедиться, что нос не обманывает и Тора рядом.

Рядом. Лежит на самом краешке кровати, сунув ладони под щеку, дремлет, только ресницы подрагивают… Он, очевидно, отключился, потому что в следующий раз Тора уже сидела. В ее руках была книга, и девушка что-то читала, Виттар не понял, что именно, но сам звук ее голоса, запах, родной, близкий и уютный, успокаивали.

И он снова закрыл глаза.

На этот раз сон был долгим, но неглубоким. Сквозь него Виттар слышал голоса, чувствовал боль в истерзанном теле, которое не должно было жить, но жило, дышало, кровило… это тело перевязывали и обмывали, поили горькими отварами и какой-то на редкость мерзостной кашей, в которую наверняка добавляли лауданум. Виттар проваливался в забытье.

Когда у него наконец получилось выбраться надолго, доктор сказал:

– Вы на удивление живучи.

Виттар хотел послать его к жиле, но не сумел разомкнуть губ. А когда получилось, спросил:

– Сколько?

– Четвертый день пошел…

А Виттару казалось, что он провалялся в кровати не меньше месяца. Всего-то четвертый день.

– Думаю, теперь дело пойдет быстрее, но спешить не стоит.

– Я…

– Восстановитесь полностью.

Хорошо.

Виттар снова закрыл глаза, пытаясь уловить эхо живого железа. Залечит. Затянет. Срастит кости и мышцы, сосуды, сухожилия, протянет золотую нить нервной ткани… и пусть сейчас плохо, но ведь случалось получать и прежде.

По ту сторону гор.

Камнепады. Серые кляксы мертвой земли, что въедались в чешую, плавили, догрызая до мяса. Руки потом заживали месяц, кожа слоилась, нарастала, отмирала и вновь…

Были разрыв-цветы.

И водяные хлысты, срезавшие броню пластами.

Клыки и когти – это проще, честнее. Зарастет. С такой мыслью Виттар заснул.

На сей раз по пробуждении он обнаружил, что доктор исчез, правда, как выяснилось, ненадолго. Зато у постели сидела Тора, и уже ради этого стоило проснуться.

– Здравствуй. – Он хотел улыбнуться, но лицо тоже болело, кажется, разодрали.

– Здравствуй, – ответила она, отводя взгляд. – Вам… тебе лучше?

Намного. Правда, во внутренности словно кипятка плеснули, но это нормально, живое железо спешило поделиться силой. И не его вина, что Виттар неспособен был силу забрать целиком.

– Доктор сказал, что вы должны поесть. – Тора избегала смотреть на него.

Неужели настолько отвратительно выглядит? Но она же была рядом прежде, Виттар помнит.

И то, как читала.

И то, как повязки разматывала, уговаривая потерпеть.

И то, как успокаивала, когда он пытался вырваться из поверхностного, но такого плотного сна.

– Кашу… не хочу. Мерзкая.

– Это не каша. – Девушка все-таки улыбнулась. – Сырая печень. Рубленая. С травами. И еще с бульоном. Доктор сказал, что очень полезно.

Вот сам бы и ел. Виттар всегда подозревал, что докторами движет подспудное желание поиздеваться над теми, кто попал в безвыходную ситуацию.

– Но если вы… ты не хочешь, то…

– Давай. Если полезно.

Каша. Кровяная. Густая. Только и надо, что глотать. А может, хорошо, потому что жевать Виттар точно не смог бы.

– Тора, ты не пострадала?

– Нет. – Она вытерла ему губы салфеткой. – И… мне… точнее, я… не я, но…

Вздохнув, она протянула руку, позволяя разглядеть сложный узор из живого железа на запястье.

– Его величество сказал, что род не должен прерваться… а я… доктор утверждает, что я… – Девушка покраснела. – Жду ребенка.

Наверное, следовало что-то сказать, Тора ждала, но Виттар растерялся. Он понятия не имел, что принято говорить женщинам в подобных случаях. Если бы не было так больно, обнял бы.

А потом она ушла.

Возвращалась, конечно. Читала книги, газеты. Приносила завтраки, обеды и ужины. Пыталась помогать доктору с перевязками и обиделась, когда Виттар потребовал, чтобы она убралась.

Ей только с кровью сейчас и возиться.

Но, пожалуй, что-то он делал неправильно. Тора отдалялась. А Виттар понятия не имел, как ее вернуть. Он пытался шутить. Расспрашивать о том, что происходит в доме. Говорить, как прежде, о книгах или музыке…

Она была послушна. Вежлива. Отстраненна.

Только засыпая, Тора становилась похожей на себя прежнюю. И во сне поворачивалась к нему, прижималась и позволяла себя обнять.

– У беременных женщин свои странности, – сказал доктор, когда Виттар попытался у него выяснить, что происходит. – Они капризны. Мнительны. И склонны к пустым страхам.

Если бы Виттар знал, чего именно она боится, то справился бы.

– Примите это как данность. Потом пройдет.

Когда же наступит это «потом», доктор уточнять не стал. А на следующий день в доме появился гость, которого Виттар ждал давно.

На сей раз Стальной Король прибыл с обычным кортежем, и гвардия осталась по ту сторону ограды, вновь привлекая внимание любопытных.

– Рад, что ты встал на ноги. – Стальной Король привез вино в темной, покрытой толстым слоем паутины бутылке. – Хотел бы сказать, что верил в подобный исход, но это было бы ложью. Надеялся. Очень сильно надеялся.

Он сам разлил вино по кубкам и подал Виттару.

Удерживать пришлось обеими руками.

– Полагаю, – король коснулся запястья, – ты не в обиде?

– За это – нет.

Виттар и руку стал поднимать, потому что хотел рассмотреть нежданный подарок поближе. За прошедшие дни он успел изучить каждый завиток, проступивший на коже. Его интересовало другое:

– Ты знал, что она беременна?

Знал. Конечно.

Поэтому доктор запретил лауданум и корсеты. Поэтому настоял на визитах, которые Виттару виделись необязательными. Поэтому самолично заваривал особый чай, якобы укрепляющий…

– Не буду отрицать. – Стальной Король пригубил вино. – Ты же сам понимаешь, что так было надо.

Ловушка без приманки лишена смысла.

– И мальчишка не показался мне столь уж опасным противником… да и не ждали его в парке.

А из дома Тору переправили бы во дворец. Почти никакого риска.

Почти.

– Сверр вне закона. После всего, что было, никто не заикнется о его невиновности.

И уж точно не свяжет произошедшее со Стальным Королем.

Двое не поделили женщину.

И мальчишка взбесился от обиды. Случается…

– Атрум?

– Мертв. Как и его племянники… с прискорбием вынужден сообщить, что род Лунного Железа почти угас.

Почти?

– Есть девочка, бастард, которую я признаю наследницей. Подберем ей супруга… из надежных людей.

Хорошо, что Виттар уже женат. Уже за одно это мальчишке следовало бы сказать спасибо.