Академия драконов. Золотая пыль (СИ) - Иванова Инесса

Завтрак был на удивление скудным, но так как аппетита у меня всё равно не прибавилось, я была не в претензии.

— Кто ж теперь знает, — пожала плечами девушка. Её грубый голос совершенно не шёл миловидному личику. — Наверное, валяется в канаве со свернутой шеей, госпожа. И всё из-за вас. Говорила я дурёхе, не лезь в дела господ, сами разберутся, а вот теперь она и поплатилась. А вам-то что будет? Да ничего и не будет, ясно дело!

В голосе девицы прозвучала искренняя обида, будто она и вправду скорбела об участи товарки. Она подняла на меня взгляд, полный презрения. Так жёны смотрят на падших девиц из дома терпимости, в который таскаются их мужья.

— Поругают — и с гуся вода! Счастливого дня, госпожа!

Быстро поклонившись, девица забрала тазик, мыло и остатки завтрака, чтобы, не обернувшись и не удостоивая меня больше ни словом, ни взглядом, исчезнуть за железной дверью.

Сердце окончательно ушло в пятки. Если при служанке я ещё крепилась, то теперь могла, опустив плечи, сесть на постель, поджать ноги и спокойно поплакать. Я была готова на любую сделку, лишь бы выйти отсюда под открытое небо.

Наверное, что-то сорвалось. Теперь надзорники удвоят охрану, станут строже следить за мной, не зря же заменили служанку. Думать о том, что Бринну убили, я не хотела, почему-то мне казалось, что это не так.

Девчушка с родимым пятном и косоглазием и так пострадала от судьбы, и при этом не унывала, надеясь на счастливую долю, ну не могло для неё всё закончиться, едва начавшись!

Я с нетерпением, покусывая губы, ожидала Лотаринжа. Этот медноволосый стервятник непременно явится, чтобы позлорадствовать! У меня есть немного времени, чтобы привести чувства в порядок и изобразить полное неведение. Он сам, раздуваясь от гордости, расскажет, как им удалось всё раскрыть.

Логика не подвела. Через полчаса ко мне заявился муж сестры, одетый в парадную форму Надзорного отдела.

— Доброго утра! — с порога заявил он, слегка поклонившись. — Вижу, тебе плохо спиться в этой душной комнатёнке. Тогда мои вести тебя бесконечно обрадуют. Тебя переводят в столичную тюрьму, в Триплтаун. Правда, камеры там не такие удобные и душные, скорее наоборот, сырые и холодные. Но, поговаривают, ты это любишь?

Издевательская улыбка не сходила с его лица, а я всё пыталась держать спину прямо и ни одним мускулом не выдать разочарование или отчаяние.

— Что случилось? — спросила я холодно. — Меня же собирались перевести в Саклен, оставить под надзором в родном доме. Новая служанка, совершенно невоспитанная девица, что-то там лепетала обо мне и о вас, но я так ничего и не поняла. Да, собственно, и не пыталась. Много чести — расспрашивать тюремную прислугу.

— Строишь из себя невинность? Ну-ну, — ответил Лортаринж. — Признаться, я тебе не завидую. Головной Отдел — это не здешние надзорники. Мы по сравнению с теми Магами просто дети, занимающиеся ловлей карасей в мутной воде. Впрочем, помочь тебе, как я честно собирался, больше не в моей власти.

И зять указал рукой на дверной проём.

— Я не понимаю.

— Всё объяснят на месте. Но сопровождать до столицы я тебя смогу, — добавил он вослед.

И я ступила в полутёмный коридор темницы.

***

На моих запястьях защёлкнулись алые браслеты, лишив последней надежды. Хотя разве я всё ещё надеюсь?

Триплтаун, мрачный замок, окружённый двумя рвами, стоит неподалеку от столицы как вечное напоминание о том, что бесчестие и пожизненное заточение не так далеки, как кажется. Что никогда нельзя слишком надеяться на благосклонность судьбы.

Пока меня вели длинными узкими коридорами, я всё думала, что делать. Попытаться обратиться в расчете на непрочность браслетов? Конечно, я это сделаю, но что-то подсказывало мне, что Лотаринж, шедший по пятам и буравящий мой затылок тяжёлым взглядом, подумал о такой возможности и сделал всё, чтобы её избежать.

Оставался ничтожный шанс, что меня попытаются освободить, но я сразу отмела такую вероятность. Если я сбегу сама, руководству Академии добиться моего освобождения будет легче и проще, если же Эванс попытается меня освободить, обнаружив себя, он получит обвинение в попытке организации побега заключённой, а оно уже не подлежит смягчению ни при каких обстоятельствах.

— У нас будут по пути остановки? — спросила я, не оборачиваясь.

— А что, надеетесь, что вашим друзьям будет легче спасти бедную девушку на каком-нибудь захудалом постоялом дворе? Разумная мысль, я тоже об этом подумал.

Тон Лотаринжа разрушил те бледные мечты, которые поддерживали меня. Ноги ослабли, я начала оступаться, чуть не подвернув лодыжку. Не хватало только, чтобы меня внесли в замок Триплтаун!

— А Элен? Я увижу её? А мама?

Я резко остановилась и обернулась, чтобы оказаться с мучителем лицом к лицу. И чтобы попытаться прочесть в его глазах правду, которой никто не спешил со мной делиться.

— Позже, — Лотаринж отвёл глаза и как-то насупился. Это означало только одно: никогда.

— Но почему Триплтаун? Ведь мы же договаривались о сделке? — лепетала я, чтобы хоть как-то прояснить внезапную перемену своей участи. И узнать, что стало с Эвансом, Бринной, госпожой Филес и прочими, кто хотел мне помочь.

Может, зелье не сработало? Наверное, это я всё напутала и подставила кучу народа!

Ах, бухнуться бы сейчас в обморок и никогда не просыпаться! Хотя нет, надо попытаться обратиться и улететь. Это, конечно, не поможет, но лучше умереть на свободе, чем сгнить в темнице!

Внутренний дворик оказался ещё теснее, чем я успела заметить в первый раз. Даже такому небольшому дракону, как я, здесь не развернуться!

Один шаг, второй, третий. Холод окутал плечи, будто шалью, редкий снег сыпался с хмурого неба. Я взглянула наверх и ощутила, как белые хлопья ложатся на лоб и щёки, гладят их, уговаривая не медлить.

Решено! Глубоко вздохнув, я на мгновение замешкалась. А потом выдохнула пар и попыталась разорвать браслеты. Они ещё сильнее сдавили запястья, оставив на коже глубокие красные следы, как от ожога.

И ничего не получилось.

— Только поранитесь, госпожа, — сочувственно произнёс один из тюремщиков, которые сопровождал меня до кареты.

Я услышала довольное хмыканье Лотаринжа, хотела обернуться с гневной репликой, бросив ему в лицо, что смеяться над поверженным гораздо проще, чем над тем, кто может ответить, но не успела.

Где-то вдалеке раздался пронзительный птичий крик, и с неба вместо снега посыпался золотистый пепел. Всё пришло в движение, Лотаринж схватил меня за локоть и попытался втолкнуть обратно под спасительную крышу тюрьмы, но я дернулась в сторону, чуть не упав в грязь, как пару дней назад.

А потом стало ещё светлее. Крик неизвестной птицы раздался прямо над головой, я посмотрела наверх, увидев тёмную тень летящего ящера, но не разглядела, кто это был.

— Я здесь!

Крик казался мне чужим, сердце зашлось в истерическом стуке, и я ощутила силу, почти такую же, как и в день первого обращения.

Золотистая пыль закружилась, собралась в столб, хотя было безветренно и тихо. Вспышка золотого огня — и из его центра появился огненный сокол Смеаргл.

Он спикировал мне на плечо, больно укусив за ухо, я почувствовала, как по шее стекает струйка крови, но совсем не испугалась. «Кровь дракона на мне», — подумалось мне, и в тот же миг алые оковы, сковывающие запястья, упали.

Рассеялись без следа. Я посмотрела на руки, на небо, откуда снова пришёл зов. И, дёрнув лиф платья, издала гортанный крик.

В следующий миг он окреп и полетел ввысь, обретя частичку той силы, что коснулась меня в день первого обращения и навсегда поселилась внутри.

Миг! И день стал ночью, а потом снова посветлело, но я уже смотрела на всё сверху глазами летающего монстра, от макушки до кончика шипастого хвоста покрытого белоснежными перьями.

Взмах крыльев, и я была уже далеко. Что мне до людишек, всю жизнь копошащихся внизу и поднимающих головы, только чтобы посмотреть, нет ли угрозы! А она есть. От меня и мне подобных.