Буча. Синдром Корсакова - Вячеслав Валерьевич Немышев

долларов?

Вязенкин выбрался на улицу: поежился и увидел горы, белые вершины Кавказского хребта. Из своего вагончика вдруг выскочил Гога Мартыновский, крикнул назад своим, чтоб торопились… Вязенкин не мог оторваться от гор. Горы манили, они были далеко. Оттуда, с острых пиков, можно было увидеть всю землю и наверняка выбрать лучшее место — где чисто и уютно, — и бежать потом туда сломя голову. Но в обычные дни горы прятались в дымке и синем ультрафиолете. Ясный, чистый наступал день.

Затертый репортерский жилет туго обтягивал плотную фигуру Гоги.

— Митинг у ворот. Совещалово накрылось. Идете?

Вязенкин затосковал, но вспомнил о чернильных крестах за среду, четверг и остальные бестолково проведенные дни в этой командировке. Приободрился. Пошел собираться сам и звать Пестикова на съемку.

Руководитель пресс-службы чеченского правительства Андрей Твердиевич на службу приходил в семь. В его окне на втором этаже Дома правительства загорался свет. Андрей Андреевич запускал компьютер, ждал, когда загрузится страничка Интернета, и сосредоточивался на изучении последних новостей на лентах информационных агентств. Андрей Андреевич не был сотрудником федеральной службы безопасности, он был армейским майором — чай заваривал по-лейтенантски: с ложки сыпал заварку в кружку и заливал кипятком. Как всякий физически сильный человек Андрей Андреевич многое прощал людям, — даже откровенное предательство и обман не могли вызвать в Твердиевиче той ярости, которую люди хилые всегда предполагают в характере больших мужественных людей.

Был он прост как истинный провинциал.

И только служебная необходимость со временем воспитала в нем подозрительность, черту характера, которая была необходима при общении с корреспондентами центральных средств массовой информации.

Покружило майора Твердиевича.

От Дагестанского Ботлиха до Грозного протопал он, офицер пресс-службы, вместе с колоннами армейской пехоты; повидал разных журналистов, — и многих полюбил за искренность, и многим простил ложь и лицемерие. Но как прирожденный служака, не умевший скользить по служебным лестницам, а только принимать и сносить удары судьбы, дослужился Андрей Андреевич до звания майора. И как великий спец кавказской темы, осел на должность в новом правительстве Чечни.

Отглаженная по воротничкам цивильная сорочка, тугой галстук мешали сосредоточиться, брюки в стрелочку давили в поясе. От сидячей работы Андрей Андреевич полнел. Но, что еще хуже — у него стал портиться характер. Он сделался раздражительным и плохо спал.

И все из-за этих «последних новостей»…

Обычная война, к которой привык солдат — и рыл свой окоп, и топтал маршем фронтовые километры, и шел в бой с автоматом — закончилась. И год уже с лихвой продолжалась война минная — все так же уходили за хребет «двухсотые» грузы. Но в довесок нещадно била и терзала война информационная! И в этой бескомпромиссной войне-игре случалось Андрею Андреевичу быть битому.

Вот и в это утро четверга методично исследовал Твердиевич страницы Интернета.

Незаметно прошел час.

В дверь постучали, и в кабинет вошли двое.

Твердиевич машинально разглядывал посетителей; насторожился — запомнить матовые лица мужчин было невозможно.

«Профессионалы!» — подумал Твердиевич и раскрыл рабочий блокнот.

Закурили.

Андрей Андреевич, предчувствуя серьезность разговора, включил радио — заиграла утренняя ни к чему не обязывающая музыка. За долгую службу Твердиевич научился понимать даже не «с полуслова», — в армии спешка стоила человеческой жизни, — а читать между строк. Пошла реклама по радио: страховая компания предлагала выгодные условия страхования жилья и жизни.

— Гарантия, что случится именно сегодня, пятьдесят на пятьдесят, — говорил первый костюм, что сидел ближе к окну. Он пердставился Сергеевым. — Факт интернет-переписки «координатора» с «секретарем» в Назрани установлен. На днях состоится некий визит. На лентах нет?.. Ждите. Уверен, движение произойдет одновременно и с движением по нашей оперативной информацией.

Музыка шла фоном, диктор по радио называл адрес страховой компании. Название было громкое и длинное. Твердиевич запомнил последнее «…europa styles».

— Нас интересуют детали. У вас есть список аккредитованных журналистов?

Твердиевич достал папку, показал.

— Нет, нужны только те, кто сейчас в Грозном.

— Подчеркнутое красным, — Твердиевич ткнул в список пальцем.

Сергеев, склонив голову, стал переписывать фамилии.

— Вам не нужно действовать. Вы человек энергичный, — голос у второго по фамилии Иванов ровный и такой же незапоминающийся, как дикторский из радиоприемника. — Понимаю, должность обязывает. Но тут просьбочка к вам — только наблюдать. Вести себя как обычно. Вы меня понимаете?

— Чаю не хотите? — вдруг спросил Твердиевич.

Сергеев сложил листок вчетверо.

Твердиевич вышел из кабинета за водой.

Дом правительства выстраивали спешным образом: кабинеты оборудовали фанерными дверями, стены зашпаклевали, наклеили дешевых обоев. Стулья и вся офисная мебель через пару месяцев ободралась и расшаталась; в туалетах из турецких кранов текла жалкая струйка пахнущей нефтью воды.

По ночам, страдая от бессонницы, Твердиевич не мог не думать. И размышления, но главное выводы, которые снились и даже пахли во сне, доводили Андрея Андреевича до полного профессионального изнеможения. Сны пахли сырой нефтью. Он пил черную нефть из турецких кранов, понимал, что отравится и сейчас же умрет. Но не умирал. Он просыпался от подступавшей тошноты и глотал минералку.

Может быть, прав этот болтун и выскочка Вязенкин?..

Как он надоел ему, набил оскомину — этот коресспондентишко! Нефть, видите ли, всему виной — за нефть и война! Дурак ты, Вязенкин! Как же ты, Вязенкин, не понимаешь? По верхам скачешь… А того не знаешь, что нефти чеченской так — на троих хорошо пожить. Не те, не те запасы, чтобы такую драчку устроить. Тут другие интересы — государственные!..

Устанет Андрей Андреевич от демагогии москвичей — идет к себе, а потом мучается.

«Может, все-таки за нефть? Нет, масштабы не те. Масштабы, Вязенкин, только сверху видны, а у нас здесь одни видения».

Но пахнет сырой нефтью из крана — пахнет, черт бы ее подрал!

В приемной у кабинета главы правительства Твердиевич из кулера набрал воды в чайник. Щетинистый охранник за столом секретаря оторвался от монитора и тут же вновь застучал по клавиатуре. Колыхнулся «Стечкин» на его поясе. В мониторе щелкнуло, застрекотало. Охранник отчаянно вскинул руки.

— Ай, щайтан, не могу уровень пройти, убиуает. Снайпер, щайтан! Андрэй, ты ходил по этому уровню? Какое оружие брать?

— Ты за кого воюешь?

— За нэмцев дэлаю движение. Оны уоины!

— Тогда гранатами, англичане гранат боятся.

— Как эта игра назыуается, всегда забыуаю? А-а, вспомнил. «Медал аф хонор». Как в жизни все, аттуэчаю.

Твердиевич вышел, за спиной раздалась отчаянная очередь, вслед хлесткий винтовочный выстрел.

— А-а-а, щайтан…

Андрей Андреевич прошел по коридору, спустился на свой этаж и еще минуту постоял у двери своего кабинета и вдруг услышал голос откуда-то из коридора.

— Машина у ворот. Пробились через первое капэ. Трупы.