Он - моя тайна - Оливия Лейк

не поняла еще? — пора закидывать удочку.

— Что? — Влада перестала наворачивать круги и впилась в меня взглядом. — О чем ты?

— Они встречались раньше. Давняя история. Еще до нашего брака.

— Так-так… Бывшая любовь, значит. А почему разошлись?

— Не знаю, — плечами пожал. — Они сейчас вместе: Барсов, Дина и их сын.

Такого даже я не ожидал! Влада рванула ко мне и за грудки схватила:

— Что?! — презрительно губы скривила. — Что ты сказал?

— Ты слышала, — и грубо стряхнул ее. — У твоего пасынка есть сын: красивый, здоровый десятилетий мальчик. Наследник.

Я никогда не был склонен к театральщине, но нахлынуло на меня. Внутреннее напряжение нашло достаточно оригинальный выход.

— Ты врешь! У Максима нет детей! Это ты вместе со своей прошмандовкой женой придумал! Ты врач! Ты организуешь ДНК! Но я вас выведу на чистую воду!

Я рассмеялся, громко, заливисто. На мгновение стало даже жаль Барсова. Эта ебанашка способна устроить апокалипсис местного масштаба. Дине, увы, тоже придется столкнуться с ненормальной мачехой, но она должна знать, что за семья Барсовы.

— Я стоматолог, а не генетик, — ответил, отсмеявшись. — Удачи, Влада.

— Да пошел ты! — и запустила в меня рамкой с черно-белым снимком себя любимой. Когда уходил, услышал, как звонит какому-то Саше.

Поздним вечером я все же добрался домой. Усталый, высосанный до капли. Физически еще куда ни шло, а морально просто ноль. Как бы ни хорохорился и ни бравировал, но разлад (развод даже произносить не хотел!) с Диной давался тяжело. Она мое сердце и огромный пласт жизни, который если отдирать, то с мясом, по-живому, никакой анестезии. А без сердца как жить вообще? Я не знал. Наверное, никак.

Двери лифта открылись, и я вышел. Мигрень разыгралась, сил нет голову поднять, наверное, поэтому Тому увидел, когда практически носом в дверь клюнул.

— Чего тебе? — у меня не было сил даже злиться. Она только глазами хлопала. Выглядела так себе, кстати. Зеленая какая-то. Но одета в привычное мини и высокий каблук.

— Я ждала твою жену! — вздернула подбородок и протянула мне протокол узи: беременность шестнадцать недель, плод развивается нормально, патологий нет.

— Зачем? — если бы у меня остался эмоциональный запал, то рассмеялся бы в голос, но его я на Владу потратил. Кому-кому, а Дине на эту беременность абсолютно похрен. Где-то в деятельной части мозга жужжало, что это сейчас я равнодушен, завтра пожалею, что не пришиб эту овцу. Что Дине не пофиг, это ее разъярит еще больше.

— Чтобы выгнала тебя к любовнице, наконец-то!

Интересно, Тома такая тупая в маму или папу?

— Том, — устало сказал, — иди на хуй. Серьезно. Завтра я уже не буду таким добрым.

— Да как ты… — соседская дверь открылась и вышла Ирина Михайловна, профессор РАНХиГС. — Я беременна от тебя и не позволю так с собой обращаться! — голос Томки поднялся на две октавы выше.

— Здравствуйте, — кивнул соседке, округлившей глаза на неожиданное откровение. — На этаже еще три двери, можешь во все постучать и рассказать. — Я свою открыл и добавил: — Но теперь я злой: тебе и твоему другу, вместе с клиникой сидеть на нарах и бэбика качать.

— Неужели ты настолько бесчувственный?! Он ведь твой! Твоя плоть и кровь!

— Настолько, — и захлопнул дверь.

Утром я позвонил адвокату. Нужно разобраться с этой конторой, наказать по всей строгости. И Тому тоже.

Глава 39

Дина

— Матвей, ну приглядывай за ним, ладно? Еще одного собачьего купания не выдержу!

Мы уже два дня жили на новом месте, но не вдвоем, как ожидалось, а в компании мелкого мопса. Я заказала ему симпатичную лежанку, но Пончик отказывался в ней спать и упорно лез на наш с Матвеем диван.

Сын еще не осознал и не осмыслил происходящее до конца: развод для него пока нечто абстрактное, а переезд воспринимался как что-то временное. Матвей спрашивал про Женю, ненавязчиво, но интересовался. Пока без грусти и во многом благодаря псу.

Женя тоже вчера написал. На звонки я не отвечала, но сообщение прочла. Хотелось бы послать его далеко и навсегда, но пока это невозможно. Мы еще не разведены, и он отец Матвея. По документам как минимум. Поэтому игнорировать Женю не стала. Сегодня утром я подала заявление на развод. Мне объяснили, что мужу придет уведомление: подпишет электронно, и если нет имущественных споров — суд разведет без выяснения мотивов. Это, конечно, все в теории, не будет настолько так легко, но я надеялась.

Женя написал, что купил Матвею телефон и хочет передать. Он не требовал, но настаивал на свидании с сыном. Я не могла отказать, чтобы не дать ему козырять этим в суде. В субботу условились встретиться в парке. Естественно, Матвея с ним один на один не оставлю. В людном месте и в моем присутствии, и никак иначе! Женя, естественно, не против был.

Кое-кто тоже очень хотел встретиться. Максим. Но я не готова. Матвей тем более. Понятно, что скрывать свое отцовство долго не позволит. Как и прятаться от себя. Но мне нужно было время. Пока не подобрала слова. Очень сложно объяснить эту правду ребенку.

— Матвей, я сбегаю, кофе куплю, — и показала на кофе-шоп на той стороне улицы.

— Ага, давай, — даже не посмотрел на меня. Пончик помог ему в кратчайшие сроки обзавестись друзьями на новом месте. Надеюсь, это зачтется, когда встанет разговор о переводе в другую школу.

Этот вариант я не до конца обдумала. Был еще такой: снять квартиру возле нашей школы. Но это накладней и ближе к Жене.

— Большой латте, пожалуйста.

Я взяла пару выходных на работе, чтобы определиться, как дальше быть: одного дома Матвея оставлять не хочу. А кому его доверить или, может, в спортивную секцию на полный день определить? А мы ведь так и не были в отпуске, на море. Мама звала. Возможно, к ним полетим: сама отдохну недолго, а Матвея можно оставить до конца лета. Сочи. Море. Солнце. Как только Барсов отреагирует? И Савин тоже? Я, конечно, мать и мне решать, но сколько нервов нужно будет, что на одного, что на другого.

Я взяла кофе, дорогу перешла и сразу заметила какую-то возню. Пончик разрывался, дети сгрудились, а какая-то блондинка орала на моего ребенка. Что?! Я бросилась туда.

— Ну-ка, отвечай мерзкий мальчишка! — взвизгнула Влада и дернула его за волосы. Я подскочила, схватила ее за руку и резко развернула. — А вот и ты!

Я быстро взглянула на сына. Покраснел весь от гнева и обиды, челюсти стиснуты, руки в кулаки, а глаза