Загадка миллиардера Брынцалова - Лилия Беляева

Не соврала, нет, действительно, если уж вовсе оголодаю — пойду на перекресток и давай показывать фокусы. Удивление оплачиваемо!

Она ничуть не обиделась. Не оскорбилась, упруго вскочила с полу, оправила коричневое, колоколом, платье, улыбнулась мне на прощание и вскоре ушла с будущим поэтико-певческим светилом. А пресс-секретарь сел со мной рядом на диван, положил мне руку на плечо и вдруг заявил:

— Ты — хороший человек.

Меня, признаюсь, чуть передернуло это панибратское «ты» человека, который годится мнев сыновья. Но, с другой стороны, — это же был комплимент… И, как я поняла, основанный на неких флюидах. И потом, может, здесь, в этом странноватом царстве-государстве все иначе, чем за его воротами… К тому же очень может быть, что Александрове «ты» — свидетельство моей неувядающей молодости! Чем черт не шутит! И впрямь Александр вдруг сказал:

— А тебе не дашь твоих лет!

И вдруг очень серьезно и тихо сообщил:

— В девяностом году ты пережила трагедию…

Ну, тут я и вовсе онемела от удивления и почтения к Александру Васильевичу Толмачеву! Он сказал чистую правду, и я до сих пор не знаю, каким путем он добыл это знание… Хотя тогда же спросила:

— Откуда тебе это известно?

Помолчав, чуть прояснил:

— Я долгое время занимался астрологией.

Ладно, пошли дальше. И теперь решительно;

— Когда же меня примет Брынцалов?

Александр спокойно отозвался:

— Сегодня — нет. Сегодня у него не то настроение.

И я бы, наверное, стала задавать ему какие-то добавочные вопросы, если бы в комнату вдруг не набилось много-много народу. В числе новоприбывших был и некий весьма пожилой, порядком оплешивевший мужичок с набором странных инструментов, один из которых был похож на деревянную скалку, которой раскатывают тесто, только там, где должно быть гладко, топорщились наросты из голубой резины.

— Это я принес для Владимира Алексеевича! Сам изобрел и пользуюсь для сохранения здоровья и бодрости! Как работает? А вот так, прокатываешь по рукам, ногам, бедрам…

И он принялся «прокатывать», вовлекая в процесс и меня, и всех, утверждая с жаром:

— Сохраняет молодость! Брынцалов должен заинтересоваться!

Александр, не будь дураком, тотчас спросил без тени насмешки:

— Вам сколько лет?

Энтузиаст-изобретатель ответил. Подумалось: «Эге, другие в твои годы и без этих штучек выглядят куда моложавей и сохранней…»

Но теперь я, уже готовая уйти, наблюдала не за теми, кто пришел, а только за Александром. Сонм мужчин и женщин, явившихся каждый со споим предложением, изобретением, а по сути, с надеждой заработать, что-то как-то заполучить от прославленного «Ферейна», от его знаменитого, фантастически богатого хозяина. И, признаться, я еще не видела в жизни, чтобы молодой человек был столь безупречно выдержан и терпелив, общаясь с таким изобилием многословных, напористых, а подчас и болезненно навязчивых людей. Фантастика! — он ни одному не сказал резкого слова, он словно бы с удовольствием общался с каждым.

Но в конце концов я не выдержала всей этой благодати и сказала, что ухожу. И ушла. С ощущением не одной, но многих тайн. Ну, во-первых, что значит «у Хозяина не то настроение»? А с чем связано это его настроение? До сих пор такая формулировка казалась мне достойной лишь женского организма… И опять же — что значит эта несгибаемая благожелательность рафинированного в одежде и жестах пресс-секретаря? И есть ли ей предел? И еще: «Куда я, собственно, попала?»

Последний вопрос был, как ни странно, более всего вызван последними впечатлениями. Когда встала с дивана, обнаружила, что сидела аккурат под большим броским портретом четы Брынцаловых. Он — в кресле, слегка взъерошенный, а она на подлокотнике в ярко-красном и с безукоризненно выделанной, волосок к волоску, прической.

— Этот плакат использовался на президентских выборах, — пояснили мне и спросили: — Нравится?

Я ничего не ответила, я еще не знала, как и что в этом странноватом, непривычном мне мире, где если идти по коридорам, спускаться-подниматься, то невольно бросается в глаза «сталинщина-китайщина» — всюду портреты «Хозяина»… Поразительно в наши-то дни!

Впрочем, чего поражаться! Где-то читала, что видели портрет Ататюрка в стамбульском сортире. А что вытворяет недавний партвождь, а ныне Туркменбаши Сапармурат Ниязов? Если верить прессе, вся маленькая Туркмения увешана портретами Великого и заставлена его скульптурами! Так что…

Но! Что в известном смысле потрясло меня и пленило в окончательно отремонтированной части офиса фармацевтической империи «Ферейн» — это туалеты. Ну что с меня взять, с женщины! Но, братцы мои, без ковра-самолета в секунду очутиться где-то там в Монте-Карло или на Лазурном Берегу в пятизвездочной гостинице .. А всего-то — вошла в соответствующее помещеньице… И не захотелось уходить… Одно слово — чуден сотворенный тобой человек, Господи!

А дальше что? А то, что «настроения принять» меня у великого Брынцалова не было еще два-три дня. Ну, на нет и суда нет. Однако все имеет начало и конец Наступил день, когда Александр сообщил мне по телефону:

— Завтра, к половине девятого.

Надо ли говорить, с какой аптечной точностью явилась я в офис! Надо ли уточнять, что теперь-то я была абсолютно уверена в успехе! А именно — мое желание сделать книгу найдет у Владимира Алексеевича полное понимание. Ну сами подумайте, кто бы отказался от книги о себе самом, где бы вполне объективно было рассказано об «этапах пройденного пути». Тем более после всяких измывательств в прессе, после частушечных издевок и т.п.? Прошу при этом учесть, что не абы какой недоучка-самоучка уже сидит на диване (разумеется, мягком, кожаном) в приемной, а журналистка с ого-го каким стажем, и если уж на то пошло, то ведь хватай выше, — писательница, автор двадцати семи книг, переведенных на двенадцать иностранных языков! Какого же рожна еще надо?! Так? При этом — с ясным намерением сказать о Брынцалове правду, одну только правду, презрев все наветы «желтой» прессы, наплевав на все хулы, чтобы на обширном пространстве книги воссоздать образ явно незаурядного человека, с которого желающие захотят делать жизнь, смогут поучиться, перенять опыт и, соответственно, «улучшить свое материальное положение», как формулируют разного рода опросные листки всяких соцслужб.

…Стало быть, сижу нога на ногу. За конторкой, ближе к окну, щебечут о своем две молодые секретарши, справа от меня, в углу, работает большеэкранный телевизор. Приглядываюсь — нет в нем ни непременных Сорокиной, ни Лиона Измайлова, ни прокладок, которые столь комфортны, ни дирола с ксилитом, которые и сохраняют и заново отращивают усы и зубы, а есть — вход в офис. Догадалась — этот телевизор дает знать, когда появится В. А. Брынцалов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});