Пугачева против Ротару. Великие соперницы - Федор Раззаков

Очень не хочется, чтобы из сказанного кто-нибудь сделал вывод, что вот, мол, автору вообще не нравятся никакие ВИА, и он, так сказать, пользуется случаем. В спектакле московского Театра имени Ленинского комсомола «Тиль» тоже играет достаточно громкий ВИА (речь идет об «Араксе». – Ф. Р.). Но (при всех моих претензиях к этому спектаклю) там его звучание оправдано прекрасным актером Н. Караченцовым, переводящим эту громкость в эмоциональный план – кажется, что громкость ансамбля рождена эмоциональностью игры актера, что иначе просто нельзя. А если вспомнить еще, что и тексты песен там подлинно художественны, чего не скажешь о песнях «Машины времени» в «Душе», то все окончательно встанет на свои места. Конечно же, ВИА вполне уместны как один из элементов нашей музыкальной культуры, но именно культуры, а не повышения шумового фона окружающей среды…

Я, кажется, ломлюсь в открытые двери, доказывая, что фильм «Душа» имеет весьма косвенное отношение к искусству, – это особых доказательств не требует. И беда тут не в том, что на экраны вышла неудачная картина, и даже не в том, что эта неудача была изначально запрограммирована, ибо в сочетании примитивного сценария и режиссуры А. Стефанович, который, напоминаю, уже снял один слабый фильм про женщину, которая поет (на самом деле фильм «Женщина, которая поет» с А. Пугачевой снял другой Александр – Орлов. – Ф. Р.), знающие люди обязаны были усмотреть огромную вероятность провала. Главное, мне кажется, в том, что все эти «Тайфуны», «Машины времени» и прочие порождения аппаратуры подкрепились могущественным авторитетом кинематографа, поскольку одно дело – концерт в каком-нибудь отдаленном клубе вроде того, который показан в фильме, и совсем другое – когда «группа прорыва» прорывается на киноэкран, обретая таким образом всесоюзное признание в качестве факта нашего искусства…

Об идейно-нравственном и эстетическом воспитании молодежи сегодня говорится немало. К сожалению, приходится признать, что фильм ни в малой степени не способствует решению этих важных задач, а в известной степени и затрудняет».

Кстати, незадолго до выхода «Души» в прокат – в начале апреля – в той же «Комсомольской правде» была опубликована зубодробительная статья о творчестве «Машины времени» под названием «Рагу из синей птицы». Статья явно заказная – ее заказчиками были те силы в советских идеологических верхах, кому не нравилась активная вестернизация советской культуры, в том числе и эстрады. А тут получалось, что к этой вестернизации активно подключился самый массовый вид советского искусства – кинематограф. И снова вспомним Ю. Смелкова и его «Фальшивую «Душу»:

«…Все эти «Тайфуны», «Машины времени» и прочие порождения аппаратуры подкрепились могущественным авторитетом кинематографа, поскольку одно дело – концерт в каком-нибудь отдаленном клубе вроде того, который показан в фильме, и совсем другое – когда «группа прорыва» прорывается на киноэкран, обретая таким образом всесоюзное признание в качестве факта нашего искусства…»

Вообще все перечисленные выше статьи сегодня читать весьма познавательно. Сразу бросается в глаза отличие того времени от нынешнего. Сегодняшних идеологов уже не интересует «идейно-нравственное и эстетическое воспитание молодежи», поскольку главной идеей в капиталистической России является потребительство («бери от жизни все!»), а при такой идее ни о какой морали речи идти уже не может. Во главу угла поставлена аморальность с его известным постулатом: «Наплюй на ближнего, нагадь на нижнего». Поэтому фильмы сегодня не обсуждают в СМИ с точки зрения нравственных законов – они являются лишь поводом к обсуждению… личной жизни актеров, занятых в них. Короче, вся идеология сегодня сузилась до размеров дырки в замочной скважине, ведущей в спальню именитых особ.

Однако предпосылки подобного сужения заклыдывались уже в позднесоветские времена, когда идея потребительства, активно распространявшаяся в советском социуме благодаря мелкобуржуазной конвергенции, начала захватывать умы все большей части молодежи. Люди, которые видели это, пытались этому помешать и воззвать к разуму другой части молодежи – той, которая еще не была заражена вирусом потребительства. Отсюда и те статьи о «фальшивых душах», «душах-потемках» и т. д. Но это были попытки остановить «каток конвергенции» с помощью… газетной бумаги. Это было изначально обреченное на неудачу мероприятие, поскольку в недрах самой власти уже сформировалась огромная прослойка деятелей с «фальшивыми душами», которые ждали своего часа, чтобы завершить одну конвергенцию (мелкобуржуазную) другой (империалистической) – то есть заменой одной социально-политической системы на другую. У этих «фальшивых душ» уже появился и свой лидер – Михаил Горбачев. А пока, в 82-м, к власти рвался его протеже – шеф КГБ Юрий Андропов, который много сделал для того, чтобы бывший ставропольский комбайнер Горбачев попал в Москву, в высшие партийные круги (в 78-м Горбачев стал секретарем ЦК КПСС, а в октябре 80-го и членом Политбюро).

Но отставим в сторону политику и вернемся к героиням нашего повествования.

Сама Ротару тоже понимала, что с «Душой» у нее вышла промашка. По ее же словам из интервью газете «Известия»:

«Свое появление на экране в фильмах «Где ты, любовь?» и «Душа» я не могу расценивать как бесспорную удачу. Я очень критично подхожу к этой своей работе. В самих сценариях уже было заложено отношение ко мне как к красивой популярной игрушке, которую окружили не менее красивым антуражем. А мне так хотелось играть, да, именно играть, создавать по новым для меня законам искусства образ человека, певицы…»

Однако, как говорится, нет худа без добра. Потерпев поражение на актерском поприще, Ротару много приобрела как певица – оба фильма добавили в ее репертуар новые песни, которые ушли в народ. В «Где ты, любовь?» это была «Красная стрела», в «Душе» – сразу несколько песен в стиле роко-попс, которые добавили певице новых поклонников из числа молодых. Именно после «Души» молодежь из числа продвинутой, которая относилась к Ротару как к представительнице голимой советской эстрады, изменила свое отношение к ней в лучшую сторону. Среди них бытовало мнение: Ротару неплохо перепела песни «Машины времени», за что ей большой респект.

Алла Пугачева тем временем в конце июня 1982 года впервые в своей жизни отправилась в одну из ведущих капиталистических держав – Францию (как мы помним, Ротару в капстрану впервые вырвалась в 1973 году – это была ФРГ). Пугачева в этот вояж поехала не в качестве туриста, а в роли певицы, которой суждено будет выступить на одной из самых престижных европейских и мировых концертных площадок – парижском зале «Олимпия», что на бульваре Капуцинов. Сцена этого зала, вмещавшего две тысячи зрителей, повидала многих выдающихся исполнителей: Эдит Пиаф, Фрэнка Синатру, Ива Монтана, Марлен Дитрих, «Битлз» и т. д. Из советских эстрадных исполнителей там в середине 60-х выступала Эдита Пьеха. Остальные об этом только мечтали. Мечтала и Алла Пугачева. Еще в начале 76-го, когда она приехала в Канны, на фестиваль МИДЕМ, она заехала в Париж и специально приехала к «Олимпии», чтобы увидеть это легендарное здание. Тогда она загадала: обязательно выступить здесь. Но когда она кому-нибудь проговаривалась об этой своей мечте, над ней чаще всего посмеивались: мол, ну-ну, мечтать не вредно. Когда в июле 79-го, во время концерта в гостинице «Космос», она поделилась этой мечтой с Джон Дассеном, даже тот не смог сдержать снисходительной улыбки. Короче, никто мечту Пугачевой всерьез не воспринимал. Можете себе представить реакцию этих людей, когда они узнали, что Пугачеву пригласили-таки выступить в легендарном зале. Инициатором приглашения был директор «Олимпии» Жан-Мишель Борис, а негласными кураторами этих гастролей была… Компартия Франции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});