Под защитой твоей тьмы (СИ) - Островская Ольга

− Нам? — удивлённо тянет демонесса.

− Да, нам. Тебе же понравилось в Линденоте? Поезжай пока к моему отцу, как мы и договаривались, доложи ему то, что я велел, разорви ваш с ним уговор. А когда вернёшься я буду здесь уже полноправным хозяином и лордом всех этих земель. Моя скромная жёнушка будет тихо заниматься домашними делами, а настоящей леди Линденота станешь именно ты. Если захочешь, сможем даже приобщить её к нашим играм.

− Хм, мне нравится твой план. И я, пожалуй, действительно не прочь попробовать эту недотрогу, − лукаво мурлычет Ксандра и до меня доносятся весьма характерные звуки, от которых к горлу подкатывает тошнота и завтрак просится наружу.

Чувствуя, как немеют руки и ноги, как темнеет в глазах от боли, я всё же делаю ещё один, последний шаг. Просто, чтобы убедится. Словно со стороны вижу, как поднимается моя рука, толкая дверную створку. Та с тихим скрипом открывается. Воздух сгорает в груди. Всего в паре метров от меня мужчина, которому я отдала своё сердце, отрыла душу и вверила свою судьбу, с нескрываемой жадной страстью целует другую женщину.

Чувствуя себя так, будто меня выпотрошили изнутри, я молча опускаю руки. Деревянное тело отшатывается. Кажется, я пячусь. Шаг за шагом. Кажется, наталкиваюсь на Мору.

− Рин, подожди, − хватает она меня за плечи. — Это какой-то бред.

− Не бред. Ты тоже это слышала, − возражаю помертвевшим голосом, отворачиваясь.

Кажется, ещё немного и я просто не выдержу, упаду замертво. Разве можно жить, когда сердце вырывают из груди, пробив в ней бездонную дыру?

Поэтому больше ничего не слушаю. Разворачиваюсь и бегу прочь, не разбирая дороги.

− Мышонок, постой. Ты всё неправильно поняла, − слышу позади голос Мартана. Это чудовищное в своей банальности оправдание словно раскалённой плетью проходится по моим обнажённым нервам, и я, мотнув головой, бросаюсь бежать ещё быстрее.

Ничего не хочу слышать. Ничего не хочу знать. Я достаточно увидела и услышала.

− Ну знаешь, Март! − рычит Мора. — Я такого от тебя не ожидала. Ты что за хрень сейчас нёс?

Это последнее, что я различаю, прежде чем скрыться за поворотом.

В галерее мои шаги гулким эхом несутся впереди. Позади слышатся чьи-то крики и ругань.

Плевать. На всё плевать.

Переход остаётся позади. Пара залов, служебные коридоры. Я сама не замечаю, куда сворачиваю. Не знаю, куда бегу, распугивая слуг. Пока не выскакиваю внезапно на задний дворик. Взгляд натыкается на невысокий каменный заборчик, за которым раскинулся небольшой сад. Мамин. В противоположном его конце возвышается наш семейный склеп. Именно туда мне сейчас безумно хочется. Спрятаться. Побыть одной.

Из груди вырывается судорожный всхлип. Там мама. Она была права. Во всём была права.

Нельзя нам любить. Благословенные дочери Пресветлой на самом деле прокляты.

Практически не ощущая холода, я поспешно иду к открытой калитке. Потом по расчищенной от снега дорожке… ловя себя на нереально приземлённой мысли, что нужно будет обязательно поблагодарить садовника за то, как он так исправно выполняет свои обязанности.

Склеп встречает меня морозной тишиной и сизым сумраком, в котором утопают уходящие вниз ступеньки. Выдохнув облачко пара, прикрываю за собой дверь и начинаю осторожно спускаться. На стенах тут же вспыхивают уже знакомые мне кристаллы. Странно… разве во мне сейчас есть хоть капля света?

Но мысли всё же немного проясняются. И в голове теперь безумным хороводом начинают кружить остатки наивных надежд. А что, если это был не он? А что, если это обман? А что, если… если… если… Я могла бы предположить, что видела Ларуса-Етмара, а не Мартана. Что перевёртыш обхитрил всю защитную магическую сеть замка, созданную за эти два дня демонами, и каким-то невероятным образом пробрался сюда. Но с ним была Ксандра. Разве стала бы демонесса целоваться с перевёртышем? Разве знал бы он о том, куда она должна ехать, что кому говорить, и какие у них… игры?

Вспомнив это мерзкое слово, я резко вскидываю руку, прижимая ладонь ко рту, чтобы сдержать рвотный порыв. Из глаз брызжут слёзы. Богиня Пресветлая, как мне с этим жить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как он мог? За что так поступил со мной?

Рыдания стальными тисками сдавливают грудь, вырываясь оттуда судорожными всхлипами, некрасивыми, неприятными, словно раненое животное воет и скулит. И к тому моменту, как я спускаюсь в каменный зал склепа, сдерживаться больше нет ни малейших сил.

Мамин саркофаг нахожу уже буквально наощупь, по памяти, ничего не видя от пелены на глазах. И, уронив голову на холодный камень, наконец даю себе волю, горько оплакивая разбитое сердце и растоптанную душу.

Но в какой-то момент мне вдруг начинает чудиться, что рядом кто-то есть.

Испуганно вскинувшись, оглядываюсь вокруг и никого не вижу. Но всё равно чувствую. Я не одна в этом зале.

От тревоги и страха сердце начинает стучать всё быстрей и быстрей.

− Кто здесь? — выдавливаю из себя сиплый шёпот.

Тьма по углам сгущается настолько, что кажется матовой. Она движется, дышит, жаждет. И мне теперь чудятся везде чудовищные щупальца, готовые разорвать меня в клочья.

Как бы я не всматривалась, его появление всё равно застаёт меня врасплох. Высокая мужская фигура возникает буквально из ниоткуда, будто соткавшись из теней.

− Моя леди, разве вам не говорили, что ходить одной опасно? — с улыбкой склоняет голову набок тот, кого я совершенно точно не ожидала тут увидеть. — Такое редчайшее сокровище, как вы, могут и похитить.

− Что вы здесь делаете? — вскидываю я подбородок, изображая смелость, которой во мне нет и в помине.

− Как что? Похищаю, − подмигивают мне лукаво. И мир исчезает во тьме.

Глава 36

Мартан

Копыта Азаша гулко стучат по каменной мостовой. Солнце уже высоко в небе. Город просыпается. Мой город. Подумать только.

Так долго отвергать навязываемую с рождения судьбу, чтобы ради женщины стать тем, кем никогда не хотел. Лордом. Хозяином большого края, который нужно крепко держать в кулаке, править, защищать.

Хорошо хоть речь идёт о Линденоте, а не об Оргранде, в котором я вырос. И теперь отец может хоть на пену изойти, но ему всё-таки придётся смириться с тем, что я никогда не вернусь в отчий дом и не стану его наследником. Впрочем, Мергату Беспощадному до дряхлой старости так же далеко, как свинье до неба ползком. Женщинам, он, несмотря на свой жестокий нрав, почему-то неизменно нравится. Так что вполне может успеть заиметь себе ещё не одного сына от очередной отборной демонессы. А может, уже действительно заимел и воспитывает сейчас в одной из своих отдалённых крепостей. На это мне вскользь намекал Коэн, полагая, видимо, что перспектива потерять такое жирное наследство, как Оргранд, заставит меня пересмотреть своё решение, вернуться и помириться с отцом. Как тот и ожидает.

Что ж, отца ждёт очередное разочарование в своём первенце. Ибо я по-прежнему не хочу иметь с ним ничего общего. То, что он сотворил с матерью Моры, и то, как поступил с самой сестрой, просто не прощают. Пусть скажет спасибо, что я всего лишь отрёкся от него и уехал, забрав Моррайю, а не прикончил, как последнюю тварь.

Так что его гонцы уже сегодня отправляются обратно в Оргранд, чтобы поведать своему лорду о проваленном задании и моём новом титуле. Ксандра спрашивала, возьму ли я их с Коэном к себе на службу, если они уйдут от Мергата. Я отказал, несмотря на давнюю дружбу. Слишком уж очевидным стало в последнее время её желание перевести наши дружеские отношения в другую плоскость. И Рин она уже не раз цепляла. Этого я не могу позволить. Пусть ищут себе другого сюзерена и командира. К тем же Раграм идут. Адлару не помешают такие сильные бойцы.

Проезжая по улицам Линденота, с усмешкой ловлю себя на том, что, пожалуй, уже начал воспринимать эту землю своей. Начал чувствовать ответственность за этот богатый край, который едва не разорил алчный самозванец, за этих людей, которые пока ещё с опаской воспринимают новую власть.