Блуждающий Трактир (ЛП) - "pirateaba"

На этом всё. Паун закрыл мандибулы и постарался не издать больше ни звука, когда шум шахмат возобновился. У этих новых Личностей были имена, но у них не было того, что было у него и других. Они по-прежнему, как любые другие Рабочие, просто подчинялись приказам и не выражали своего мнения. У них не было индивидуальности, как у него, Бёрда, Белграда, Ананда и Гарри, единственных выживших первоначальных Личностей. Разумеется, вины этих новых Личностей в этом не было. Их заставили сделать этот выбор, они не сами его совершили. У них не было… Эрин.

Несколько месяцев назад всё было проще. Тогда Улей был логичен для Пауна. Там были Рабочие и Солдаты, Прогнугатор и Королева. Вот как всё было. Но теперь пусть Рабочие и Солдаты остались, да и Королева была неизменной, но теперь у них был Ревелантор в виде Клбкча, который также действовал как Прогнугатор. Он выгнал бывшего Прогнугатора, Ксмвра, который также был новым Прогнугатором из Улья. И появилась новая группа антиниумов.

Личности. Более сотни Рабочих, которые выбрали себе имена и прошли проверку на индивидуальность, не став Аберрацией. Но в этой группе Личностей было пять… лидеров.

Нет, не лидеров. Пять исключений. Пять изначальных Личностей, которые стали таковыми по собственной воле, чтобы спасти человека по имени Эрин Солстис. Они были шахматным клубом, её шахматным клубом, Рабочими, которые играли в её трактире каждые несколько дней. И они почти все отдали свои жизни, чтобы защитить её от нежити.

Это была настоящая перемена в Улье. Пять антиниумов сделали выбор и стали Личностями, получив классы, имена и настоящую индивидуальность. Они начали быстро повышать свой уровень, как любой другой вид, и стали…

Уникальными. И надо сказать, что из этих пяти один выделялся особенно.

Паун.

Он был первым. Паун это знал. Он был первым, кто выбрал имя, первым, кто сделал выбор. Поэтому все относились к нему как к особенному. Клбкч, Королева… они не давали ему никаких обязанностей, никакой ответственности. Они просто наблюдали за ним, чтобы увидеть, что он будет делать. А Паун понятия не имел, что делать, поэтому чаще всего он просто подходил в шахматный зал и либо играл, либо сидел вот так.

Он ничего особенного не делал. Паун просто сидел здесь день за днём. На самом деле он думал. Это было всё, что он мог делать. Он не был одарённым воином, как Бёрд, и не особенно интересовался другими классами, как Гарри, Белград и Ананд. Остальные четверо уже начали специализироваться в своих ролях, как и надеялась его Королева. Бёрд начал использовать лук, чтобы даже в зимнем климате добывать большое количество птиц, в честь которых он и выбрал себе имя, а Гарри научился их жарить и делать из их тушек вкусные закуски.

Белград и Ананд продолжали совершенствоваться в классе [Тактика]. Они уже провели множество боёв с монстрами в туннелях подземелья. Все они становились полезны для Улья. Но Паун был другим.

Все Рабочие это знали. Паун это знал. Он был другим. Он был первым Рабочим, с которым заговорила Эрин, первым Рабочим, который выбрал себе имя. Даже остальные четверо относились к нему по-другому. Потому что он был первым. Он был особенным. Он не просто выбрал, его выбрала Эрин.

Он был уникальным. Но Паун понятия не имел, что это значило.

Он знал, чего хотела его Королева, чего хотел Клбкч. Они хотели, чтобы он стал полезным воином или активом Улья. Они хотели, чтобы он специализировался, повысил уровень класса и превзошёл в этом обычного антиниума. Но Паун этого не сделал.

Да, у него был класс [Тактика]. Но он был в нём не настолько высокого уровня. Фактически, его развитие остановилось несколько недель назад. Паун по-прежнему любил играть в шахматы, и он был лучшим игроком среди Рабочих. Но он перестал повышать уровень от игры.

И у него не было никакого интереса к использованию лука, как у Бёрда. Он не любил готовить, только есть, и у него не было жгучего желания делать в Улье что-либо ещё. Паун был уверен, что если бы он зашёл в Улье куда угодно – за исключением, может быть, комнаты Королевы, – то смог бы найти себе занятие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В Улье всегда была работа. С тех пор как ему разрешили выходить на поверхность, Паун кое-что узнал об обычаях других видов. Очевидно, скука была для них чем-то таким, с чем приходилось бороться. В Улье это было чуждым понятием.

Ты закончил выполнять свои обязанности? В таком случае всегда можно потратить время на переработку питательной пасты, которой питались антиниумы: пережёвывать пищу и срыгнуть её в чан, чтобы потом перемешать длинными палками. Или же тебя могут отправить в охрану от монстров, нападающих из подземелья под Лискором. Поддержать Солдат в их неустанной битве.

А если ни один из этих двух вариантов не был доступен, тебя могли назначить следить за личинками или, может быть, копать. Всегда было где копать. Прорыть обвалившийся туннель, прорыть новый туннель, углубить туннель, расширить туннель, вырыть помещение, прорыть перспективную шахту, прорыть яму для экскрементов…

Изредка Рабочие что-то строили. Это была освежающая смена темпа. Они делали деревянные опоры, чтобы поддерживать титанический вес грунта над головой, или мастерили из дерева грубые стрелы. Но даже это утомляло после нескольких часов монотонной работы, сливающихся воедино.

Это было не для Пауна. Он это знал. Он знал, что ему нужно что-то другое. И, возможно, он нашёл это. Возможно.

Но он больше не был уверен. Уверенность, вера, наполнявшие его несколько недель назад, давно ушли, и теперь Паун мог полагаться только на неопределённые воспоминания, чтобы заполнить дыру в своём сердце. Случилось ли это на самом деле? Было ли это правдой?

Действительно ли он стал [Аколитом]? Что это значило?

— Я не знаю.

Ещё одна пауза, когда Рабочие подняли взгляды. На этот раз Паун посмотрел в ответ, просто чтобы увидеть, что произойдёт. Шахматисты, как один, опустили взгляды, и он снова погрузился в размышления.

Когда-то давно антиниума допрашивали. Его спросили, кто он такой, и он не нашёл ответа. Он задавался вопросом, почему его… друзья… все погибли. Не было ли всё это напрасно. И ему был дан ответ. Луч надежды.

— Вера.

Так сказала ему девушка. Она проникла в его отчаяние и предложила ему что-то, за что можно было ухватиться. Она говорила ему о чём-то, что было выше его понимания. О Боге. И о месте… о месте, где мёртвые могли найти покой. Чудесном месте.

— Рай.

Паун вздохнул и сжал свой всё ещё заживающий кулак. Он уставился на него. Да, в ту ночь он верил. И его вера стала реальностью! Он получил навык и класс. [Аколит]. И также навык – [Молитву]. В то время это что-то для него значило, тогда он был уверен.

Бог был. Было во что верить. Но за прошедшие дни вера Пауна пошатнулась. Он больше не повышал уровень и не молился. Потому что… потому что он боялся.

Бог был. Эрин говорила ему об этом. Но не просто Бог. Боги. Она говорила о Боге, который родился и умер в её мире, но, очевидно, что этот Бог был не единственным. Другие люди верили в Бога, который был таким же, но другим, который никогда не говорил определённых вещей.

— Ты существуешь? Ответишь ли ты мне? Достоин ли я спрашивать тебя о таких вещах?

Никакого ответа. Рабочие посмотрели на Пауна и опустили взгляды на свои шахматные доски. Он посмотрел на потолок, в ту сторону, где, по словам Эрин, вероятно, находился рай. Он увидел только грязь.

Рай. Вера и Боги были для Пауна чем-то непонятным, но идея Рая, идея прощения и места, где можно быть счастливым, была тем, за что он цеплялся. Он верил в это и был вознаграждён. Но если он должен был молиться, на что указывал его навык, то кому? Богу Эрин? Только… он не был её Богом. Так она сказала. Тогда кому же ему молиться?

И о чём? Почему? Что он будет делать? И ответит ли кто-нибудь? Будет ли кому-то до этого дело, или его слова останутся неуслышанными?

Паун не знал. Он не знал уже неделю, и так и не приблизился к ответу, сидя в углу шахматного зала. Часть его не хотела знать. Другая часть говорила ему поговорить с Клбкчем и его Королевой, рассказать им о своём новом классе. Но последняя часть хотела верить. Она хотела узнать об этом Боге и заставить себя поверить в него. Чтобы достичь того места, которое называлось «Рай».