Кризисное обществоведение. Часть 2 - Сергей Кара-Мурза

11. Деградация систем жизнеобеспечения. По своему типу это такой же процесс, как и разрушение производственной базы. Разница в том, что при остановке многих производств мы можем сколько-то времени протянуть за счет продажи нефти и газа, а при массовом отказе теплоснабжения замерзнем в первую же холодную зиму. А на грани такого отказа — целые блоки ЖКХ. За 1990-е годы из ЖКХ изъяли почти все амортизационные отчисления, поэтому не велся капитальный ремонт жилья, не перекладывались трубы водопровода и теплосетей. Без ремонта все ветшает в несколько раз быстрее, и в 1999 году мы перешли порог — износ резко ускорился. Только на стабилизацию положения в ЖКХ требуется более 200 млрд долларов, а стоимость полного восстановления даже не называют. Попытка переложить эти расходы на население или местное самоуправление наивны, привлечь к этому делу частный капитал невозможно — прибыль не светит.

Разумный выход — правительству честно объясниться с народом и начать большую восстановительную программу (источник средств — проблема баланса сил и политической воли). Альтернатива — разделение народа на меньшинство в коттеджах с автономным жизнеобеспечением и большинство в трущобах. Результат — трущобы «сожрут» коттеджи и Россия опять умоется кровью.

12. Угроза ликвидации русской армии.

Армия — ключевая опора любой цивилизации. Это — важная ипостась народа. Свою современную армию Россия выращивала, как и науку, 300 лет. В армии воплощены главные смыслы и коды русского мировоззрения. В ней, как иголка Кащея в утином яйце, спрятана жизнь России. Поэтому такую ненависть возбуждала наша армия у «демократов», поэтому уже Горбачев начал ее ломать и растлевать. С 1991 года пытаются изменить культурный тип русской армии, превратить ее в карательную «силовую структуру», лишенную совести и равнодушную к проблеме добра и зла. Армию — защитницу народа — хотят переделать в профессиональное охранное предприятие, враждебное народу.

Это пока не удается и, скорее всего, не удастся. Но измордовать армию, вынуть из нее духовный стержень и лишить боеспособности, похоже, реформаторы смогут. Она действительно превратится в больной организм, от которого будет бежать молодежь. Так получилось во многом потому, что мы не желали понять, чем наша армия отличается от наемных западных армий, что именно в ней так стремятся сломать.

Все мы должны понять цену этой угрозы — потери своей национальной армии. Поймем — сможем договориться о способах помочь ей пережить грядущий трудный период, бережно отнестись к ней, как к больному родному человеку. Если мы не защитим армию сегодня, никто не защитит нас завтра.

Лекция 13

Субъекты угроз

Когда разговор заходит об угрозах России как целому, часто возникает вопрос: кто субъекты этих угроз, кто их интеллектуальные авторы, разработчики, исполнители?

Этот общий вопрос конкретизируется в серии наводящих вопросов.

Могут ли субъекты угроз быть локализованы в пространстве и времени?

Находятся ли они внутри или вне России?

Концентрируются ли они в определенных социальных, этнических, профессиональных группах или политических движениях?

Имеют ли они институциональную или государственную поддержку?

Каков тип организаций, которые «вынашивают замыслы» угроз, направленных против России?

Где принимаются решения о реализации угроз в виде действий, представляющих прямую опасность для России?

Подобные вопросы можно продолжать и детализировать.

Поскольку мы говорим об угрозах, порожденных в мире культуры, а не природы, за ними всегда стоят какие-то социальные субъекты (или олицетворяющие их личности как абстрактное представление этих субъектов, вроде «материальной точки» в механике). Угрозы — явление общественного конфликта, часто предельно острого. Даже в «мягких» случаях, когда угроза возникает не как непосредственный результат осознанной конфронтации, а, например, вследствие ошибки, халатности или некомпетентности каких-то групп и лиц, она неизбежно порождает конфликт, связанный с поиском ответственных и оценкой их действий или бездействия.

По этим причинам выявление субъектов угроз всегда связано с неопределенностью, с сокрытием информации или мистификацией хода событий. И мотивация субъектов, и степень их ответственности за возникновение угрозы не могут быть надежно измерены. Исследование здесь не дает абсолютно достоверного знания так же, как следствие не может с абсолютной достоверностью определить вину подозреваемого. Требуется суд — инстанция, интегрирующая много видов разнородной информации и «взвешивающая» несоизмеримые величины.

В нашей проблеме роль судьи выполняет любой слушатель или читатель, который «взвесит» убедительность аргументов на весах своего опыта, разума и совести. Поскольку в плане разума и совести наше общество расколото, единого суждения не возникнет. Постараемся, однако, ответственно подойти к отбору информации и контролировать совесть общими нормами логики. Это и сделает наши суждения полезными и для согласных, и для несогласных.

Рассуждения о субъектах угроз ведутся чаще всего в двух разных планах, которые, впрочем, то и дело переплетаются. Первый можно условно назвать рациональным. Озабоченный проблемой человек производит, исходя из имеющихся у него содержательных представлений, систематическую оценку известных ему субъектов политического (и, шире, социального) действия с точки зрения их возможной вовлеченности в козни против России. Пробегает, как радар, весь общественный горизонт, фиксирует потенциально угрожающие объекты.

Эта «вовлеченность в козни» может и не иметь злонамеренной мотивации, а произойти вынужденно (по слабости) или по ошибке. Там, где исследователь видит признаки подозрительной активности, он «копает глубже» — читает литературу, обсуждает со знающими людьми, наблюдает и сопоставляет факты. На имеющуюся в его сознании (или в «папочке») «карту угроз» он накладывает «карту субъектов». Если он мыслит действительно рационально, он при этом «взвешивает» обоснованность своих подозрений и отыскивает противоречащие им факты. У него в сознание встроен «адвокат».

Второй план можно назвать анализом в рамках «теории заговора». Человек выбирает какую-то полюбившуюся ему версию (обычно предложенную талантливым публицистом) и концентрирует на ней свое внимание. Он гипертрофирует зловещий характер и возможности некоторых подозреваемых субъектов, а остальных считает или несущественными участниками событий, или марионетками этих главных злодеев. На первой стадии составления «карты» результаты двух подходов могут даже не различаться, но на каждом следующем витке анализа они расходятся все дальше друг от друга. Если первый исследователь старается собрать и беспристрастно оценить по возможности больше эмпирических и доступных проверке данных, то приверженец «теории заговора» ищет, скорее, подтверждения любимой версии у других авторов. Их убедительность определяется, в основном, литературным талантом в канонах жанра конспирологии. У такого «следователя» возникает презумпция виновности, и он в своем сознании подавляет «адвоката».

Но это — нейтральные описания двух подходов. Обычно в этих сюжетах возникают конфликты не столько когнитивные, сколько политические. В крайнем случае оппоненты сходу отрицают само наличие угроз и объявляют саму постановку темы приверженностью к «теории заговора». Какие там угрозы для России, всюду вам видятся заговоры! Все хотят как лучше! А уж если дело доходит до проблемы субъектов, то это классифицируется как маниакальный синдром.

Таким образом, сам термин «теория заговора» становится оценочным и во многих аудиториях используется как безотказный способ заткнуть рот оппоненту. Мол, товарищу во всех поворотах нашей судьбы видится «рука мировой закулисы», а на самом деле ее образ создается его ущербным сознанием. Эх, не хотим мы искать причины наших бед в нас самих, легче найти виноватого на стороне!

Хорошего приема против такого ярлыка не придумано, и сообщества с разными политическими установками расходятся, потеряв шанс диалога.

Отметим, что рациональное зерно в этих обвинениях есть, но дело как раз не в ущербном сознании — идея заговора (типа «жидо-масонского») нагнетается в массовое сознание как средство отвлечь его от реальных противоречий. При этом тайная сила «масонов» специально преувеличивается, чтобы психологически подавить всякую мысль о сопротивлении. Куда там, все схвачено! Всегда имеется группа интеллектуалов с бойким пером, которые изобретают действительно параноидальные, но увлекательные сюжеты о «реальной подоплеке» важных событий нашей жизни. В результате разумные люди стараются отмежеваться от всех познавательных средств «теории заговора».