Земля – Паладос - Михаил Костин

— Почему? — удивился спут. — Неужели не интересно было?

— Было по-всякому, — объяснил Исаак. — Только мне по статусу не положено.

Спут посмотрел непонимающе. Исаак повернулся спиной, двинулся вглубь коридора. Сделав несколько шагов, словно вспомнил про Антрацита, махнул рукой.

— Идем.

Павильоны информатория казались необъятными, но освещались значительно лучше, чем вестибюль. Уставленные от пола до потолка стеллажами с самыми разнообразными носителями информации, залы перетекали один в другой, выстраиваясь анфиладой. На метр выше головы, по периметру бежал балкон.

Исаак пьяно присвистнул, оценивая масштабы этой, с позволения сказать, библиотеки. На спута же вовсе было жалко смотреть. Антрацит дрожал, как охотничий пес, у которого перед носом трясут лисьей шкурой. Глаза синекожего регистратора горели алчностью вперемешку с дикой тоской. Он хотел бы остаться здесь до тех пор, пока не заглянет в каждый том, на каждый диск или накопитель, но времени было в обрез, и синекожего зашкаливало, словно робота, перед которым поставили неразрешимую задачу.

— Как будем искать то, что нам надо? — поинтересовался Исаак.

— Я думаю, что… — начал было спут.

— Никак!

Голос прозвучал резко, сзади и сверху. Антрацит и Исаак обернулись, словно по команде. За их спиной на балконе стоял главный священник-администратор земного отделения Церкви Света. В руке брата Джона устроился плазменный пистолет. Дуло недвусмысленно смотрело на Исаака.

— Брат Джон? Что ты здесь делаешь?

— То же самое я хотел бы спросить у тебя.

Джон отдалился в сторону узенькой лестницы и начал неспешно спускаться с балкона.

— Хотел бы, — повторил он, — но не буду. Я знаю, что ты здесь делаешь, Исаак.

Джон остановился в пяти шагах от Брауна и качнул пистолетом. Ствол легонько дрогнул и вернулся к исходной точке.

— Отойди от полок, Исаак. И спута своего убери. Вы в курсе, куда вы залезли? Я могу вас пристрелить прямо здесь и сейчас. И никто мне слова не скажет. Но…

Администратор сделал драматическую паузу.

— Но ты не будешь стрелять, — предположил Исаак.

— Пока не буду, — согласился брат Джон. — Сначала задам пару вопросов. А то, знаешь ли, из-за недостатка информации картинка складывается неполная.

— А если я не стану отвечать? — Исаак сделал шаг вперед.

Священник-администратор шевельнул пистолетом:

— Стой, где стоишь, и не дергайся. А отвечать ты будешь. Расскажешь все, что нужно, а не скажешь — тебе помогут. В Церкви Света все говорят. Честно, как на исповеди. Тебе, кстати, пора бы уже исповедаться.

Исаак покачал головой:

— Мне не в чем.

— Уверен? Ты предал Церковь.

— Церковь предала меня. Церковь использовала меня.

— Ты часть Церкви, — пожал плечами Джон. — Чего удивительного, что она тобой распоряжается? Ты обязан…

— Нет, — стиснул зубы Исаак. — Я ничем вам не обязан.

— Ладно, не стану спорить с покойником, — усмехнулся священник-администратор. — Скажи лучше, зачем ты противопоставил себя Церкви? Ты был мне симпатичен, брат Исаак, но сейчас тебя не спасет никто, даже я и моя симпатия. Так вот, прежде чем ты станешь отвечать на вопросы по делу, скажи, куда тебя понесло? Неужели это так трудно — жить как все и не высовываться? За тебя всё решают, ты только выполняешь свою работу. Выполняешь хорошо, тебя хвалят. Когда хвалят, ты радуешься. Потом начинаешь радоваться от самой работы, от отдыха от работы и прочих бытовых мелочей. Таких незначительных, но таких приятных.

Джон прошел вдоль стеллажа, поигрывая пистолетом.

— Живешь, радуешься и в ус не дуешь, — подвел итог администратор. — Ведь это счастье.

— Мелковатое оно у вас, счастье.

— Лучше синица в руках, чем журавль в облаках, — блеснул древней мудростью брат Джон. — Ладно, вижу, мозги тебе на Паладосе промыли основательно. Тебе придется умереть. Объясни только, кто тебя настроил против Церкви Света.

Джон смотрел испытующе. Рожа священника-администратора была серьезна до невозможности. Он ждал честного ответа, но не того, который мог предложить ему Исаак Лимор Браун. От осознания этого рыжему стало весело, и он свободно расхохотался.

Это был не пьяный смех священника, прилетевшего на Паладос, не истеричный хохот беглеца, прячущегося в подземельях Семеги. Исаак понял сейчас несколько простых, но таких недоступных прежде вещей. Простых и одновременно сложных настолько, что он не в силах был объяснить их даже великомудрому Джону.

Администратор смотрел непонимающе. Наконец взял себя в руки. Лицо его снова стало суровым.

— Так кто тебя настроил против Церкви Света? Отвечай, я жду.

Исаак оборвал смех и посмотрел на Джона серьезно.

— Церковь Света, — ответил он. — Не поверишь, брат Джон, но против Церкви меня настроила Церковь. Вы очень хорошо постарались, чтобы привить к себе устойчивую антипатию. И знаешь почему? Потому что не со всеми людьми можно обращаться как с вещами. Некоторые, знаешь ли, на самом деле люди, а не безмозглые игрушки.

— Вот как? — Священник-администратор поднял пистолет. — Ладно, ты был один такой, теперь прощай.

Палец Джона лег на спуск. Пистолет взорвался сгустком плазмы. Но сгусток этот не вырвался из ствола, а прилетел откуда-то сбоку, увеча не только оружие главного администратора, но и сжимающие его пальцы.

Джон взвыл и схватился за покалеченную руку. Пораженный Исаак повернулся в сторону, откуда пришла поддержка. Там стоял Габриель.

— Прав, брат Джон, — произнес священник-следователь, приближаясь. — Прав, как никогда. Он действительно «был такой один». Теперь нас двое.

— Если я отображу все это в подобающей форме и предоставлю главе спутов-регистраторов, я сам имею шансы стать главой регистраторов… — пробормотал обалдевший от происходящего Антрацит, — но ведь никто не поверит.

Габриель молча поравнялся с Исааком.

— Спасибо, — буркнул рыжий.

— Кто-то говорил, что в Церковь Света ни ногой, — напомнил Габриель.

— Я человек настроения, — парировал Исаак. — Как всегда, в последний момент передумал.

— Свинья ты, — беззлобно ответил следователь. — Он тебя убивать собрался, ты с ним откровенничаешь. Я тебя спасаю, ты мне врешь.

— Больше не буду, — усмехнулся Исаак.

Габриель подошел к подвывающему Джону, схватил его за ворот, с силой пихнул в сторону дальнего зала. Священник-администратор повалился на пол. Немалый вес брата Джона пришелся на изувеченную руку. Он подскочил и снова заорал от боли.

— Антрацит, — позвал Габриель. — У тебя час в запасе. Найдешь то, что вам нужно?

— Если здесь есть интересующая нас информация, то возможно два варианта: либо…

— Да или нет? — оборвал словесный понос Габриель.

— Постараюсь, — уложился в одно слово спут.

— Тебе повезло, — подмигнул священник-следователь рыжему. — У тебя удивительный спут. Он умеет быть лаконичным.

— Он еще и медитировать по пьяни умеет, — похвалился Браун. — А ты куда?

Габриель подхватил рукой за шкирку священника-администратора, довольно грубо помогая тому подняться.

— Пойду с ним пообщаюсь. Мне тоже нужна кое-какая информация. У вас час.

Глава 24

Главного священника-администратора земного отделения Церкви Света хватило ненадолго. Поначалу брат Джон пытался хранить стойкость и непоколебимость перед лицом опасности, грозно смотрел на своего похитителя, теперь уже бывшего священника-следователя Габриеля, пытался вразумить заблудшего собрата, цитировал отрывки из священных томов, взывал к вере, требовал покаяться. Но все это на Габриеля не действовало, и священник-администратор волей-неволей начал читать про себя молитвы.

Сорок восьмая статья здесь была налицо, на все сто пятьдесят процентов, причем с отягчающими последствиями. Габриель ничего не слушал, сыпал угрозами, а вскоре от слов перешел к делу, и Джону стало не до молитв. Он стиснул зубы и приготовился к пытке.

Делать больно Габриель умел, Церковь сама научила его этому. По мере того как раненое тело Джона пронизали все новые вспышки боли, стойкость его улетучивалась, сходила на нет. Наконец боль и страх вырвались наружу, священник-администратор не выдержал и завыл.

— Не скули, брат-администратор, — бросил Габриель, садясь на стул возле лежащего на мраморном полу пленника. — Ты же служитель Церкви Света, защитник человечества. Разве так ведут себя настоящие герои галактики?

— Ты сошел с ума, ты… ты спятил, — просипел сквозь зубы администратор. — Ты знаешь, что с тобой теперь будет? Совет тебе этого не простит.

— А разве совет не приговорил меня раньше? Разве не по приказу совета меня пытались отравить? Разве не по его приказу меня обстреливали на подлете к Земле?