Войны языческой Руси - Валерий Шамбаров

Но Ольга очень отличалась от сверстниц. Некая Сила, пока еще неведомая ей, сделала ее не такой, как все. Она выросла сдержанной и целомудренной — это проявилось при ее первой встрече с Игорем. Княгиня должна была руководить обрядами, хотя бы присутствовать на них, а они вызывали у нее отвращение. Наползали сомнения, неужели такие вещи могут нравиться богам? Ведь только изнутри, для тех, кто распалил сам себя и ничего уже не видит вокруг, это кажется красивым, радостным, одухотворенным. Ну что может быть священного, если люди на чужих глазах сплетаются и дрыгаются, как уличные собаки? В чем высокий смысл и в чем веселье, если гости пьют из свадебных чаш, куда окунали чей-то срам? А что красивого, когда выпячиваются напоказ все мослы и складки? Оплывшие, ссохшиеся от старости, незрелые, как ощипанные цыплята, телеса молодух, посиневшие и трясущиеся от ночного холода, перепачканные, расчесанные от комариных укусов? Разве богам приятно на это любоваться?

Прекраса-Ольга еще с детства ощущала — здесь что-то не так, что-то неправильно. Надо что-то изменить. Только что и как? Древними обычаями жили все окружающие, односельчане, родители. Кто захотел бы ее слушать? Но когда она вышла замуж, стала супругой Великого князя, ей пришлось соприкоснуться и с ритуалами другого рода, куда более отталкивающими. Норманны и прибалтийские славяне принесли на Русь жертвоприношения людей. Правда, соплеменников убивали редко. Обычно жертву покупали у пиратов, ездивших в Византию и Хазарию сбывать «живой товар». Времена были жестокие, люди погибали сплошь и рядом, и кого могло тронуть, если режут чужеземца, лопочущего на непонятном языке? Но в особіїх случаях выбирали сородичей, бросали жребий на собственных сыновей и дочерей. И вот таких обычаев в родных для Ольги селениях кривичей не знали никогда. Зато в Киеве они прижились, к ним активно подключилась местная племенная знать.

Удивительно? На самом деле, нет. Ведь участие в жертвоприношениях приобщало к варяжской верхушке, к придворной элите! А само зрелище, как потрошат на алтаре юношу или девушку, опьяняло и завораживало. Конечно, был риск, что однажды там окажется кто-то из твоих детей, да авось пронесет. Но каково же было Ольге? Она видела, как перед колодами идолов с важным видом разыгрываются трагедии, как нелепо и ненужно умирают перед деревяшками молодые и сильные люди. Видела больное возбуждение зрителей. И не верилось, что мудрые светлые боги желают этой глупости и мерзости. Или они совсем не мудрые? Или не светлые? А Кто мудрый и добрый? Кому надо служить?

На Руси уже было довольно много христиан. Во времена Вещего Олега русичи подружились с крещеными болгарами. Кто-то принимал крещение на византийской службе, при поездках в Крым. В Христа уверовали и некоторые бояре, дружинники. В Киеве построили несколько храмов. В 944 г., когда утверждали договор с греками, часть русичей присягала по христианскому обряду в соборной церкви св. Ильи. Великой княгине Ольге, по самой ее натуре, вера в Спасителя оказалась близкой. Она обратилась к христианству самостоятельно, от Бога, поэтому и признана равноапостольной.

Но от каких священников, от какой церкви она получила крещение? Летопись утверждала, что святое таинство совершил в Константинополе патриарх Полиевкт. Хотя действительности это не соответсвовало. Летопись подправили последующие греческие митрополиты Киева. А при жизни Ольги византийцы составили подробнейшие описания ее визита в Константинополь, и о крещении не упомянули ни слова [57, 144]. Мало того, она приезжала к императору уже крещеной, со своим духовником Григорием. Если греческие священники окрестили правительницу в Киеве, то все равно Константинопольская патриархия раструбила бы на весь мир о грандиозном успехе. Таких достижений не замалчивали ни Византия, ни Рим. Наоборот, старались оповестить все страны, тем самым застолбить за собой сферы влияния. Но ни греческий, ни латинский первосвященники не похвастались, что Ольга крещена от них. (Кстати, принять крещение от патриарха Полиевкта было не очень-то большой честью — он подчинялся безбожному римскому «князь-папе» Иоанну XII).

Однако в X в. существовала еще одна патриархия, все архивы которой впоследствии были уничтожены византийцами. Болгарская. Она вела очень активную миссионерскую работу [144]. Причем стоит подчеркнуть важный факт: Болгарская церковь все еще оставалась единственной, где богослужение велось на славянском языке! Не удивительно, что русские чаще всего обращались в христианство именно болгарскими проповедниками. Святая Ольга была в их числе. В крещении она приняла имя Елены — в честь св. Елены, матери Константина Великого, которая стала первой царственной христианкой в Римской империи, нашла и принесла подданным Животворящий Крест Господень. Некоторые источники указывают, что Ольга стала христианкой в 946 г., сразу после подавления древлян, другие называют 954 или 955 г. [57]

Первая дата более вероятна. Великая княгиня упрочила свою власть, приступила к самостоятельному правлению в Киеве, начинала реформы — и если даже не сразу приняла крещение, то готовилась к нему, перешла в христианскую общину. А тем самым избавилась от жреческих обязанностей. Нет, она еще не могла развернуть борьбу с язычеством. Началась бы смута, неурядицы, а плоды пожали бы хазары. С Ольгой крестились только ее приближенные. Но этот шаг позволил ликвидировать киевское капище, где лилась человеческая кровь. Ну а как же, оно было главным, общегосударственным. Верховной жрицы не стало, и обряды сами собой прекратились.

Озадачились и бояре, знать, старейшины. Раньше престижными были изуверские норманнские обряды, они приближали ко двору. А сейчас при дворе возобладали совсем другие взгляды и установки. Пожалуй, надо было подстраиваться. Но крещение Ольги повлияло и на рядовых подданных. Если уж сменила веру правительница и жрица, то наверное, не случайно. Приходилось задуматься, какие же боги истинные? Число христиан на Руси умножалось. Их требовалось объединить церковной организацией. Но от какого духовного центра создавать ее? Верующий может креститься от любого священника. А учреждение церкви — это уже не личный выбор. Это большая политика. Ольга начала прорабатывать возможные варианты.

В 957 г. она отправилась в Константинополь. Посольство было многочисленным, с Великой княгиней ехало 35 дам из ее свиты, 88 бояр, купцов, представителей городов. Разумеется, государыня и ее прислуга плыли не на лодках-однодревках, на Руси уже научились строить большие и удобные корабли. Но сопровождал их внушительный флот лодок с воинами. Он обеспечивал безопасность княгини, да и перед греками не мешало поиграть силушкой. Ольга ехала «взять дань» — ту самую, которую Византия перестала платить после смерти Игоря. Но она хотела и договориться с императором. О Русской церкви и о возможности союза против Хазарии. А почему бы и нет? Пусть Константин оценит, какие откроются выгоды для империи. Патриархия получит новую паству, единоверная Русь станет для Константинополя куда более надежным другом, чем иудеи…

Появление эскадры вызвало у греков панику. В своих хрониках они даже назвали визит княгини «нашествием россов» — так же, как именовали враждебные нападения. Когда поняли, что десанта не предвидится, успокоились. Но уж тут-то постарались унизить «варваров», чтобы знали «свое место». Под разными предлогами русским не разрешали сходить на берег, держали на кораблях, а прием у императора откладывали три месяца. Послы настаивали, им называли дату… и снова отменяли ее. Наконец, Ольга пригрозила отчалить, догадаться о последствиях было нетрудно. Ее пригласили к Константину Багрянородному 9 сентября.

Встречали по пышному византийскому этикету. Княгиня должна была пройти через десятки залов, и лишь после этого попала в триклиний Маганавры, где стоял Соломонов трон. На нем в вышине восседал император в окружении блестящей свиты. Раздавалась музыка органов, скрытых коврами. Возле трона поднимались и рычали механические львы, на золотых деревьях пели механические птицы. Послы низко кланялись, а когда поднимали головы, царь оказывался уже в другом наряде — хитрыми приспособлениями с него сдергивалось верхнее одеяние. Все было нацелено, чтобы ошеломить гостей. Хотя умный человек не мог не почувствовать «перебор» с фокусами.

Потом Ольге оказали особую честь — персональный прием в покоях императрицы, там присутствовал и Константин, была возможность поговорить с ним. Но за парадным обедом Великую княгиню опять унизили. Императорская семья села за стол, а Ольга должна была стоять, пока ей не показали место за другим столом — с византийскими придворными дамами. Свиту княгини в зал вообще не пустили, кормили с младшим персоналом. Вручили подарки, мелочно рассчитав, кому сколько. Княгине — 500 милиарисиев (серебряных монет) на золотом блюде. Другим членам посольства — кому 8 монет, кому 5 или 2 [144].