Стервами не рождаются - Валентина Седлова

После он еще не раз менял квартиры, как только начинал подозревать, что кто-то проявляет к ним с сыном повышенный интерес. Он, оказывается, действительно испугался Марину, и уже начал паковать вещи, чтобы снова куда-нибудь переехать, но здесь неожиданно вдруг заявил о себе Виталька, который сказал, что пока с тетей Мариной не попрощается и не узнает, как ее найти, они никуда не поедут. Тут-то Сергей и призадумался. Маленький флегматик становился строптивцем в очень редких случаях, но уж тогда был готов пойти на все, лишь бы добиться своего. И еще: его сын обладал очень ценным качеством. Он превосходно разбирался в людях, интуитивно чувствуя их истинную сущность. И если он говорил, что соседка сверху вредина, хотя бы та каждый раз улыбалась, видя Витальку на лестнице и пыталась всучить ему конфету, то впоследствии обязательно выяснялось, что он прав, а соседка действительно распускала о них во дворе всякие гадости, или делала еще что-то такое же мерзкое. Получалось, что если верить Витальке, то от Марины им ничего плохого ждать не приходилось. Поэтому очередной переезд был временно отложен на неопределенное время.

* * *

— Ну, как тебе моя история? «Нет повести печальнее на свете»?

— Да, здорово тебя жизнь подставила. Слушай, а что, нельзя было забрать Витальку, уехать с ним куда-нибудь подальше? Ну, в смысле не платить за долги Алеси? Ведь не ты же в карты играл, на самом-то деле, и не Виталька тем более!

— Я думал об этом, как о крайнем средстве. Понимаешь, ну убежали бы мы, и что дальше? Всю жизнь жить боясь того, что нас обнаружат ее кредиторы? А ставка слишком велика — Виталькина жизнь. Думаешь, они бы остановились перед убийством маленького ребенка? Пусть эти деньги для них пустяк, половина стоимости их шикарных иномарок, не больше, все равно они за свои бабки удавиться готовы. И других удавить. Если кто-то узнает, что они простили этот долг, им придется и другие прощать. А им этого ой как не хочется.

— А почему тогда они его сразу не похитили и не шантажировали тебя уже наверняка?

— Если бы они это сделали, это было бы уже подсудным делом. Если бы их поймали, им бы приличные сроки заключения грозили. Я мог бы натравить на них милицию, еще каким-то образом испортить их существование. Правда, и Виталика бы тогда точно в живых не увидел. А так поди, докажи еще, что меня шантажируют. Все чисто, не подкопаешься.

— Да, не приведи Бог в такой ситуации оказаться! Как ты еще выстоял, когда на тебя все это обрушилось! Да еще и в одночасье. Смерть жены, угроза жизни сына, поиск денег, продажа родительской квартиры…

— Жизнь заставила. Если бы я только за себя боялся, это еще было бы ладно. А так у меня перед глазами Виталька стоял. И голос его в ушах: «Папа, а ты мне сегодня новую историю расскажешь? Папа, а мама больше не вернется? А я тоже когда-нибудь умру, как моя мама?» А ты сама, между прочим, как все пережила, когда тебя словно щепку потоком туда-сюда носило? Тоже ведь жизнью не сильно разбалована, как я погляжу. Единственный раз, когда тебе по-настоящему повезло, так это когда тебе отец наследство оставил. А больше подарков и не было, одни удары по морде. Я ведь тогда, когда из зоопарка вернулся, веришь ли, нет: полночи о тебе думал и о том, что ты мне рассказала.

— И до чего додумался?

— Все-таки женщина всегда остается женщиной. Любопытство у нее всегда на первом месте. Не скажу. Ладно, не криви мордашку, так и быть, поведаю тебе сию тайну. Славная ты девчонка, Мариша, только не сильно везучая. Сильной быть научилась, на удар ударом отвечать тоже, а вот счастья настоящего не знаешь. Поэтому и чувствуешь себя ущербной, хотя на самом деле все с тобой в полном порядке. Запас нерастраченной любви в тебе огромный, поэтому как только кто-то к тебе по-доброму относится, ты сразу же готова для этого человека звездочку с неба достать. На это тебя, кстати, и поймал мой Виталька, по крайней мере, есть у меня такое подозрение. Ну, как тебе мое резюме?

— Тоже мне, открыл тайну великую, а то я будто сама все это не знаю. Тоже, как и ты, лежу ночью, не сплю и думаю, думаю. Только толку от моих мыслей никакого.

— А что ты про меня думаешь? Только честно и без всяких околичностей?

— Ты — классный мужчина, красивый, добрый, хотя и прячешь это, словно боишься показать…

— Нет, это не то, общие слова и не больше. Давай я лучше сам тебе вопросы задавать буду. А ты отвечай. Идет? Только не раздумывай долго, что первое в голову придет, то и говори.

— Ну давай, психолог-любитель, попробуем что из этого выйдет.

— Я тебе нравлюсь?

— Р-раз и прямо под дых. А если я скажу, что нравишься?

— Тогда вопрос второй. Ты смогла бы терпеть рядом с собой редкостного зануду, моралиста, консерватора, который так и быть, будет по твоему первому зову вбивать тебе в стены гвозди, вешать твои гардины и воевать с текущей сантехникой?

— Сложно сразу сказать. Надо попробовать, тогда станет ясно.

— Осторожность, осторожность, во всем осторожность. Попробуем тогда зайти с другой стороны и задать прямой вопрос. Ты хотела бы, чтобы я стал твоим любовником?

— Да, — выпалила Марина прежде, чем успела что-либо подумать. И густо покраснела.

— И что мешает нам воспользовавшись сложившейся ситуацией перейти эту грань?

— Ничто…

Марине было очень неловко. Она готова была со стыда сгореть, когда тихо-тихо произнесла это слово «ничто…» Словно сама напрашивалась, а ведь обещала, что не будет приставать или пытаться соблазнить. Сергей прекрасно понял ее состояние и больше не мучая лишними вопросами просто подхватил на руки. И отнес в спальню.

Они оба долго ни с кем не были, и теперь все то, что копилось в их душах и телах за прошедшие месяцы выплеснулось наружу, подобно пресловутому девятому валу. Не было долгой прелюдии, не было игр. Они овладели телами друг друга с яростью захватчиков. И все закончилось за какие-то считанные мгновения. Яркая вспышка, разрядка, финал. Или еще нет?

Утолив первый любовный голод, Сергей мягко и властно провел рукой по телу Марины, оттер выступившие на ее лбу капельки пота. И развернул, положив на живот. Теперь он сидел на ней сверху и массировал спину, шею, шутливо почесывал за ушами, как поросенка, вызвав ее довольное хихиканье. Затем вновь перевернул и начал массировать ее бедра, грудь, то дразня своими прикосновениями, то вновь успокаивая, намеренно сдерживая наступление сладостной разрядки. Марина была на седьмом небе от блаженства. Она уже поняла, что впереди ее ждет еще много приятных сюрпризов, и полностью отдалась воле мужчины, умело играющего на струнах ее тела, как на самом прекрасном инструменте, который только когда-нибудь создавала природа…