Иначе жить не стоит. Часть третья - Вера Кетлинская

В этот день у Митрофановых ждали приезда Игоря и собирали в путь Матвея Денисовича — завтра он уезжал наконец в район Тургая.

Четыре года он гнул свое, не отступая, не смущаясь насмешками. Выступал везде, где только хотели выслушать его, писал статьи, упрямо ходил из редакции в редакцию, пока не находил такую, где соглашались напечатать. После того как две его статьи появились в молодежных журналах, он получал множество писем — и отвечал на каждое, будь то письмо раздраженного скептика или восторженного мальчишки, — так он вербовал сторонников. За границей его успели объявить сумасшедшим, а его проект — «вершиной коммунистического прожектерства». Его вызвал нарком и недовольно спросил:

— Кто вам разрешил выступать с неутвержденными проектами?

— К сожалению, я выступаю как частное лицо, — сказал Матвей Денисович и перешел в наступление: — А вот знаете ли вы, что сейчас идут изыскания для железной дороги как раз там, где по моему проекту — зона возможного затопления? Построят дорогу, — а потом придется переносить ее. Как же я могу молчать?!

— Экой вы настырный! — сказал нарком.

Он продолжал писать, докладывать, требовать… Но с каждым днем все яснее чувствовал, что не может человек — в одиночку, не должен — в одиночку. И оттого, что приходилось все же действовать одному, временами охватывала усталость, чувствовался груз лет…

И вдруг все чудесно изменилось. Всесоюзная партийная конференция приняла решение о разработке перспективного плана строительства на пятнадцать лет. И почти сразу же Матвея Денисовича вызвал к себе Юрасов.

Никогда еще не видал он Юрасова таким, как в этот раз, — оживленным, деятельно-счастливым, открытым…

— Дошло дело и до нашего дальнего загляда! Создаем специальную проектную группу! Конечно, пятнадцать лет для нас с вами маловато, не так ли? Мы замахнулись на столетие! Но… — Он сделал паузу. — Приглашаю вас в эту группу старшим проектировщиком по проблеме, которую мы условно назовем… ну, скажем, Обь — Енисей — Каспий. Пока что выделю вам всего двух сотрудников и очень мало денег, но буду как бы не замечать, что ваши разработки выходят далеко за пределы ближайшего пятнадцатилетия…

Прощаясь, он вдруг положил руку на плечо Матвея Денисовича.

— Вот бы придумала наука какое-то продление жизни… еще на нашем веку. Не отказались бы?..

С этого дня Матвей Денисович не чувствовал ни усталости, ни груза лет. Он уже не один, его идеи нужны! Средств на самостоятельные экспедиции не хватает, но можно вклиниваться в чужие. И вот он включен в состав комплексной экспедиции Академии наук, направляющейся в обширный район Тургайского плато — в эту малоразведанную страну сокровищ… в эту пустынную страну, которую и не освоишь, пока не будет решена — крупно, с размахом — проблема воды…

То ли он уже отвык от кочевой жизни, то ли слишком волновался, но сборы получались суматошные — что-то забывал, чего-то не мог найти. И Зинаиде Григорьевне все казалось, что она не уложила самого нужного, без чего Матвею будет неудобно… Или уже стареем оба? Нет, нет, просто отвыкли!

Но вот приехал Игорь, она ахнула и слегка испугалась: ничего юношеского не осталось в нем, — мужчина! Взрослый, погрубевший, обветренный, плечи раздались, голос басистый… Вот он и вырос, Игорек! А мы рядом с ним — старики, никуда от этого не денешься…

— У меня перед глазами плещется водохранилище, — растроганно сказал басистый голос, — плещется и плещется. Ты поймешь, папа, — готовил, строил, и вот… Паводок нынче бешеный, вода как пошла! Затопило дорогу, по которой мы еще вчера разобранные дома вывозили, потом фундаменты под воду ушли, только мусор крутится на волнах… Стою, и плакать хочется. Всю ночь торчал на плотине, оторваться не мог. Ты чего улыбаешься?

— Рад, — коротко ответил отец.

Когда после обеда сын устроился у телефона, родители поняли — все! Свою долю они получили сполна. Сейчас созвонится с кем-нибудь, убежит и вернется под утро.

Игорь положил перед глазами записную книжку и начал названивать друзьям, Зинаида Григорьевна называла это — «обзвонить всех, от Авдюшкина до Ярышкина». Но что-то у него не получалось. У Александрова ответили, что «они за городом», — они? Значит, Илька женился! Трунин на Волхове. Русаковские в Севастополе. Институтские дружки кто где, один случайно оказался в Москве, но… «свидание, Игорек! Созвонимся завтра!» Мордвинова нет дома, Люба сама не знает, куда он девался…

— Первый тур закончен, — сказала мама, мимоходом курчавя его кудри, — настает пора «добрых душ»?

— Нет, — сказал Игорь, но от телефона не отошел.

Записная книжка все еще лежала перед ним. Мать видела, как Игорь заглянул в нее, взял было трубку… и решительно отвел руку.

— А что, если уважаемые родители и уважаемый сын проведут вечер втроем, никуда не разбегаясь?

Так сказал Игорь, пряча записную книжку.

— Зинушка, где у нас «гостевая»? — ликующим голосом закричал Матвей Денисович и сам же вытащил бутылку из книжного шкафа.

Затем они сидели втроем, и отец с сыном разговаривали о реках и водохранилищах, о паводках и гидростанциях — двое мужчин, двое товарищей по профессии. А Зинаида Григорьевна радовалась, что оба тут и ладят между собой, и немного тревожилась: уж не влюблен ли Игорь? Кому он хотел позвонить — и не позвонил?

— Жениться не надумал еще? — спросила она, улучив минуту.

— Я?!

— Ты, — смешливо щурясь, подтвердила мать, — или все еще… «в плену веселых заблуждений»?

Так она называла его увлечения.

— Кажется, нет, — серьезно ответил Игорь.

Он и сам не понимал, почему его так задела последняя встреча с Речной Тоськой. Получив комнату в новом доме, он бывал у Тоськи все реже, их отношения сошли на нет постепенно, без драм. Потом начался скоропалительный роман с красоткой, которая приехала навестить мужа, но быстро отдала предпочтение Игорю. Муж узнал, произошли неприятные объяснения, красотка поспешила уехать, но украдкой передала Игорю листок с московским телефоном.

Игорь был очень занят, шли последние работы по очистке дна водохранилища. Рубили деревья, разбирали рыбацкие домишки, причалы, склады… И тут он увидел Тоську и своего техника Милешкина — они дружно грузили потемневшие бревна и доски на баржу: Тоська переносила свой дом на водомерный пост Милешкина.

Из женского лукавства она подошла проститься:

— Что ж, будьте здоровеньки, Игорь Матвеич.

Его бесила мысль, что она будет с этим увальнем такою же, какой бывала с ним. Но он все-таки пожелал ей счастья.

— А как же! — сказала Тоська и доверительно шепнула: — Хозяйство разведу, детей нарожаю кучу! Чужие гнезда разорять — ума не надо. Свое попробую свить.

И пошла, покачивая бедрами, довольная тем, что последнее слово осталось за нею.

Тогда он постарался забыть ее слова. В пути готовился позвонить по тому телефону, продолжить приключение. А не позвонил. Не захотелось.

— …и мы совсем не торопимся в бабушки и дедушки, — рассудительно говорила мама, — но хочется увидеть, как определилась жизнь сына. Это совершенно естественное желание…

Что такое — мама уговаривает жениться? Или ведет глубокую разведку?

— Мамочка, не на ком! — сказал он полушутя-полусерьезно. — За всю жизнь я один раз подумал о женитьбе… но, представь себе, получил отказ. Не пугайся, это было давно, она вышла замуж… но — никому другому не удалось подбить меня на столь опрометчивый поступок.

Мама растерянно молчала — не понимала, как могла та девушка предпочесть кого-то другого.

Отец покашлял, покряхтел и ушел к себе. Вернулся он с потрепанным конвертом:

— Вот, письмо от Липатовой. Может, тебе интересно будет.

Письмо было давнее, новости тоже давние… Чего ради отец разыскивал его?

«…Катерина работает теперь на стройке. Что у них получилось с Алымовым, не знаю, но они разошлись, чему я очень рада, потому что он дурной человек. Она переживает, замкнулась, но время возьмет свое…»

Перечитывая эти строчки, он старался вспомнить лицо Катерины, замкнутое, гордое лицо, и этот ее взгляд — как с дальнего-дальнего берега. Лицо почти забылось. Но сердце вдруг застучало, тревожно и радостно застучало сердце, будто не было ни той обиды, ни доводов разума, ни четырех лет вдали от нее.

Он опомнился, увидав две пары настороженных глаз. Мама прямо-таки потрясена, видно, я был хорош! А папа… он, оказывается, все знал?

— Ничего интересного, — небрежно сказал Игорь, возвращая письмо. — Что мне хочется, так это поглядеть, как поживает наша речка в новом русле. Может, заверну туда по пути в Крым…

Папа, вопреки своим склонностям, пробормотал, что речка как речка, смотреть нечего, а мама метнула на отца сердитый взгляд — вот, наделал дел! Кто тебя просил вытаскивать старое письмо?!