История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов - Сьюзен Бауэр

Это союзное войско встретило силы арабов у реки Ярмук в Сирии. Сражение продолжалось шесть дней. Имеющиеся описания битвы путаны и противоречивы, но все оканчиваются одинаково – византийская армия была разбита, и Ираклию пришлось отдать арабам провинции Палестину и Сирию, которые он только недавно отвоевал у персов. Иерусалим держался до конца 637 года, и Ираклию удалось переправить фрагмент Истинного Креста в Константинополь до того, как город был вынужден сдаться превосходящим силам арабов.19

Тем временем Халид повернул на восток и отправился в поход против Персии. Как нож сквозь масло он прошёл до Ктесифона, который пал так же, как и Иерусалим. Иездигерд пережил завоевание города и бежал на восток – живой, но лишённый столицы.20

Завоевания продолжались. В 639 году армии арабов напали на византийские владения в Египте, и к 640 году все египетские земли Ираклия, кроме Александрии, были под контролем арабов. Ираклий пал духом и заболел. Он спас империю, находившуюся на грани разрушения, теперь её вновь захватывал неожиданный и неостановимый враг с юга. Император не смог организовать отпор и в 641 году скончался от удара.21

Это поставило Константинополь в невыгодное положение, да еще в такое ужасное время. Ираклий оставил власть над городом своему сыну Константину III, который постоянно болел (он страдал от эпилепсии); как страховку на случай смерти Константина он также сделал вторым императором своего младшего сына. Этот сын, Ираклион, был сводным братом Константина, он родился во втором браке Ираклия с его племянницей Мартиной.

Этот брак в Константинополе был непопулярным, так как считался нарушением библейского закона. Когда Константин III скончался через несколько месяцев после коронации, как и опасался Ираклий, Ираклион стал единственным императором – а поскольку ему исполнилось всего пятнадцать лет, регентом стала его мать Мартина. Армия под предводительством генерала Валентина подняла мятеж и захватила Ираклиона и Мартину. Оба были изгнаны, а перед этим ритуально изувечены: Ираклиону отрезали нос, а Мартине – язык.

Увечье претендента на трон было ритуальным способом лишить его возможности законно править. Этот метод ранее никогда не использовался в Константинополе и не был идеальным – Ираклион мог бы править и с отрезанным носом. Однако он, по-видимому, опирался на ветхозаветный закон, по которому обезображенные священники не могли заведовать храмом.22 Внезапное проявление ритуального увечья в Константинополе значило, что император стал кем-то значительно более важным, чем просто правитель – своеобразным гарантом милости господа, проводником его благосклонности. Жители Константинополя расценивали кровосмесительный брак Ираклия как грех, за которой последует наказание. Когда на юге начала возвышаться новая религия, народу оказался необходим вождь, который принёс бы спасение.

Других выходов не было – сенат выбрал императором Константа II, сына покойного Константина III. Ему исполнилось только одиннадцать лет, и в день своей коронации он прочитал сенату послание: «Я приглашаю вас помогать мне советами и суждениями для обеспечения безопасности моих подчинённых». Без сомнения, это письмо написали за него. Сенаторы хотели, чтобы Констант стал знаком присутствия бога во дворце Константинополя, но чтобы власть при этом оставалась в их руках.23

Но ни символ, ни власть, по-видимому, не приносили плодов. Империя продолжала уменьшаться с запада и с востока. В 642 году, через год после коронации Константа, король лангобардов Ротари начал быстрое и беспощадное завоевание оставшихся византийских земель в Италии, оставив под контролем Константинополя только болота Равенны. Из немногих оставшихся византийских солдат в Италии восемь тысяч погибли, остальные были обращены в бегство.24

В то же время Александрия досталась арабам. Египет пал, Испания отпала за несколько лет до того, Италия была практически утрачена. Северная Африка оказалась отрезана от остальной империи, и во владениях Византии осталась лишь Малая Азия и земли вокруг Константинополя.

Новый халиф арабов, Умар, планировал еще более дальние походы. Он отправил армию по покорённым землям Персии далеко на восток, к Мекрану – пустынной земле, лежащей за дальней восточной границей Персии. Почти тысячу лет назад в Мекране погибли три четверти армии Александра Македонского по пути домой из Индии. Кроме рыбы, которой промышляли жители разрозненных поселений вдоль побережья Аравийского моря, там не было иного источника пищи – только непроходимые песок и камень.

Однако пустыня, практически уничтожившая армию легендарного Александра, была знакома арабам. Они умели выживать в бесплодных песках и углублялись в земли Мекрана до тех пор, пока, по словам ат-Табари, не достигли некой реки. Арабы вышли к реке Инд, границе Индии.25

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 39

Глава сороковая

Перекрестье

Между 640 и 684 годами арабы поворачивают вспять от Северной Индии, а раздробленный Юг объединяется

На Инде армию арабов уже ожидали индийские войска. По словам ат-Табари, «макранская армия» царя Расиля собралась на берегу реки в попытке помешать арабам пересечь её, а «правитель Синда» переправился, чтобы объединиться с ним.1

Это были князья местных индуистских государств, независимые от огромной страны на востоке, которой правил Харшавад-хана. Земли Макрана и Синда оставались свободными от его власти, как и Шахи дальше на севере. Шахи являлось буддийским государством со столицей в Кабуле, оно уже сто лет существовало в северных горах и контролировало Хайберский проход. Правитель его перенял персидский титул «царь царей» (шах-ин-шах) от своих великих соседей, но власть персов никогда не простиралась до Инда. Арабы уже прошли на восток дальше, чем любая армия со времён Александра Великого.2

Шахи, которому ещё не угрожало завоевание, не отправилось на юг помогать правителям Макрана и Синда, и объединённое войско было побеждено. Арабы преследовали разбитую армию до Инда и загнали её за реку. Затем, прежде, чем пересечь реку, арабский командующий аль-Хакам разбил лагерь в Макране и отправил гонца к халифу Умару с пятой частью военной добычи и просьбой о дальнейших распоряжениях.

По словам ат-Табари, когда гонец прибыл, Умар спросил, что за место этот Макран. Он получил отнюдь не воодушевляющий ответ: «Это земля, чьи равнины – горы, где единственные плоды – плохие финики, где врагами являются герои, царит бедность, а зло процветает. Всё великое там мало, а малое – ничтожно, а то, что по ту сторону – ещё хуже»?

Индийские царства в VII веке

Умар решил, что ни Макран, ни Синд не стоят того, чтобы тратить силы на дальнейшую экспансию. В своём ответе аль-Хакаму он запретил пересекать реку Армии арабов повернули, и восточная граница растущего исламского государства надолго закрепилась в Макране. Негодуя, аль-Хакам сочинил стихотворение в собственную защиту: «Армия не может упрекнуть меня за мои действия, не может обвинить и мой меч. Если бы не запрет командующего, мы бы уже победили!»4

Если бы Умар знал о существовании другой великой империи на востоке, возможно, арабы продолжили бы свое продвижение. Северное индийское королевство Харши к тому времени было богаче и могущественнее Персии. Несколькими годами ранее поражение в войне с Чалукьей остановило его продвижение на юг, к реке Нармада, но Харши продолжал свои завоевания до тех пор, пока весь север и северо-восток полуострова не оказались под его контролем. Возможно, король Синда и правитель Шахи платили ему дань хотя бы некоторое время. Два независимых королевства являлись хорошим буфером между его империей и захватчиками с запада.

В возрасте около сорока лет Харшавадхана достиг полной силы и зрелости. Его столица Каннаудж стала главным городом Северной Индии. Он отправил как минимум одного посла на восток для налаживания дружественных отношений с двором Китая. Взимаемые им налоги, по словам китайского паломника Сюань Цзана, держались в разумных пределах, а если он заставлял людей работать на строительстве дорог и каналов, то оплачивал этот труд. Это особенно поразило Сюань Цзана, выросшего в последние годы династии Суй и видевшего жестокое строительство Великого канала.5

Сестра Харши всё ещё правила вместе с ним – и, возможно, не является простым совпадением тот факт, что в то время набрала силу особая форма индуизма, подчёркивающая женскую власть, шакти. Последователи этой ветви индуизма (одной из многих) назывались шиваитами – они поклонялись богу Шиве и его супруге-богине. Для них мудрость истекала от Шивы через богиню, а от богини в человеческий мир. Сам Харша написал поэму «Нагананда», в которой богиня-супруга Шивы играет главную роль, воскрешая мёртвого сына и наследника скорбящего царя и одаривая его царским могуществом. В молодости Харшавадхана спас сестру с погребального костра, в поэме же богиня снимает юношу с погребального костра и возвращает к жизни.6