Неомифы (сборник) - Григорий Неделько

— Прикольно. Как в фильмах ужасов, — сказал Джек. Голос его на узкой лестнице прозвучал непривычно глухо. — Слушай, а вдруг внизу что-нибудь страшное?

— Что, например? — Приятель боялся не меньше, но старался этого не показывать, ведь был на целый месяц старше — недавно Тиму исполнилось семь.

— Ну… скелет, например, — предположил Джек.

— Ты еще скажи, свежий труп или маньяк с ножом. — Тим хихикнул, чтобы разрядить обстановку, но его смех отразился от стен таким странным, потусторонним подвыванием, что мальчишки на несколько секунд замерли.

— А если там привидение? — спросил Джек, когда они наконец двинулись дальше.

— Ты что! Привидений не бывает. А если бы и были, водиться они должны не в подвале, а в хозяйской спальне. Да и днем призраки не показываются.

— Точно, забыл… Слушай, Тим, как думаешь, только нам тут страшно? А мой брат или, к примеру, наши родители — они бы тоже напугались?

— Ну, твой брат крутой, он ничего не боится. Да и родители: они ж не верят в привидений и скелетов в подвале. Наверное, и мы бы не испугались, если б были большими.

— А ты бы хотел стать большим?

— Не-а… У взрослых проблем много: сначала учись до опупения, потом работай, как конь, потом детей рожай и воспитывай. Да и взрослым я все равно стану когда-нибудь. Мне вот хотелось бы посмотреть, что происходило в мире, когда я не родился. Ну, лет тридцать назад.

— Крутая идея! Вот бы нам сейчас попасть ровно на тридцать лет в прошлое, как в том фильме.

Что-то звонко щелкнуло, вокруг потемнело.

В пустом доме на лестнице, ведущей в подвал, остался лежать горящий «факел»: пламя с него потихоньку перебиралось на ступеньку, которая уже начинала потрескивать.

Умей сидящий за мониторами экс-Двадцатый испытывать злорадство, он бы его, несомненно, испытал. В программу изначально не была заложена опция корректировки матриц вероятных реальностей при переброске в прошлое, превышающее по срокам физический возраст объекта. Тщательное изучение психологии и менталитета низшей расы, проведенное перед началом эксперимента, показало, что люди в большинстве своем стремятся попасть или в ближайшее прошлое, чтобы изменить его, или в будущее — руководствуясь свойственным данной расе любопытством. Кроме того, психологию детей никто отдельно не изучал: не предвиделось ситуации, в которой они решатся проникнуть в чужой дом. Итак, умей экс-Двадцатый испытывать злорадство, он бы его испытал. Однако сейчас одолевали более серьезные мысли. Не говоря уж о том, что Первому придется объясняться с Комиссией по Парадоксам и неким образом отыскивать попавших в слишком далекое прошлое малышей (причем абсолютно непонятно, возможно ли вообще их отыскать, и если «да», то в какой физической форме). Дальнейшее функционирование проекта оказалось под угрозой: пожар в незаселённом доме привлечет внимание аборигенов только тогда, когда пламя охватит всё здание и спасать технику будет поздно. Единственное, что экс-Двадцатому по силам предпринять в нынешней ситуации, — это нажать кнопку аварийной сигнализации, код пятьсот пятьдесят. Что он и сделал.

Его звали Симмонс. То есть для здешних жителей он был Симмонсом, хотя на самом деле носил другое имя. Вернее, не имя даже, а наименование. Набор цифр, который знали лишь те из его расы, кто обладал еще более высоким уровнем доступа к секретным сведениям, чем он сам. Секретность являлась смыслом и квинтэссенцией существования Симмонса: он оказывался по велению высших сил (не богов, но очень влиятельных индивидуумов) там, где необходимо, делал, что требовалось — быстро и четко, — и не менее стремительно исчезал, не оставляя после себя никаких улик. За свою карьеру, продолжительность которой также держалась в тайне, он не единожды спасал правительство родного мира из безвыходных положений. Даже разумным гусеницам из Туманности Андромеды не хватило бы конечностей, чтобы подсчитать число проведенных им операций. Симмонс никогда не допускал ошибок. Симмонс никогда не волновался. Симмонсу было неведомо слово «невозможно». Именно поэтому его избрали для выполнения сложнейшей и крайне важной задачи. Разобраться с возникшими трудностями агенту поручил экс-Двадцатый, ныне откликавшийся на числительное Трехсотый. Тот рассчитывал, что после удачной операции будет восстановлен на должности главного инженера. Симмонс же воспринял это просто как очередное задание.

Бесстрастные глаза, умело смоделированные лучшими учеными, внимательно оглядывали окрестности. Симмонс оценивал обстановку и делал выводы.

«Малонаселенный район. Особой ценности не представляет. Объект находится на расстоянии нескольких километров, если пользоваться системой измерения, — он покопался в архивах памяти, — землян. Довольно отсталая раса, ни на что не претендующая, хотя с чрезмерным показателем самооценки, зашкаливающим иногда до самомнения. Неважно. Цель ясна. Задача поставлена. Пора приступить к выполнению».

Тело Симмонса, сконструированное манипуляторами гениальнейших техников, частично материальное, а частично визуально-галлюцинаторного (для землян) происхождения, это тело развернулось. Запахнулось в плащ — один из жестов, выученных Симмонсом и придающих ему достоверность как «землянину». Подняло руку, сигнализируя проезжавшему автомобилю.

Машина пронеслась мимо.

«Не очень удачное начало», — подумал Симмонс. Без раздражения — он лишь констатировал.

Тело, скрывающее от взоров землян настоящий облик агента, рассчитано на несколько часов пребывания в чужеродной среде. Затем оно распадётся на составляющие, и встроенный, автоматически активирующийся телепортатор принудительно возвратит Симмонса в штаб. Но этого времени с лихвой хватит матерому профессионалу вроде него.

Промчалось мимо второе транспортное средство на колесах, совершенно не характерное для мира, откуда явился посланец.

«Если только они не будут динамить меня весь день».

«Динамить» — еще один элемент великолепной маскировки.

Наконец, с третьего раза, ему повезло: старенький, погромыхивающий, грязноватый грузовик остановился у обочины, где материализовался Симмонс после разговора с работодателем экс-Двадцатым. Обрисовав ситуацию разведчику (если пользоваться стандартным земным выражением), бывший главный инженер с помощью старинного приятеля из отдела маскировки снарядил посланника и телепортировал в место приблизительного расположения объекта. Для более точных расчетов тоже не хватало времени. Агенту пришлось осваиваться на местности.

После того как пришелец очутился на обочине, он в первую очередь обратил внимание на худого парня в очках, стоявшего у самой дороги. В одной руке парень держал раскрытую книгу, которую увлеченно читал, а другую руку вытянул в сторону проезжей части. Большинство земных слов Симмонс выучил еще до переброса, подключившись к компьютеру, пока ждал телепортации. Остальные инопланетный разведчик почерпнул из головы очкастого, незаметно покопавшись у него мыслях. Слово «динамить» тот упоминал чуть ли не чаще прочих. Благодаря проникновению в мозг аборигена Симмонс научился голосовать, поправлять одежду, а еще — бессмысленно оглядываться. Высокий и плечистый, агент почему-то привлек внимание парня. Может быть, подошел чересчур близко? В любом случае, вскоре у обочины остановилась машина, которая умчала голосовавшего в неизвестном направлении. Но прежде из его сознания посланник успел выудить очень важную информацию — имя. Звали худого субъекта Гарри. Тогда посланец из иного мира понял, что и ему необходимо обзавестись правдоподобным псевдонимом. Слово-идентификатор «Симмонс», написанное на обложке книги очкарика, подходило как нельзя лучше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});