Александр Дюма Великий. Книга 1 - Даниель Циммерман

Перед Ратушей у него возникает желание заручиться свидетелем своих грядущих свершений. Он замечает Бара, молодого художника восемнадцати лет, разумеется, прекрасного, как «святой Георгий Донателло». Ничем не занятый Бар в восторге от идеи развлечься, рискуя в то же время быть расстрелянным. Александр отправляет его к себе домой за лошадью и знаменитыми пистолетами Меннесона и назначает ему свидание на почтовой станции в Бурже. Уже три часа дня, а Александр ставит перед собой задачу прибыть в Суассон, до которого добрая сотня километров, до того, как закроют городские ворота, то есть до двадцати трех часов, задача, практически не выполнимая. С ружьем в руках он начинает свой путь по улицам, ощетинившимся баррикадами. У Ля Вилет его соглашается подвезти фиакр. Возница жестоко погоняет лошадь, правда что нерадивую, по кличке Полиньяк.

В Бурже Александр нанимает кабриолет, запряженный двумя лошадьми. Ожидая прибытия Бара, он заказывает огромное трехцветное знамя, прибивает его к древку от метлы и вывешивает на кабриолет. Появляется Бар, он нашел двуствольные пистолеты, но для них нет пуль. Лошадь Александра оставляют у станционного смотрителя. Бар садится в кабриолет. Ямщик пускает свою упряжку галопом. Краткая остановка в Мениле: чтобы ускорить движение, берут третью лошадь. На всем пути следования население проявляет интерес к трехцветному знамени. В Дамартене толпа кричит: «Да здравствует Республика!» В девятнадцать часов сорок минут остановка в Нантёйле, ясно, что до закрытия ворот в Суассон не добраться. Неважно, но Александр любой ценой хочет сохранить взятый бешеный темп, который поражает воображение окружающих. Однако папаша Левассер, новый возница, не хочет поддержать игру, он бережет лошадей, и те идут мелкой рысью. Александр подгоняет их палкой. Они понесли. Тогда папаша Левассер останавливает экипаж, объясняя это необходимостью перепрячь лошадей. Александр забивает холостой заряд в ствол пистолета, грозит старику. Тот пожимает плечами. Александр нажимает на курок, пыж летит прямо в лицо Левассеру, тот падает в полуобморочном состоянии. Тогда Александр стягивает с него сапоги, надевает на себя, вспрыгивает на коренника и гонит, гонит, а на почтовой станции в Левиньяне говорит ямщику, что убил Левассера за преступное промедление. Лошади чуть не падают замертво, и вот уже виден Виллер-Котре. Прекрасный летний вечер, городок мерно и мирно дышит. И вдруг бешеный скок повозки, мостовая звенит, хлыст свищет, и страшные, невообразимые крики раздаются: Александр, Бар и возница орут дикими голосами. «Дома исторгли всех живых так дружно, как исторгли бы могилы мертвых при звуках трубы последнего суда». Все сбегаются на почтовую станцию, толпятся, чтобы ничего не пропустить в этом пугающем зрелище. Взгромоздившись на кабриолет, бок о бок с юношей, прекрасным, как святой, и вооруженным карабином, растерзанный прощелыга, огромный негр, еще больше почерневший от солнца и грязи, с его немыслимой курчавой шевелюрой, побелевшей от пыли, и пистолетами, нацеленными в небо, громовым голосом провозглашает Республику.

Теперь у Александра полно времени, чтобы поужинать у Пайе, своего бывшего начальника в канцелярии. Кстати, Меннесон даже кончика своего республиканского носа не высунул. Плевать! Зато все старые друзья по всем видам ловли и охоты — Сонье, Фонтен, Арпен, Лабар, Райад, все собрались, чтобы послушать о его мушкетерских приключениях. «Крики восхищения. Затем я перешел к рассказу о моей миссии. Тут энтузиазм стих». Один Гютен, мать которого жила в Суассоне, согласился меня сопровождать. Александр заряжает пистолеты. Вместе с Гютеном и Баром он снова садится в кабриолет, ямщик стегнул коней «под прощальные и приветственные крики моих старых и добрых друзей», однако не слишком отважных.

В субботу 31 июля в ноль часов Гютена узнал городской привратник, потайная дверца приоткрылась, и три революционера вступили в Суассон. Мать Гютена приняла их радушно и пожертвовала занавесками из столовой и гостиной, а также простыней, чтобы изготовить гигантское трехцветное знамя. С рассветом Гютен и Бар должны водрузить его на вершину собора. Затем Гютен с прокламацией Лафайета пойдет к доктору Мисса и поднимутся все либералы, а Бар поможет Александру в том маловероятном случае, если ему не удастся взять пороховой склад в одиночку.

Сказано — сделано. В назначенный час трехцветное знамя полощется над собором. Александр перелезает через стену склада. Прыгает в сад. В руках его ружье, и он выказывает свое уважение коллегам-офицерам. Храбрецы и патриоты, они до слез взволнованы знаменем, которого не видели пятнадцать лет. Обещают Александру свой доброжелательный нейтралитет, слово солдата. Бар стучит в ворота. Офицеры возвращаются в казарму. Александр заряжает пушку, готовит фитиль и ставит возле нее Бара. Его задача ясна: курить одну сигарету за другой, и в случае чего — стрелять.

Александр отправляется к коменданту крепости Линье. Тот меряет его презрительным взглядом, усмехается, подпись Жерара незаконна, и на приказе нет никакой печати, к тому же на пороховом складе имеется не более двухсот зарядов. Александр идет в этом убедиться. Храбрецы и патриоты, офицеры еще и кристально честны: запас пороха на складе составляет двести фунтов. Александр возвращается к Линье, к которому к тому времени присоединяются другие ничтожества — жандармский лейтенант и полковник инженерных войск. Тон повышается. Линье подчиняться отказывается. Александр достает пистолеты, заряжает и объявляет, что всех разнесет в клочки, если через пять секунд приказ не будет подписан, раз, два, три… «В этот момент открылась боковая дверь, и женщина в ужасе устремилась в дом.

— О, друг мой, уступи, уступи! — вскричала она, — это снова восстание негров!..»

У храброй женщины были некоторые основания испугаться, поскольку ее родителей у нее на глазах зарезали во время восстания рабов в Сан-Доминго, а Александра нетрудно было спутать с ними: он являл собой кровожадного негра с «курчавыми волосами», с «загорелым под трехдневным солнцем» лицом и «с легким креольским акцентом», присущим, впрочем, всем уроженцам Виллер-Котре. Мадам Линье молила мужа на коленях. Александр по-рыцарски предложил Линье достойный выход из сложившейся ситуации: он вернется с группой своих людей, чтобы не говорили потом, будто Линье сдался одному-единственному человеку. Так и сделали. Александр кликнул Гютена и одного из патриотов по имени Моро. Под угрозой их ружей Линье подписал капитуляцию. У порохового склада Бар, оставив свою пушку, сидел на дереве и поедал зеленые сливы.

Легкое осложнение: Мисса и либеральная оппозиция ушли в подполье. К счастью, войско сохраняло нейтралитет, а некоторые солдаты даже пришли в волнение и нацепили трехцветные кокарды. Мэр Суассона воспротивился изъятию двухсот фунтов пороха, и Александр подумывал уже о том, чтобы прибегнуть к помощи пистолетов. К счастью, один из доблестных офицеров, честных и лояльных, шепнул Александру на ушко, что у Жослена, хранителя общественного имущества, есть в запасе еще три тысячи фунтов. Это меняло все. Александр направляется к Жослену и предлагает ему тысячу франков компенсации. Хранитель отказывается: отпускная цена товара двенадцать тысяч, а в кредит продавать он не имеет права. Хватит торговаться! Александр берется за топор и начинает выламывать дверь склада, Гютен сменяет его. Попросив его отодвинуться чуть в сторону, Александр, подобно Аяксу, вышибает дверь огромным камнем. Нанимают транспорт у хозяина местного извоза, грузят порох. Моро передает в распоряжение Революции двадцать молодых людей и всю наличность пожарников, чтобы эскортировать груз. Совершенно без сил, Александр садится в кабриолет и тотчас же засыпает. Внезапно Гютен будит его, прибыл посланник с дурными новостями: республиканец Меннесон сеет смуту на главной площади города, он обвиняет Александра в служении интересам герцога Орлеанского, с ним заодно лесники, так что берегись засады в лесной чаще, «надо быть готовым к рукопашной». Александр ничего не понимает, лесники ведь служат герцогу, почему же они против того, чья деятельность на пользу Орлеанскому? Чтобы решительно покончить с этим темным делом, он посылает Моро предупредить Меннесона, что «в моем ружье две пули, и ежели он не хочет с ними познакомиться, пусть держится на приличном расстоянии». Попутно нам следует оценить деликатность Александра. Конечно, он предполагает возможность убить Меннесона, но, заметьте, из ружья, а не из пистолетов, некогда подаренных ему нотариусом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});