Пьяная Россия. Том первый - Элеонора Кременская

Стало быть, погибшая иномарка, скорее всего, была собственностью какого-нибудь богатенького вора в законе, позабывшего ключи в замке зажигания. Рядом с рестораном имелась харчевня некоего грузина и там нет-нет, да и тусовались иномарки чиновников и бандитов, бандитов и чиновников, впрочем, какая между ними разница?

Пьяницы скрестили пальцы, чтобы милиция их не нашла и никто бы не вспомнил, что именно они угнали этот автомобиль, виновника катастрофы. Поплевав через плечо и мысленно взмолясь всем богам, они трусливо повернулись и торопливо ринулись прочь.

Между тем, из бочкообразных вагонов вытекала и вытекала неторопливо некая жидкость. И, если бы наши пьяницы подошли и наклонились к образовавшимся лужам, то сразу же и без сомнения их носы чутко уловили бы характерный запах самого настоящего сколько-то процентного спирта.

Машинист и помощник машиниста оказались живы, только в синяках, в царапинах, охая от ушибов, они вылезли через смятую дверь и стояли так, почесывая в затылках до прибытия всяких-яких спасательных служб.

Через какое-то время действительно прибыли тяжелые краны, заспешили рабочие в касках. Работу спасательным службам затруднял лишь ветер.

Он все усиливался и усиливался, от порывов ветер перешел, как будто только ждал крушения поезда, к делу. Со свистом носился он вокруг, кружил и поднимал в воздух мусор. Дул с такой силой, что спасатели принуждены были цепляться, за что попало, ноги их поднимало кверху, и кое-как добравшись до тяжелой техники, они спрятались внутри кабин, недоумевая на невиданный ураган. И откуда он только взялся?..

Вихри кружились над землей, над растекшимися из-под вагонов лужами спирта. Ветер все усиливался, усиливался и наконец, закрутился в большую воронку. Смерч быстро высасывал, словно пылесосом спирт с земли, качал продырявленные и поврежденные вагоны из стороны в сторону и из них текли и текли вверх толстые водяные струи. Спасатели только безмолвно наблюдали, вцепившись изо всех сил в двери качающихся и подергивающихся от усилий удержаться на твердой поверхности земли, тяжеленных машин.

Наконец, напившись, смерч, то останавливаясь, то спотыкаясь, то неровно продвигаясь вперед, совсем как пьяный человек затанцевал прочь от места крушения.

Какое-то время он еще кружился вдоль путей, обрывая провода, но после свернул к окраине города, где присоединился к нарастающей грозе.

Спасатели, выбираясь из укрытий, лишь головами крутили, это же надо, все к одному, столько работы прибавилось!..

…Между тем, Плакса видел начинающуюся грозу, но уходить со двора не хотел, сколько Слон его не упрашивал.

Они быстро добрались до дома, поймали такси, по дороге высадили того самого гостя, заметно протрезвевшего и от страха наказания за содеянное, искусавшего себе все ногти до мяса.

У Плаксы был собственный дом, не то, что у Слона, жившего в душной квартире на последнем этаже блочного дома, тут же неподалеку.

Оба не хотели спать. И Слон, любивший творческую деятельность больше чем нытье и слезы, принялся сооружать салат, в потемках разыскивая необходимые овощи и зелень на грядках. Плакса естественно плакал. Он уселся на ступеньку крыльца и, опершись локтями на колени, вцепился себе в волосы, норовя выдрать с корнем. Он с ужасом представлял гибель машинистов поезда и, мучаясь от угрызений совести, унывал ежесекундно.

Вдали, постепенно приближаясь, грохотала гроза. Через довольно малое время угрожающие черные клубящиеся тучи придвинулись и нависли всей своей массой над домом.

Друзья затаили дыхание. Плакса перестал плакать, а только мелко-мелко закрестился, отступая за широкую спину Слона, он влез в сени, выглядывая оттуда со страхом на грозу.

Гром прозвучал так сварливо, будто на небо залезло стадо недовольных ворчливых старух. Потом загремело, забухало. Будто, разом, старухи взбесились, схватили свои трости, костыли, и принялись ими стучать в огромные барабаны.

– А, может, они там ковры выбивают! – предположил на сомнения Плаксы, неунывающий Слон. – Гляди, вон и пыль из ковров полетела!

По улице действительно взметнулась столбом пыль, рванула к самому небу и тут же опала, из туч полилось. Сплошной ливень бурливо зашумел, понеслись повсюду водяные потоки.

Слон любил дождь. Он никогда не боялся простудиться, а напротив так и норовил всегда вылезти и пошлепать по лужам. И тут он вышел, спустился с крыльца, радуясь и подставляя лицо под прохладные струи дождя.

Дождь слепо хлестал по щекам, стекал по зажмуренным глазам, попадал в приоткрытый рот. Внезапно, Слон бросился в дом. Через мгновение уже выбежал с тазами, ведрами, банками. Расставил во дворе.

Плакса изумленно таращился на его действия, Слон метался из дома на улицу, с улицы в дом.

– Чего это ты? – промолвил, наконец, обалдевший от непонятной деятельности своего друга, Плакса.

– Дождь-то, – тяжело дыша, пояснил Слон, – алкогольный!

– Чего? – не поверил Плакса и принюхался.

Действительно, в воздухе вполне ощутимо пахло спиртом. У Плаксы даже слезы высохли. Он торопливо метнулся к соседям, через забор.

Скоро вся улица, разбуженная совестливым Плаксой, не все же только им двоим радоваться на невиданный подарок небес, принялась запасаться «живительной» влагой.

А Плакса, зная, что деятельный Слон наполнил уже всю посуду в доме вплоть до чашек, просто встал посреди двора, запрокинул голову и пил, наслаждаясь благодатными струями спиртового ливня.

Впрочем, ливень скоро закончился. И туча, сердито погромыхивая, поползла себе дальше. Веселые соседи радостно переговаривались друг с другом, делясь впечатлениями от произошедшего, до утра никто не спал, процеживая через марлю собранное пойло. Батареи бутылок, заткнутые пробками, выстроились у каждого в кухонных шкафах, на полу, в погребах.

А утром, о происшествии напоминали разве что пьяные куры. Сбившиеся в беспорядочные стаи они бродили бесцельно по дворам, покачивались и приседали, распустив крылья. Многие спали, задрав ноги с растопыренными лапами, повалившись, кто где, будто застигнутые внезапной чумой. Со снисходительным видом, обнюхивая пьяных кур, тут же бродили пьяные собаки и пьяные кошки, напившиеся из спиртовых луж, разлившихся повсюду. Спирт стоял даже в канавах. Перепившиеся люди спали, уронив отяжелевшие головы в подушки и им было все равно, хоть атомная бомба упади сейчас им на головы, не проснулись бы.

Между тем, покореженный состав, кое-как с путей убрали, рельсы заменили, искалеченный автомобиль вернули хозяину, оказавшемуся чиновником с известной тягой к взяткам. Чиновник особенно не расстроился, он без труда доказал в милиции, что машина была угнана. Кем? Неизвестно!

Жизнь потекла себе дальше. И только Плакса был доволен и чуть ли не впервые в жизни улыбался, узнав из новостей, что похороненные им мысленно машинисты поезда остались живы, а все прочее разве было важно, тем более повсюду, в шкафах, на полках стояли, поблескивая прозрачными боками пузатые бутылки, полные неожиданного дара небес – самого настоящего спирта!..

Красивая

Она гордо шла по улице и изо всех машин, без исключения, на нее смотрели мужики, смотрели с восхищением. Некоторые не выдерживали, высовывались из окошек и кричали, приглашая подвезти, куда ей надо. Пару раз притормаживали рядом крутые иномарки. Но она всех игнорировала, дома ее ждал любимый, тоже, кстати, водитель, водитель-дальнобойщик. Сейчас он спал, ее любимый, и синие-синие глаза были прикрыты сном, а губы, что шептали ей ночью слова любви, как всегда расползлись в улыбку. Он всегда улыбался во сне и почему, непонятно? А она, она отработала, отпахала продавщицей в магазине, целый день на ногах, и вот в обеих руках по тяжелому пакету с продуктами, надо спешить домой, готовить обед для него, но это счастье…

Она знала, что красива. В детстве занималась бальными танцами, с тех пор спина прямая, гордая посадка головы, танцующая походка и тоненькая-претоненькая талия. Рыжие волосы пышной копной рассыпались по плечам. Из-под пушистых ресниц смотрят всегда серьезные зеленые глаза. Лицо худое, так сказать, классическое, нос прямой, аккуратненький и губки бантиком, а ноги длинные, красивые.

Подошла к дому, какой-то настойчивый мужик все крался за нею следом, прячась за углами домов. Вошла в подъезд, оглянулась, мужик заторопился к ней, но не успел. Дверь захлопнулась, а ключа от домофона у него, конечно же, не было. Бессильно подергался у подъезда и ушел, разочарованно оглядываясь…

Дома любимый уже проснулся. Сидел на кухне за столом, мрачно ковырялся вилкой в салате. Глянул на нее как-то, как-то не так, как всегда. Чего это он? Тут же последовала и развязка. Оказывается, он видел, как она шла по улице, видел из окна, как за нею мужик прокрадывался. Видел, как на нее смотрели окружающие мужики! И закричал, закричал, закричал… Психоз ревности, вот как это называется. Она повела плечами, пошла в комнату переодеваться, он за ней, увидал ее без одежды, замолк мгновенно, только глазами пожирал. Шагнул, схватил в объятия, крепко обнял и прошептал, что все равно, что любит, что с ума сходит и думает о ней постоянно, все время думает. Она умело вывернулась из его рук, засмеялась, приятно все-таки, когда любимый и любит. Гораздо хуже, когда ты любишь, а он нет или еще вот хуже всего, когда только делаешь вид, что любишь, а сама любишь другого. Так, она размышляла лениво, уже под ночь, устав от бурных ласк своего возлюбленного. Он спал, мирно спал, зарылся в одеяло с головой, даже носа не видать. А она что-то не спала, ну никак не спалось, хоть убей! Встала, прошла на кухню. Знакомое дело для всех полуночников – чай и конфеты, чего же еще? Выключила свет на кухне, чтобы с улицы не было видно. Подошла к окну, распахнула створки. Полная Луна светила на Землю широко, ровно, щедро разбрызгивая свой белый свет повсюду, высвечивая все, что можно. Она смотрела, не дыша. Никого и ничего не было вокруг, будто все, все люди и животные исчезли в один миг. Но вот гавкнула собака, мявкнула кошка, где-то взвизгнула тормозами машина с шальным водилой за рулем. Ожили, вздохнула она с сожалением. И тут, снизу услышала шепот, восхищенный шепот мужчины. Луна, без обиняков, высветила его всего, как есть. Он поспешно раздевался, скидывая одежду на скамейку. Миг, остался голым и… счастливым. Бесконечно счастливым, что она на него смотрит. Ну и поклонничек! Она глядела в изумлении, как он схватился за свои причиндалы и восторженно, не сводя с нее глаз, затряс и затряс. Вот это да! Ей было и смешно, и прикольно. Уходить не хотелось, да и с чего уходить, такой спектакль! Тем более, невдалеке показалась компания подвыпивших женщин. Роскошные дамы вышли из ресторана, решили в хорошую ночь прогуляться. Заметили мужика. Все! Дамы пришли в полный восторг. Перед обалдевшим от радости эксгибиционистом замелькали и голыми титьками, и голыми попками. Она умирала от смеха, выглядывая из своего окошка. Дамы не давали себя потрогать, кружились перед ним и так, и сяк, и попой об косяк, а сами, сами-то мужика и трогали, и щипали, и, и, и…