Хевдинг - Геннадий Борчанинов

и бочках, нехитрая снедь, пьяные разговоры и песни, похвальба и ссоры. Ничего особенного. Я даже не стал досиживать до конца, ушёл гораздо раньше.

Пару дней Смоленску пришлось терпеть присутствие нашей доблестной армии, а затем почти вся она вновь погрузилась на корабли и отправилась вниз по течению Днепра. Городом править остался ярл Хакон, причём желающих остаться не нашлось, и Хререку пришлось в приказном порядке оставлять его за главного. Хакон тоже пытался отвертеться, но ему, в отличие от меня, это не удалось. Тянули жребий, и раз уж ему выпала участь править Смоленском, то так тому и быть.

Вернее, править, как и прежде, будут старейшины, все вопросы хозяйственного управления, решения каких-то гражданских задач и тому подобного останется в их ведении, Хакон будет отвечать только за оборону. Ну и судить от имени князя, когда это потребуется.

А мы, и ещё полторы сотни смолян, заменивших ярла Хакона с его командой, теперь спускались по Днепру, лишь немного помогая себе вёслами. Течение делало почти всю работу за нас, пока мы отдыхали и отходили от последствий пьянки.

Осень уже вовсю золотила кроны деревьев, холодный ветер всё чаще пригонял свинцовые низкие облака, регулярно проливающиеся дождём, но время ещё оставалось. И для того, чтобы вломить киевлянам как следует, и для того, чтобы вернуться обратно на север.

На берег, поросший густым непроходимым лесом, мы старались лишний раз не выходить, лишь изредка останавливаясь на удобных пляжах, чтобы приготовить пищу и переночевать на твёрдой земле. Здесь была уже территория дреговичей, и тратить на них время Хререк попросту не хотел, особенно когда впереди нас ожидал противник куда более грозный и славный.

Затем мы вышли к болотам и топям, и теперь не могли сходить на берег, даже если бы захотели, здесь пришлось бы долго продираться через камышовые заросли, чтобы добраться до твёрдой почвы, и мы старались не останавливаться.

Только спустя несколько дней пути по извилистой реке мы вышли к устью Припяти, и, соединившись, две реки начали становиться полноводнее и шире. Не настолько, чтобы птица не могла Днепр перелететь, и не так, как после постройки каскада гидроэлектростанций с водохранилищами, но всё равно впечатляло. Парусов всё равно не ставили, хотя могли бы, вёсел и течения оказалось достаточно.

Сам Киев показался на горизонте, стоящий на крутом берегу, величественный и грозный. Вот он, мать городов русских. Я даже засомневался на мгновение в нашей способности его покорить, но потом отбросил эти малодушные мысли прочь. Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики.

А ещё меня тянуло туда по одной простой причине. Меня не оставляла надежда увидеться с той самой девчонкой, которую я спас в Новгороде, слишком уж она запала мне в душу. И если она где-то там, за высокими стенами, то я обязательно должен прорваться внутрь.

Весть о нашем приближении снова нас опередила, застать горожан врасплох не удалось. Люди спешно эвакуировались за стены, внутрь города, бросая на произвол судьбы дома, склады, лодки, мастерские и всё прочее. Некоторые смельчаки, разумеется, оставались, но большая часть посадских предпочла укрыться за стенами. Острова и левобережье остались пустовать.

В этот раз Хререк никаких переговоров не вёл, прекрасно понимая, что договориться с Аскольдом не получится. Мы сразу же высадились на Подоле, в нижней части города, сея смерть и разрушение.

Ширина Днепра позволяла нам высадиться всем одновременно, и «Морской сокол» проскользил килем по дну, чтобы ткнуться носом в достаточно крутой берег. Рядом причаливали и остальные корабли нашей армии. Я первым сиганул на скользкий и крутой склон, сплошь покрытый мокрой опавшей листвой, и вслед за мной начали высаживаться и остальные. Мы шли с мечами наголо, готовые в тот же момент подавить любое сопротивление.

В Киеве я прежде не бывал. Ни в мирное время, ни в военное, но даже так я видел, насколько хорошо эти места подходят для того, чтобы построить здесь великий русский город. Что ж, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы тут больше не появилось ни проспекта Бандеры, ни памятников нацистам.

— Вперёд, вперёд, поживее! — крикнул я, первым взбираясь по склону к незащищённой части города.

Ольховый щит оттягивал руку, Кровопийца, давным-давно позабывший вкус свежей крови, сверкал в лучах утреннего солнца. Дорогой стальной шлем с полумаской здорово ограничивал мне обзор, но отлично защищал голову, длинная кольчуга шелестела и бряцала на плечах. Я полностью был готов к сражению, как и все мои люди.

Армия новгородского князя накатилась на незащищённый пригород, словно морская волна, сметая всё на своём пути. Мы даже не встречали никакого организованного сопротивления, лишь немногие осмеливались поднять против нас оружие, чтобы тут же погибнуть в неравном бою. Все, кто мог хоть как-то нам противостоять, ждали нас внутри городских стен, а не за их пределами.

Сами стены, высокие и неприступные, одним своим видом заставляли задуматься о необходимости их штурма, расположенные на горе, они вынуждали подниматься к ним по крутому склону под обстрелом. И за нами с этих стен пристально наблюдали.

Над Подолом теперь поднимались столпы чёрного дыма, тут и там звучали жалобные крики. Аскольд и его дружина не пожелали защитить нижнюю часть города. Но и переговорщиков не отправляли, а сам Хререк пока не приближался к верхнему городу. Только расставил посты на всех дорогах, ведущих к нему, чтобы никто из защитников не сумел ускользнуть.

Порой на пути встречались иноземные купцы, трясущиеся над своими товарами, иногда попадались мрачные северяне, предпочитающие не встревать в чужую свару. И если вторых мы старались не трогать, то первых без всякого сожаления избавляли от их богатства, которое тут же перетаскивали к кораблям. Нижний город принадлежал теперь нам, принадлежал полностью, и никто не смел этому возражать.

Команда «Морского сокола» разоряла Подол вместе со всеми остальными, викинги успели соскучиться по этому нехитрому занятию, и теперь со всей отдачей предавались грабежу, выгребая всё из тайников и утаскивая даже то, что утащить было нельзя.

Мы разбились на тройки и прочёсывали дома один за другим, и со мной сегодня работали Торбьерн и Хальвдан. Мы прикрывали друг друга, на случай, если какой-нибудь храбрец вздумает напасть из засады, завидев широкую спину норманна, склонившегося над его драгоценными сундуками. Такое