Отмененный проект - Майкл Льюис

к Хобсону и Маккарли. А они ответили: «Кто из нас что сделал?.. Да мы понятия не имеем! Это совместный продукт».

Так Шор задумал написать книгу о подобных случаях и отправился на поиски плодотворных пар – людей, которые работали вместе по меньшей мере пять лет и добились интересных результатов. Со временем он взял интервью у комедийного дуэта, двух пианистов, которые выступали вместе, потому что один из них боялся сцены, двух женщин, писавших детективы под псевдонимом Эмма Латен, и знаменитой пары британских диетологов, Макканси и Виддоусон, которые были так тесно связаны, что на обложках своих книг ставили только фамилии, без имен. «Их дико бесило мнение, что черный хлеб более питательный, чем белый, – вспоминает Шор. – Они исследовали и доказали, что это не так, еще в 1934 году, но люди почему-то продолжали себя дурачить».

Почти все пары, которых Шор пригласил к разговору, были достаточно заинтригованы своими собственными отношениями и хотели поговорить о них. Единственными исключениями стали пара физиков и после некоторого кокетства британские танцоры на льду Торвилл и Дин. Среди тех, кто согласился побеседовать с Шором, были Амос Тверски и Даниэль Канеман.

Шор встретился с Дэнни и Амосом в августе 1983 года в Анахайме, Калифорния, где они принимали участие в заседании Американской психологической ассоциации. Дэнни было сорок девять, Амосу – сорок шесть. Они беседовали с Шором в течение нескольких часов вместе и потом по несколько часов по отдельности и провели Майлза Шора через историю своего сотрудничества начиная с раннего воодушевления.

«Мы были в состоянии ответить на вопрос, который еще не задали, – сказал ему Амос. – Мы были в состоянии вывести психологию из заумных лабораторий и рассматривать темы из окружающего нас мира». А когда Шор, пытаясь понять, на какой именно вопрос они ответили, спросил, могла ли их работа развиваться в новой и растущей сфере искусственного интеллекта, Амос сказал: «Вряд ли. Мы изучаем естественную глупость, а не искусственный интеллект».

Гарвардский психиатр думал, что у Дэнни и Амоса много общего с другими успешными парами. Например, в том, как они создали эксклюзивный частный клуб для двоих. «Они были без ума друг от друга, – говорит Шор. – Хотя отнюдь не были без ума по отношению к другим людям. Редакторов, к примеру, они ненавидели». Как и у некоторых других плодотворных пар, партнерство деформировало их близкие отношения с другими людьми. «Наше сотрудничество оказывало большое давление на мой брак», – признавал Дэнни.

Как и другие пары, они утратили всякое понимание индивидуального вклада. «Вы спрашиваете, кто что сделал? – говорил Дэнни. – Мы не знаем, и это прекрасно – не знать». Амос и Дэнни понимали, насколько они нужны друг другу. «Есть гении, которые работают самостоятельно, – говорил Дэнни. – Я не гений. И Тверски не гений. Вместе мы исключительные».

Что отличало Амоса и Дэнни от девятнадцати других пар, у которых Шор взял интервью для книги, так это их готовность говорить о проблемах в своих отношениях. «Когда я спрашивал о возможных противоречиях, большинство просто игнорировали мой вопрос, – говорил Шор. – Люди не хотели признаваться в каких-либо конфликтах». Но не Амос и Дэнни. Или, во всяком случае, не Дэнни. «С тех пор как я женился и мы переехали, стало труднее», – признал он. Амос уклонялся от прямых ответов, однако еще много раз разговор Шора с Дэнни и Амосом касался множества неприятностей, случившихся после того, как шестью годами ранее они покинули Израиль.

В присутствии Амоса Дэнни жаловался на то, как отличалось общественное мнение об их сотрудничестве от реальности. «Людям кажется, что я как бы его обслуживаю, но дело не в этом, – говорил он скорее Амосу, чем Шору. – Некоторые достоинства привношу я, однако формальный анализ – не моя сильная сторона, и это отчетливо видно по нашей работе. Мой вклад менее уникален».

Амос в общих чертах рассказывал о том, что их неравный статус – прямая вина окружающих. «Признание заслуг – дело щекотливое, – говорил он. – Внешний мир постоянно вмешивается и решает, чей вклад важнее. Творческое сотрудничество – структура несбалансированная. И нестабильная. Людям это не нравится».

Наедине с гарвардским психиатром Дэнни сказал больше. Он намекнул, что не верит, будто только внешние обстоятельства повлияли на проблемы в их отношениях. «Научный успех устроен так, что в конечном счете один человек получает все или по крайней мере многое. Тверски тут ничего изменить не может, хотя я порой сомневаюсь, что он прилагает достаточно усилий». Затем Дэнни перешел непосредственно к своим чувствам по поводу того, что Амосу досталась львиная доля славы от работы, которую они сделали вместе. «Я довольно часто нахожусь в его тени, что нерепрезентативно для нашего взаимодействия. Что вызывает определенное напряжение. Это меня беспокоит. Я ненавижу зависть… Я, наверное, слишком много говорю сейчас».

Шор закончил интервью с ощущением, что Амосу и Дэнни пришлось пройти через трудный период в своих отношениях, но худшее уже позади. Их открытость в разговоре о своих проблемах он счел хорошим знаком. Они не воевали друг с другом во время интервью, просто их отношение к конфликту было иным, чем у других пар, с которыми Шор общался. «Они разыгрывали израильскую карту, – вспоминает Шор. – Мы – израильтяне, мы кричим друг на друга».

Амос с особенным оптимизмом говорил о дальнейшей совместной работе. Этому способствовало и то, что Американская психологическая ассоциация только что наградила их обоих премией за выдающийся научный вклад. «Я жил в страхе, что он может получить ее в одиночку, – признался Шору Дэнни. – Это было бы катастрофой, я бы не справился». Награда смягчила переживания.

Так случилось, что Шор не написал свою книгу об успешных парах. Но годы спустя он послал Дэнни аудиозапись их разговора. «Я послушал ее, – сказал Дэнни. – Совершенно очевидно, что нашим отношениям конец».

В конце 1977 года, когда Дэнни объявил, что не возвращается в Израиль, в научных кругах Америки распространилась информация: Амос Тверски тоже может остаться. Рынок профессуры, как правило, меняется медленно и с большой неохотой, однако в данном случае он завертелся с огромной скоростью. Как будто ленивый толстяк, лежащий на диване перед телевизором, вдруг осознал, что в его доме пожар.

Гарвардский университет быстро предложил должность Амосу и за несколько недель обещал подыскать работу Барбаре. Мичиганский университет, который имел явное преимущество ввиду огромных размеров, нашел сразу четыре позиции в своем штате – для Дэнни, Энн, Амоса и Барбары. Калифорнийский университет в Беркли, который прозрачно намекнул Дэнни, что он слишком стар, сделал предложение Амосу. Но никто не действовал с такой скоростью, как Стэнфорд.

Возглавил атаку психолог Ли Росс,