Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель - Жан Фрестье

— Что ты думаешь об этом? — спросила она Маривонну.

— Мне нравится.

Девушки были все же немного смущены, когда увидели троицу добрых молодцев, продолжавших как ни в чем не бывало вести непринужденную беседу между собой, в то время как их члены, словно радуясь, что оказались на воле, весело подпрыгивали в такт их шагам. Молодые люди были настолько увлечены разговором, что даже не взглянули в сторону Изабель и Маривонны.

— Какая досада, — сказала Маривонна, — что здесь не принято разглядывать то, что хочется.

И, рассмеявшись, девушки дружно стянули с себя купальники и предстали обнаженными перед всем этим скопищем народа, созерцавшего, казалось бы, лишь море и солнце. «А она действительно хорошо сложена», — подумала Изабель о своей подруге. И они растворились в этой толпе, где, по-видимому, царило такое всеобщее равенство, которое и не снилось коммунистическим мечтателям.

«И все же, — рассуждала про себя Изабель, — я вижу, что одни женщины страдают варикозным расширением вен, в то время как у других ноги остаются стройными. Мужчины делятся также на подтянутых и на тех, кто уже успел обзавестись брюшком. Но разве часто мы обращаем на это внимание? Неужели нас прежде всего волнует, как сложен тот или иной человек? Для нас важно лишь то, на какой машине он ездит, со вкусом ли одевается, какие предпочитает носить украшения, в каком доме проживает, как обставлена его квартира. На худой конец мы оцениваем его интеллектуальный потенциал, если ему предоставляется случай продемонстрировать его». И все же ей и в голову не приходило, что весь хлам, которым окружает себя человек, необходим ему лишь для того, чтобы отвлечь внимание окружающих от его тела. После той запомнившейся ей пляжной прогулки с Маривонной она твердо знала, что была на пути к одному из тех великих открытий, которые переворачивают наше сознание. И впервые такое открытие она сделала еще в двенадцатилетнем возрасте, когда поняла, что взрослые, невзирая на все насаждаемые ими правила приличия и мнимое достоинство, только и делают, что предаются сексуальным играм. До той поры она считала их забавами для детей.

Почувствовав, что начинает подгорать на солнце, она перевернулась на живот. Теперь она видела тропинку, ведущую к отцовскому дому. Заметив, как из лежавшей в развалинах деревушки спустилось в долину стадо овец под охраной пса и женщины в красном платье и широкополой соломенной шляпе, она подумала, что овцы принадлежали, по всей видимости, тем нудным соседям, к которым два года назад ее однажды водили в гости. Теперь, возможно, ей придется вновь зайти к ним или принять их у себя. «Нет, — подумала девушка, — все же это не те каникулы, о которых я мечтала». Кроме вынужденного общения с соседями, Изабель подозревала, что отец приготовил для нее настоящую воспитательную программу. И теперь ей не отвертеться!

«Какой же он странный! — подумала девушка об отце. — Как можно почти весь год жить в такой дыре?» По правде говоря, ее мало интересовало, чем занимался ее отец. Она знала, что он пишет книги. И все. Она никогда не читала их; возможно, теперь представится случай перелистать отцовские сочинения. Изабель была совсем не высокого мнения о его добродетелях. Одно время она даже ненавидела его, встав на сторону матери, считавшей, что мужчина должен жить со своей женой, а отцу надлежит денно и нощно заботиться о своих отпрысках. Однако со временем она утратила интерес к Полю, так как у нее появились другие, более важные для нее дела и заботы. В ее представлении отец остался предком, которого никогда не было дома. Теперь же неожиданно для себя она стала задаваться вопросом: каким же он в действительности был? По всей видимости, отец еще не утратил здоровья, ибо вовсе не выглядел старой развалиной. Как он рассчитывал прожить остаток дней? На что надеялся, о чем мечтал? Ведь человек до самой смерти надеется на лучшее. Что же касается самой Изабель, то она знала, что перед ней откроются все двери. И потому ей не хотелось заглядывать в будущее. И все же сорокапятилетнему мужчине уже не на что рассчитывать. Откуда он черпал силы, чтобы жить? Возможно, он раскроет ей свой секрет. Она подумала, что ей следовало бы получше присмотреться к отцу, и тогда ей, возможно, удастся увидеть то, что прячется под его напускной суровостью. Изабель знала: стоит только захотеть, как сложившееся с раннего детства представление об отце как о мрачном чудовище изменится к лучшему.

Однажды она поймала себя на мысли, что видит в матери лишь преданную служанку, всегда готовую потереть ей спину в ванной комнате. Нет, она вовсе не разлюбила мать, но со временем поняла, что настроение Сони можно было угадать по ее жестам. Начищала ли она до блеска обувь дочери, водила ли пылесосом по ковру — она делала всю домашнюю работу с таким видом, словно порядок в доме был гарантией от всех зол на земле, которые, как она полагала, подстерегают на каждом шагу. Изабель догадывалась, что мать не каждый день просыпалась с тревогой в душе; порой и в ее жизни были праздники. Девушка предпочитала, чтобы Соня горбатилась по хозяйству, тогда она оставляла дочь в покое. И напротив, когда мать обретала на какое-то время душевное равновесие, то тут же развивала бурную деятельность, в частности, когда речь шла о дочери. Однажды ей захотелось, чтобы Изабель изучала немецкий язык и посещала балетную школу. Беспечная от природы, Изабель считала затею матери пустыми хлопотами. Она еще могла бы примириться, если бы Соня шла к поставленной цели прямым, а не окольным путем. Но это было не в характере Сони. Учитель немецкого языка давал Изабель уроки бесплатно, поскольку Соне удалось убедить его гордиться тем, что он обучает иностранному языку столь привлекательную и способную девочку. Что же касается балетной школы, то она докучала всем влиятельным, по ее мнению, людям, и не пропускала ни одного скучного приема, на которые водила с собой принаряженную Изабель. Разумеется, «клюнувшие» на такую приманку получили бы не больше мыши, позарившейся на сыр в мышеловке. В большинстве случаев надежды Сони не оправдывались, и тогда она принималась неистово поносить тех, к кому только что обращалась с просьбой. Она представляла дело так, словно эти люди, а вовсе не она, преследовали сугубо меркантильные цели. Изабель пробовала было спорить с ней, но протест девочки звучал не громче комариного писка. У Изабель со временем сформировалась своя шкала ценностей. Она считала, что отдаться мужчине можно только по любви. В результате сложившегося в детстве нелестного мнения о взрослых она презирала мужчин и снисходительно относилась к юношам.

Джаспер залаял. Изабель увидела, как по тропинке взбирается вверх ее отец в голубой рубашке. Девушка быстро натянула на себя одежду, но, рассудив, что он все же мог заметить ее наготу, приготовилась выслушать внушение. Но она ошиблась. С трудом переводя дыхание после подъема в гору, он нагнулся, чтобы поцеловать дочь в макушку. И лишь спросил ее о том, как ей спалось в эту ночь на новом месте.

— Я покажу тебе такое место, — добавил он, — где ты сможешь загорать без риска, что кто-то застанет тебя врасплох. Лично мне безразлично, что ты загораешь без купальника. Но должен предупредить, что приходится считаться с нравами местных жителей.

— И чем же таким они отличаются?

Он присел рядом с ней:

— В здешних краях люди с большим усердием соблюдают внешние условности. И конечно, недопустимо появиться перед ними в чем мать родила. В этом они нисколько не отличаются, например, от парижан, которые тотчас осудили бы тебя, если тебе вдруг вздумалось бы позагорать без купальника на открытом балконе. Я говорю тебе о простых крестьянах, с которыми я поддерживаю добрососедские отношения. Кроме ближайших соседей, Мансартов, здесь проживают еще несколько семей фермеров. При встрече с ними мне приходится здороваться с ними за руку и справляться о здоровье их домочадцев. К тому же нельзя близко приближаться к их домам, если только не направляешься к ним в гости, что я делаю время от времени. Ни в коем случае нельзя отказываться и от их угощения, закрывая глаза на разбавленный водой аперитив. Когда проходишь через их владение, не подбирай ничего с земли, даже полено, не спросив разрешения у хозяина. Поверь, отказа не получишь. Вот, думаю, все, что я хотел сказать.

— Не трудно запомнить.

— Еще проще выполнить. Иди-ка домой и прими ванну — место освободилось.

Она поморщилась:

— Ладно, я умоюсь, но не полезу в ванную.

— Как, разве ты не принимаешь ванну каждый день?

— Да. Но мне хотелось бы хоть немного отдохнуть.

— От чего?

Она немного помедлила, прежде чем ответить.

— Терпеть не могу принимать ванну.

Он рассмеялся:

— Если бы мать услышала тебя! Скажи, почему ты так не любишь мыться в ванной?

— Я не нахожу в этом никакого удовольствия. После ванны я уже не пахну собой.