Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Как дипломатично у меня получилось, я осталась собой довольна.

– Мы вам это докажем, потом предложим вам наше гостеприимство, а после поговорим о делах.

За многие годы я усвоила, что если кто-то объявляет себя богом, то с ним лучше не спорить, если ты не вооружен. Так что я и не пыталась сразу завести деловой разговор. Она псих и располагает солидными силами, чтобы ее сумасшествие заразило все здание и даже стало фатальным. Давайте пока займемся вампирской мистикой, а когда самозваная богиня удовлетворит свое тщеславие, тогда я и задам вопросы. А насколько вообще приемлемо лицезреть доказательства этой самой божественности – лучше и не задумываться.

Спустившийся по лестнице оборотень был тем голубоглазым блондином с золотистым загаром, который сегодня прошел мимо нашего стола так близко, что я потрогала его шерсть. Он вошел с непроницаемым лицом и с пустыми глазами, будто не был уверен, хочется ли ему сюда.

Оборотень оглядел комнату, замешкался, увидев мертвого вампира. Но тут же опустился перед Итцпапалотль на колени, встав спиной к нам и нашим пистолетам, и склонил мохнатую голову.

– Что желаешь ты от меня, небесная владычица?

Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое выражение на лице. Небесная владычица? Ну и ну.

– Я хочу показать нашим гостям, как питается бог.

Тут он поднял глаза и посмотрел ей в лицо:

– Кому я должен поклониться, небесная владычица?

– Диего, – ответила она.

Услышав это имя, шатен-вампир вздрогнул, и, хотя на лице его ничего не отразилось, я знала, что он не рад.

– О темная богиня моя, что ты желаешь?

– Сет предложит тебе жертву. – Она тонкой рукой погладила мех на его капюшоне.

– Как повелишь, моя темная богиня, – сказал Диего, и в голосе была та же невозмутимость, что и на его лице.

Оборотень по имени Сет пошел на четвереньках, подражая животному, шкуру которого он носил. Прижавшись лбом к рукам, он почти вытянулся ниц у ног Диего.

– Восстань, жрец темной богини нашей, и принеси нам жертвы.

Оборотень встал и оказался на полфута выше вампира. Он что-то сделал спереди у шкуры ягуара, и она распахнулась, так что можно было откинуть головной убор в виде морды ягуара, и невидящие стеклянные глаза зверя уставились на нас поверх плеч жреца. Сама голова повисла, как у зверя с поломанной шеей. Волосы жреца были цвета густого меда, выгоревшие на солнце, и со всех сторон были схвачены длинным гибким прутом; собранная таким образом шевелюра прилегала плотно к голове, чтобы на нее легко можно было натянуть шкуру ягуара. Как прическа у того, кого резал жрец за сценой в наказание.

– Повернитесь так, чтобы наши гости видели все, – велела Итцпапалотль.

Вампир и оборотень встали к нам в профиль. Мочки ягуара были покрыты толстыми белыми шрамами. Он вытащил из-за пояса небольшой серебряный нож с резной нефритовой рукояткой, приставил его к мочке уха, придержав ее другой рукой, и провел разрез. Кровь алыми струйками потекла у него между пальцев, по лезвию закапала на плечо ягуаровой шкуры.

Диего подошел к нему, взял его одной рукой сзади за шею, другой за поясницу. Это чем-то напоминало поцелуй, когда он потянул голову ягуара вниз, на себя. Рот вампира сомкнулся на мочке оборотня, горло зашевелилось в глотательных движениях. Светло-голубой огонек в глазах разгорелся, как бледный сапфир, искрящийся на солнце. И кожа его засветилась, будто внутри нее зажгли белый огонь. Каштановые волосы стали темнеть, но, возможно, это только мерещилось из-за контраста с белизной кожи.

Оборотень-ягуар закрыл глаза, откинул назад голову и задышал прерывисто, будто от удовольствия. Одна рука его лежала на голом плече вампира, и видно было, как вдавились пальцы в эту бледную сияющую кожу.

Диего оторвался от уха, блеснув клыками.

– Рана закрывается.

– Предложи еще раз жертву, кот мой, – сказала Итцпапалотль.

Вампир отодвинулся, давая оборотню свободно резануть серебряным ножом другое ухо. И тут же припал к нему снова, как любовник после долгого воздержания. Потом оторвался, сверкая в синем свете глазами.

– Рана закрывается.

Действительно интересно, как это рана так быстро могла зарубцеваться. У вампиров есть антикоагулянты в слюне, которые должны были бы поддерживать кровотечение, да и серебро обязано было заставить оборотня залечивать раны с нормальной скоростью, но эти раны заживали слишком быстро, не настолько, чтобы меня это утешило, но куда быстрее, чем следовало бы. Я могла предположить только одно: Итцпапалотль добавила своим оборотням способности исцеляться, превосходящие даже возможности обычного оборотня. Может, и серебряные пули на них не подействуют, уж во всяком случае, не убьют. Стоило об этом задуматься – на всякий пожарный случай.

– Я хочу показать им, что значит быть богом, Диего. Пусть они увидят, кот мой.

Ягуар открыл на шкуре шов, будто он был на липучках. Распахнув ее спереди, он должен был остановиться и снять ремень, на котором были ножи и небольшой кошель. Пояс упал на пол, и мех соскользнул вдоль тела. Золотистый загар был повсюду, даже… ну, вы меня поняли. Солнечные ванны в обнаженном виде. Как это нездорово!

Ягуар остался стоять обнаженным, а в руке у него по-прежнему был серебряный нож. Я понятия не имела, что он собирается с ним делать, но то, что он разделся, было явно не к добру. Он взял в ладони собственный пенис, и тот выскочил из меха гладкий, возбужденный, стоячий. Жрец приложил острие ножа к прозрачной кожице и провел тонкую алую линию. Резким шорохом донесся его вдох.

И эхом точно так же вдохнули мы с Олафом. Бернардо сказал: «Блин!» Ага. Вряд ли я могла так же сопереживать, как ребята, но все равно – это должно было быть больно. И только Эдуард не издал ни звука. То ли он знал заранее, то ли его вообще ничем не удивить.

– Диего! – сказала Итцпапалотль. – Покажи им, что значит быть богом.

В ее голосе послышалась угроза, как предупреждение не увиливать от своей работы. Я не очень понимала почему, поскольку Диего явно очень нравилось сосать ухо. Так почему ему не сделать и этого?

Диего встал на колени, и лицо его оказалось очень близко от предложенной крови – все, что оставалось, это дотянуться и принять ее. Но он остался на коленях, глядя на разрезанную плоть глазами, где все еще бушевал синий огонь. Стоял, пока порез не начал заживать и наконец исчез под новой кожей. Никогда я не видала оборотня, который так умел бы залечивать раны от серебра. Никогда.

Сет оглянулся через плечо, одной рукой все еще держа обнаженный член, хотя тот начал слегка опадать.

– Небесная владычица, что ты повелишь мне сделать?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});