История шпионажа - Санш Де Грамон

Четыре года, проведенные в Берлине, были благополучными для семьи Блейков. Джордж хорошо зарабатывал, ему часто предоставляли отпуска — они проводили их в Италии или Югославии. «Фирме», как называли в Берлине английскую разведку, нравилась его работа. Вполне возможно, что русские делали все возможное, чтобы МИ-6 отмечал его в своих докладах. Блейк работал в специальном отделе, который собирал и обрабатывал доклады разведчиков из Восточной Германии. На самом деле он выдавал русским имена всех агентов, работающих на Запад. В обязанности Блейка входили поездки в ГДР, где, как сейчас полагают, он и встречался со своим советским связным. По сведениям западноберлинской газеты «Берлинер цайтунг», в результате действий агента было арестовано по меньшей мере шестеро немцев, занимавшихся разведкой на территории Восточной Германии.

Одним из связных Блейка в Берлине был немец Херст Айтнер. Джордж знал Айтнера под именем Микки, а Айтнер знал Блейка как голландца Макса де Фри. У Айтнера была довольно примечательная карьера шпиона. Он жил в ГДР, когда в 1950 году на него впервые вышла британская разведка. Через несколько лет он бежал на Запад и, насколько известно автору этой книги, «обслуживал» организацию Гелена.

В 1956 году он работал на англичан и, чтобы увеличить свои доходы, предложил свои услуги советской разведке. Плата советской стороны составляла примерно 25 долларов. Айтнер был настоящим двойным агентом, работая одинаково добросовестно на каждую из сторон. Вероятным кажется и то, что если бы Айтнеру платила еще одна сторона, то он стал бы работать и на нее. Он фотографировал своих западных связных, записывал на магнитофон их переговоры и передавал все это русским. Информация, которой он снабжал Запад и Советский Союз, была иногда верной, иногда нет.

Большую часть из четырех лет, проведенных в Берлине, Блейк работал с Айтнером. Он был невысокого мнения о тридцатишестилетнем немце и заставил его отказаться от нескольких связных, которых считал ненадежными. Полагают, что Айтнер узнал, что Блейк работает на русских. Для него это стало информацией, которой можно было воспользоваться при подходящем случае. Такой случай произошел в 1960 году, когда жена Айтнера рассказала о деятельности мужа его западному руководству — она решила отомстить за то, что он уделял много внимания другим женщинам. В октябре Айтнера арестовали. В прессу об этом не попало никакой информации. Его судили только через год, когда было закрыто дело Блейка. Айтнера приговорили всего к трем годам тюремного заключения. Его жена также проходила по делу в качестве обвиняемой, но она получила всего восемь месяцев условно. Очевидно, во время закрытых слушаний Айтнер наилучшим образом использовал ту информацию, которую собрал, работая на англичан и русских.

Блейк уехал из Берлина в 1959 году. Ему не сообщили об аресте Айтнера, а сказали, что нужно будет отправиться в Бейрут для прохождения подготовки к выполнению задания в одной из арабских стран (руководство учитывало тот факт, что он жил в Египте). Он уехал только в сентябре 1960 года. Школа, в которой он проходил подготовку, находилась в Шемлане, в двадцати километрах от Бейрута. Блейк, его жена и двое сыновей наслаждались жизнью. Примерно в это время в штаб МИ-6 стали поступать странные сообщения, касавшиеся деятельности этого человека.

Первое сообщение пришло от Айтнера, но оно, из-за ненадежности источника, было поводом для подозрений, но не для ареста. Роковую ошибку совершил сам Блейк. Узнав, что в Портленде расследуется дело шпионов, он несколько раз встретился с агентом советской разведки в Бейруте, чтобы передать ему информацию об этом деле. Во время одной из встреч их видел офицер службы безопасности посольства Великобритании. Наконец, в марте 1961 года на Запад бежал полковник А. Альстер, заместитель министра внутренних дел Польши. Альстер возглавлял польскую секретную полицию, он отвечал за работу польских агентов, ведущих разведку в странах Запада, и несколько раз лично встречался с Блейком. Альстер был евреем по национальности и бежал на Запад после того, как в СССР решили очистить правительства дружественных стран от евреев. Когда он сообщил все, что знал о Блейке, руководство МИ-6 решило, что того нужно отозвать с подготовки (Альстер сообщил много другой ценной информации, из-за чего о нем никто не знал до февраля 1962 года). В апреле Блейка вызвали в Лондон. В телеграмме, пришедшей из Министерства иностранных дел, ему предлагали задержаться в Бейруте до окончания пасхальных каникул, а затем вернулся в Лондон. У Блейка это предложение не вызвало подозрений. Руководство МИ-6 провело в ожидании целую неделю, боясь, что Блейк бежит в Советский Союз, поэтому его арестовали, как только он прибыл в английскую столицу.

Предварительные слушания проводились при закрытых дверях. После слушаний пресса узнала только дату суда — 3 мая. Сам суд был одним из самых коротких за всю историю британского правосудия. Он длился всего пятнадцать минут, и этого времени хватило на то, чтобы Блейк признал свою вину, а судья вынес ему приговор. Зал суда в Олд-Бейли был пуст, а стеклянные двери — закрыты.

Генеральный прокурор Меннингем Буллер заявил, что своими действиями Блейк передал Советскому Союзу «много настолько секретной информации, что о ней нельзя говорить на открытых заседаниях… Он имел доступ к очень важной информации». В то же время Генеральный прокурор подчеркнул, что, «хотя он и занимал ответственный пост, его работа, к счастью, не предоставляла ему доступ к информации, имеющей отношение к секретному или ядерному оружию».

Эти слова снова стали попыткой убедить США в том, что хотя в Англии и было много шпионов, секреты НАТО оставались нетронутыми.

Когда судья выносил приговор, он отметил, что информация, переданная Блейком, «не носила научный характер, но была, тем не менее, очень важной для другой державы (СССР) и сделала бесплодными часть усилий нашей страны… Ваш поступок сродни предательству».

Блейк покинул зал суда в состоянии шока, и его госпитализировали. Позднее он подавал апелляцию, но его прошение было отклонено. Через день после суда премьер-министр Макмиллан выступал в палате общин и обещал сделать все возможное для усиления безопасности Великобритании. Макмиллан также сказал, что он, как и большинство людей, не понимал Блейка: «Несомненно, что он подвергся плохому обращению, как и все, кто попадает в руки китайцев, но он не подвергался никаким обработкам, которые применяются к другим пленным. После освобождения он прошел тщательную проверку и работал в Берлине. Его дело необычно потому, что внешне он был преданным служащим правительства».

Далее Макмиллан признал, что ему неизвестны методы, которые бы гарантировали эффективное разоблачение шпионов, предавших свою страну и успешно скрывающие это предательство: «Блейк не получал денег за свои услуги. Он никогда не был членом коммунистической партии или другой организации подобного рода. То, что он сделал, стало результатом его искренней веры в коммунизм. Трудно подозревать человека, который верно служил своей стране в течение восьми лет, вел добропорядочную жизнь, но решил предать свою страну по идеологическим причинам. В самом деле, согласившись работать на русских, он делал все возможное, чтобы не возбудить подозрений и скрыть свою веру в коммунизм».

Правительство не могло проигнорировать ущерб, причиненный Блейком — вскоре стало известно, что британской прессе рекомендовали подвергать цензуре информацию об этом деле. В Великобритании существует давняя традиция: когда возникает угроза национальной безопасности, английские газеты действуют совместно с правительством. Эта система управляется с помощью писем «Д», в которых правительство просит редакции не печатать определенную информацию. Эти меры одобряет совет, состоящий из двадцати руководителей газет и телевизионных каналов, известный как Комитет по прессе и телерадиовещанию. В деле Блейка было две таких просьбы: одна из них просила редакции не упоминать о связи Блейка с МИ-6, а вторая просила не перепечатывать подобную информацию из иностранных газет.

Британская пресса была готова согласиться с первым письмом, но когда стало известно, что французские и американские издания пользуются этой информацией, правительство Великобритании обвинили в том, что оно пытается скрыть собственные недостатки. Иностранные газеты, продававшиеся в Лондоне, печатали ту информацию, которую английские газеты должны были скрывать.

Два дела о шпионаже, разделенные всего двумя месяцами, привели к полной переоценке британской системы безопасности, и на данный момент все еще не завершено расследование всех ответвлений портлендской сети и странной измены Блейка.

О Гарри Гоутоне, «коммивояжере» портлендской сети, можно сказать только одно — он никогда не был жертвой идеологических мотивов. Скорее он стал жертвой своей глупости и алчности. Он был одним из тех маленьких людей, которые всю свою жизнь спотыкаются на собственной мелочности.