Лев Гумилев: Судьба и идеи - Сергей Лавров

Дальнейшее понятно. В 1962 г. орган ЦК КПК «Жень-миньжибао» заключил, что династия, созданная Чингисханом, сыграла прогрессивную роль в истории Китая, а он сам «сломал границы между национальностями, восстановил вновь великое многонациональное государство». Чтобы это стало более наглядным, в границы империи Юань (на карте) включали Восточный Туркестан и Среднюю Азию.

Изменилось кое-что и в России, но этого уже не довелось узнать Льву Николаевичу. Репортаж «Шпигеля» о президенте Калмыкии Кирсане Илюмжинове был иллюстрирован его цветной фотографией за письменным столом, над которым висел гигантский портрет Чингисхана. Статья называлась «Маленький хан»779. В ней было немало любопытного, в частности, видна огромная живучесть традиций, трудная сменяемость менталитета.

Каким же рисовал Чингисхана Гумилев в книге 1970 г. (потом будут и другие более смелые оценки)? У него нет черного или белого, нет и «черно-белого» монгольского варианта: «был хороший – прогрессивный, стал плохой – реакционный». Л.Н. начинает с честного признания дефицита информации, крайней ее противоречивости и политической заданное780. Один из основных источников «Юань-Чао-ми-ши» – «Тайная история монголов» (она же – «Сокровенное сказание»), написанная в 1240 г., согласно мнению Л.Н., не что иное, как «политический памфлет»107.

Противоречива не только информация о Чингисхане, но и ее трактовка самыми видными специалистами-классиками востоковедения. Если «Сокровенное сказание», по В. В. Бартольду, – «героический богатырский эпос» и апология степной аристократии, то по С. А. Козину, совсем наоборот – демократии, а по Б. Я. Владимирцову – просто история дома Чингисхана. Согласно же современным ученым, «Сокровенное сказание» является обоснованием объединения монгольских племен.

Л. Гумилев отмечал, что в истории возвышения Чингисхана сомнительно все, начиная с даты его рождения781. То ли он родился в 1152–1153 гг.782, то ли в 1155-м, как указывал Рашид-ад Дин. Некоторые считают, что это мог быть 1155, 1162 или 1167 гг. Следует заметить, что от того, какую дату рождения называют исследователи, зависит то, когда Темуджин впервые стал Чингисханом783.

Более того, некоторые исследователи сомневались, а был ли он вообще монголом? Не было ли динлинской крови в роду Борджигинов? В свое время его отца, Есугей-багадура, родные и друзья избрали главой этого рода. Современный немецкий исследователь Г. Франке допускает возможность отождествления с Есугеем Аоло-боцзила784. «Можно предположить, – пишет он, – что этот первый монгольский император по имени Аоло может быть отождествлен с отцом Чингисхана Есугеем, который в 1266 г. канонизирован как Леузу»785.

Есугей-багадур был храбрый человек, участвовавший во многих войнах с другими монгольскими племенами. Дети в его семье рождались большей частью с голубыми глазами и белокурые, как отмечал Рашид-ад Дин. Правда, царевич Вахушти в своей «Истории Грузии» писал, что Тэмуджин имел рыжие волосы.

Достоверно известно лишь место, где родился Чингисхан: это урочище Дэлюнболдок на правом берегу реки Онон в 8 верстах от нашей границы с Монголией, т. е. «в русских пределах»786. Отца не стало, когда мальчику было всего девять лет. Семья бедствовала, находясь под постоянным наблюдением бежавших от нее былых соратников Есугея.

Туманен весь период отрочества Чингиса. Из него вроде бы достоверны лишь порочащие мальчонка обстоятельства: убийство им своего брата, а также факт пленения будущего властителя Монголии соседним племенем. Однако Л.Н. полностью реабилитирует своего героя. Брат его якобы был лазутчиком и доносчиком, а соседи напали на юрту Есугея потому, что лишь в Чингисе они видели «выдержку, волю, упорное стремление к цели», и это пугало врагов Борджигинов787.

Молодость героя еще труднее для изучения. Сложным путем – через возраст сына Тэмуджина – Джучи (который нам известен уже по истории Золотой Орды и Руси), через известное время его смерти – восстанавливает Л.Н. многие даты этого периода. Из монгольской традиции известно, что первое избрание Тэмуджина Чингисханом произошло в год Барса – 1182 г. Согласно китайским историкам, – в 1183 или 1184 г. Много и других неясностей вплоть до имени «Чингисхан». Бурятский исследователь Д. Банзаров считал, что это имя одного из шаманских духов. Другие полагают, что титул произошел от слова «чингиху» – обнимать, а значит, «Чингис» – титул человека, имевшего всю полноту власти. Имеются и другие варианты перевода; например, «чингис» значит небо, а тогда Чингисхан – небесный хан. Л.Н. отмечал, что «наши орфографы» заставляют писать «Чингис-хан» вместе, в общее слово. Но это все равно что писать «академик Иванов» в одно слово. Ведь это же легко понять: Чингис – титул, а хан – это должность788.

Наконец, – зрелость; период также весьма неясный; его можно ограничить 1182–1201 гг. Это время внутренней войны в Монголии. На все эти годы выпадает лишь три «освещенных» события: 1) ссора Чингиса с его андой – кровным братом – Джамухой (это как раз и есть тема детектива, о чем речь пойдет дальше); 2) поход на татар; 3) расправа с «отложившимся», т. е. ушедшим родом Джурки. Но именно тогда Чингис превращается из мелкого князька в претендента на престол не только Монголии, но и всей Великой степи. Этот период – ключ ко всему пути монгольских побед в глобальном масштабе, и именно здесь официальная история замалчивала те же события, что и тайная.

В «Сокровенном сказании» отношение автора к герою двойственно. Первая ипостась – Тэмуджин – человек злой, трусливый, вздорный, мстительный, вероломный. Вторая ипостась – Чингисхан – государь дальновидный, сдержанный, справедливый, щедрый. Первая ипостась нацело отвергалась Г. Е. Грумм-Гржимайло, и, по моему мнению, вполне убедительно. Исследователь считал, что будь этот портрет хоть сколько-нибудь верен, «Тэмуджин не мог стать тем, кем он стал, и возбудить к себе уже с юных лет, с одной стороны, преданность и симпатию, с другой – боязнь и зависть»789.

Л.Н., безусловно, склонялся ко второй оценке. Мотивировка Гумилева, мне кажется, еще глубже. Она состоит в подчеркивании верности его героя идее «природного государства», поскольку в сплочении Великой степи он пошел куда дальше и хуннов и тюрков. Кроме того, Л.Н. указывает на безусловную и выдающуюся пассионарность Чингисхана. Последняя проявляется как в его действиях, так и в его притягательной силе, собиравшей вокруг него «людей длинной воли». Г. Вернадский, оценивая Ясу, как свод законов уже не для Ханского улуса, а для мировой империи, писал: «Следует признать, что Чингисхан был не только гениальный полководец, но и государственный деятель крупного размаха, творец нового имперского права»790. Дополняет эту оценку замечание Г. Е. Грумм-Гржимайло о том, что законы Чингисхана нельзя назвать строгими, если сравнить их с кровавыми средневековыми законами Европы или даже с «Воинским уставом» Петра Первого, согласно которому смертная казнь угрожала по 200 артикулам791.

По-разному объясняли историки противостояние Чингисхана и Джамухи. В. В. Бартольд полагал, что Чингисхан встал во главе монгольской аристократии, а его анда и «лучший враг» Джамуха защищал интересы простого народа. Эту позицию разделял и Г. Вернадский792. Но еще Г. Е. Грумм-Гржимайло решительно отвергал мнение о том, что аристократы не составляли сколько-нибудь заметной части дружины Чингисхана и лишь частично получали военно-административные роли. Отвергали такое противопоставление известный тюрколог Б. Я. Владимирцов и П. Н. Милюков, говоривший о «чересчур схематичном взгляде»793. В войске Джамухи, воевавшем против Чингиса в 1201 г., главную массу вообще составляли не монголы, а татары, ойроты, найманы; монголы же были представлены лишь пятью родами. Они отстаивали не какие-то абстрактные демократические принципы, а свою политическую самостоятельность. Сам Джамуха, добивавшийся престола еще в то время, когда Тэмуджин не мог и мечтать об этом, едва ли действительно разделял упомянутые принципы794. К тому же «избирают Джамуху именно племена».

Стандартным в «догумилевском» прочтении истории было противопоставление «Тэмуджин – Джамуха» на равных. Более того, иногда последний изображался как бы и «выше». Автор «Сокровенного сказания» писал, что он «мыслью стремился дальше анды», т. е. Тэмуджина. Они стали андами еще в детстве, в 1173 г., когда Тэмуджину было всего 11 лет; в ту пору он с Джамухой играл на льду реки Онон. «Анда» – значило очень много, даже больше, чем кровное родство. Семь лет после этого они даже не встречались, а за это время в жизни Тэмуджина произошло многое: он побывал в плену, бежал оттуда, успел жениться.