Времена Хаоса - Александр Лоскутов

Но оставалась еще проклятая слабость. Слабость не телесная, хотя ее тоже хватало, а полнейшее и окончательное магическое истощение. Сейчас Фабиан не смог бы даже зажечь свечу с помощью магии. Не смог бы.

Если сейчас я наткнусь на какой-нибудь союзный патруль… У меня появится великолепный шанс на деле проверить свою неуязвимость и способность заживлять смертельные раны. Впрочем, бывший Повелитель искренне сомневался, что его отрубленная голова когда-нибудь сможет вернуться на свое законное место. До такого лучше не доводить.

Черный колдун с трудом поднялся на ноги и устало побрел дальше. Мое дело проиграно… Я потерял все… Но это еще не конец! Я отдохну, наберусь сил и начну все с самого начала…

На поясе он ощущал привычную тяжесть, наполняющую его призрачной надеждой. Находящийся в невероятно грязном кошеле Ключ при каждом шаге ударялся о бедро Фабиана.

Я еще вернусь…

Хорошо, что погоня не может выследить его по возмущениям в структуре Сети, которые распространяет Ключ. На время лишившийся всей своей магии Фабиан знал, что взбаламученное эфирное пространство над Грастосом заполнено многочисленными возмущениями, которые были вызваны к жизни небольшим разрывом в структуре Сети. Эти возмущения создают постоянные помехи, препятствующие его обнаружению, и сохранятся они еще весьма долгое время. Откуда пришло к нему это знание, поверженный Повелитель не ведал, но уверенность в этом ни на минуту не оставляла его.

Я отдохну, верну свою магию, и вы пожалеете о том, что посмели встать у меня на пути. Нет на Грастосе таких мучений, которые не смогут ощутить на себе проклятые союзники после моего неизбежного триумфа. А для того, кто ранил меня, я изобрету новые, невиданные ранее чудовищные по своей жестокости пытки. Он будет вечно молить о смерти, как о великом даре, но не получит ее!

Фабиан медленно брел на восток по раскисшей степи. Пылающее в небесах солнце обжигало его своими жаркими лучами.

А в голове черного колдуна непрерывно тускло-багровым светом мерцали четыре огонька, парящие на небольшой высоте над какой-то чуждой безжизненной равниной.

***

О… будь ты проклят, Фабиан! Ну почему ты никак не можешь просто умереть? Почему я обречен вечно тащиться по твоим следам?

Авенир, едва переставляя ноги, устало брел между стволами деревьев, насквозь промокшими из-за внезапного таяния снегов. Голова гудела так, будто там, внутри черепа, кто-то увлеченно колотил в колокол. Заплетающиеся ноги отказывались держать его.

Бывший воин имперской армии еще вчера потерял свой лук и колчан, зато у него еще оставался кинжал, а на поясе неподъемной тяжестью висел меч. Авенир практически не умел им пользоваться, и, наверное, бесполезное оружие давно надо было бросить… но он не решался. Меч придавал ему уверенности, хотя в глубине души бывший имперец не был уверен, что сможет его хотя бы поднять.

Последние остатки сил ушли на то, чтобы убраться с поля битвы не попавшись ни одному из десятков многочисленных патрулей союзных сил, усыпавших округу.

Жарко… Пылающий круг солнца висел прямо над его головой.

Авенир устало тащился на восток. Ведь именно туда скрылся Повелитель и унес с собой проклятый Ключ. Хотя он и не видел его ухода, очнувшись только глубоко ночью, Авенир все же абсолютно точно знал это. Ключ медленно движется на восток. Все остальное – не важно.

Неведомая путеводная звезда стала даром небес, который обрел Авенир после того, как, его собственная стрела, вонзившись в грудь Фабиана, вынудила того прекратить свои разрушительные деяния. И теперь Авенир, даже не ведая о том, что сейчас он единственный во всем мире обладает такими способностями, постоянно ощущал присутствие хрустальной статуэтки и мог с точность до мили указать расстояние до нее. Небесный дар.

Дар или проклятие. Ибо эта же сила непрерывно гнала его в дорогу, вынуждая гнаться за Фабианом и не давая ни на мгновение свернуть в сторону.

Я должен добыть Ключ…

Еще шаг, и еще… Ноги подкашивались, но Авенир, подгоняемый горящим в голове магическим ореолом хрустальной статуэтки, стиснув зубы, заставлял их через силу шагать вперед. Еще шаг…

Перед глазами все затянул сплошной туман.

Еще шаг… Еще один. Осталось прошагать еще миллион. Шаг…

Измученный десятник имперской армии даже не заметил, как из-за деревьев выступили десяток воинов в блестящих начищенных кольчугах и с длинными мечами в руках. Холодная сталь блестела в обжигающе горячих лучах солнца. Бойцы молча переглянулись и, шагнув, перегородили путь спотыкающемуся Авениру.

Осознание неожиданно появившегося на дороге препятствия дошло до замутненного рассудка Авенира только тогда, когда он буквально уткнулся в закованную в великолепную кольчугу грудь одного из преградивших ему путь воинов. Солдат свысока посмотрел на Авенира, который с превеликим трудом пытался вытащить из ножен меч. Обессиленный бедняга не представлял ни малейшей угрозы для отряда в десять человек.

Один из воинов, сплюнув сквозь зубы, небрежно процедил:

– Так-так. Кто же это тут у нас? Один из приспешников Повелителя, да еще и не простой воин, а десятник. Ну, отродье Падших, что можешь сказать в свое оправдание перед тем, как мы перережем тебе глотку?

Авенир с превеликим усилием поднял меч. Перед глазами все плыло.

– П-прочь… с дороги…

Широкоплечий воин громко захохотал.

– Вы смотрите-ка, он еще и гавкать умеет!

Авенир слабо замахнулся мечом и попытался нанести удар. Собственно, такую жалкую атаку отразил бы и младенец. Воин даже не стал утруждать себя, поднимая меч.

Удар кулака, закованного в обшитую железом перчатку, швырнул обессиленного Авенира на землю. Когда безумная круговерть перед глазами немного улеглась, Авенир понял, что лежит возле корней какого-то дерева, а солдаты Союза полукругом стоят вокруг него. Ударивший его воин нагнулся и подобрал короткий меч, оброненный бывшим солдатом Повелителя. Небрежно осмотрев отнятое оружие и попробовав пальцем его остроту, боец презрительно хмыкнул и зашвырнул меч в кусты.

– Обыщите его! – Спокойно процедил он.

Авенир не сопротивлялся.

***

Пленившие Авенира воины, негромко переговариваясь, небрежно осматривали отнятые у измученного десятника вещи. Сам же Авенир, предоставленный самому себе, сидел, прислонившись спиной к теплому стволу старого дерева. Его никто не охранял, но он даже не тешил себя надеждой на побег. Полностью обессиленный, он не успеет даже сделать два шага, как вновь окажется в руках солдат Союза и тогда они вряд ли обойдутся с ним так милостиво, а, скорее всего, просто прирежут на месте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});