Барон-дракон - Огнева Евгеньевна

Вадима - что такой свободный.

Настя думала о котлете, которая лежит Олегу на завтрак. Мальчишкам останется жареная картошка и немного молока. Утром надо идти с младшим в поликлинику, продлевать больничный.

Если продлят, а не закроют совсем. Если закроют, придется тащить мальчика к Люське на третий этаж. Она за десятку собирает у себя тех, кого нипочем не примет детский сад. Они у Люськи перезаражаются друг от дружки - и уже на всю зиму. Но деваться некуда. Старшего в садик отведет

Олег. Жаль Вадика. Хочется спать. Ничего больше не хочется.

Пятилетний мальчик за стенкой думал о том, что завтра в садике склеит из бумаги самолет, что

Давид обещал принести из дома настоящую саблю, что пятки упираются в стенку, и надо все время поджимать ноги. Что дядя Вадим очень большой. Если дядя Вадим ляжет на кровать, папе придется спать с ним, Петькой, на маленьком диванчике и будет очень тесно и жарко. Мама ляжет с

Сашенькой на раскладушке. Раскладушка скрипит… К самолету он приклеит картинки…

Чашка выскользнула из рук и ударилась о блюдце.

— Что с тобой? - вскинулась Настя.

— А? - Вадим широко распахнул глаза.

— Ты побелел весь, - встревожился Олег. - Ты не болен?

— Нет. Не беспокойся. Задремал. Извини. Я пойду.

Он никогда больше не станет копаться в человеческих мыслях.

Никогда!

— Ты с ума сошел! На улице мороз. Транспорта никакого. Куда ты пойдешь?

Вадим пополз из-за стола. Выпростался и замер. Не захотят отпускать, упрутся, так тут и останешься. К двери можно добраться только по головам.

Решительного Вадимова натиска они не снесли, сами начали выбираться из тесного пространства. Настя смотрела с состраданием, Олег - зло.

Уже на площадке Ангарский бодро улыбнулся друзьям, развернулся и попрыгал через две ступеньки вниз - весь из себя победитель, блин - чтобы не стенали вслед, не уговаривали, как уговаривали, пока влезал в куртку, перчатки и тонкую вязаную шапочку.

Он остановился, когда на девятом хлопнула дверь. Батарея чуть грела. К ней можно прислониться и постоять, пока не продрогнешь. Лучше вообще не останавливаться, так и вынести на мороз остатки домашнего тепла. Их тогда хватит на какое-то время. Продрогшему - дороги только до соседнего подъезда. Однако притормозить следовало: поуспокоиться, сбросить остатки потрясения, да прикинуть дальнейший маршрут.

Разумеется, ему было к кому ввалиться среди ночи. Примут с распростертыми объятиями. Только хрен потом выпустят. Уйти-то он, конечно, уйдет, под слезы, вопли и упреки, но вариант сей рассматривать не станет, пока есть другие. Этот останется для крайнего случая. Однако в глубине души Вадим сознавал, что даже на грани возможного не станет продавать привязанность за теплый угол. Дурак - одним словом. На том и успокоился, решив, направиться к Димке. Правда, топать на другой конец города. Если не найти попутку, греясь время от времени в подъездах, пропутешествуешь до утра. А вы чего хотели, Высокий Господин? Взалкали свободы от всех и вся - получите ее в виде независимости от общества, прописки, денег и человеческих коммуникаций.

Другое дело, что идти туда не хотелось. Вадим не любил Димки. Когда-то они довольно тесно общались. У обоих прослеживались почти параллельные жизненные прямые. По началу - нормальная семья, нормальная работа. Даже диссертации защитили одновременно. Оба чего-то там добились, в той жизни. Рухнули они тоже одновременно, это когда в одночасье вылетаешь из

МНСов, КТНов и из жизненной колеи, соответственно. Вадим тогда спонтанно нащупал некий рычаг, с помощью которого вывернул собственную жизнь на изнанку, оставаясь верным себе прежнему. Димка вначале пустился странствовать по эзотерическим волнам: учился у колдуна, медитировал, нашептывал и гадал. Ничего не добился. В отместку ухнул в чистую религию.

Расстригся вскоре так же легко, как и постригся. И пошел жениться. В результате странствовал последние годы от одной жены к другой, объясняя свои метания, поиском смысла жизни. Ангарский над его объяснениями откровенно смеялся. Димка обижался, что не удалось в очередной раз красиво соврать. На что Вадим ему резонно замечал: я не баба. Бабам ври. Детей, кстати, Дмитрий

Сергеевич народил, вам и не снилось. Теперь вот подался в дальние края на всю эту ораву заработать… с понтом. То есть он так свой порыв заявил у жен и отпрысков. Те, как уже бывало, поверили и отпустили. Для начала Димитрий устроился кочегаром. Не понравилось. Работал потом сторожем, смотрителем, мальчиком на побегушках, пожарным. По непонятной причине его отовсюду рано или поздно выпирали. Осев на сегодняшний день в качестве дворника при общежитии, он чистил немерянный северный снежок и в редкие визиты Ангарского всячески превозносил приоритет физического труда над умственным. От необходимости к нему обращаться, слегка воротило с души. Но больше-то все равно не к кому.

Улица встретила чугунным холодом. Переулок и площадь Вадим кое-как одолел, дальше пришлось греться. Такими темпами он, пожалуй, и до утра не успеет. Потуже затянув пояс куртки и засунув руки в рукава, он двинулся дальше. Приходилось жмуриться. Мороз норовил выжечь глаза.

Когда Вадим остановился, чтобы подыскать следующее место отогрева, выяснилось: он находится на середине пустыря, через который змеилась дорога, отваленная с обеих сторон высоченными сугробами. До дальнего конца, до освещенных прямоугольников человеческого жилья еще ого-го, а сил и внутреннего тепла в обрез. В глазах мутилось. Промерзшие суставы отказывались гнуться. Он побежал, вкладывая в рывок последние силы. Благо ветер толкал в спину. Случись в лицо, останется лечь в сугроб и принять быструю, но мучительную смерть. Замерзнуть на пустыре города

Мухосранска, чем не подвиг для дракона!

Злость на некоторое время заставила кровь бежать быстрее. Но против законов природы не попрешь. В мозгу Вадима затлел очажок паники. Дома со своим светом и теплом не приближались.

Заблудился? Он глянул назад. За спиной ровнехонько лежала пробитая между сугробами дорога.

Значит надо двигать дальше. Он дойдет. Андраг быстро построил формулу и даже остановился, чтобы ее проговорить. Результата - ноль. Ветер, издевательски взвыв, толкнул в спину ледяной дланью. В его круговерти зря потерялись драгоценные мгновения и крупицы тепла.

Затем произошел естественный поворот дороги. Ветер ожог щеку. Вадим почти развернулся и пошел спиной вперед.

Его путь измерялся уже не километрами или часами, даже не метрами и минутами. Счет шел на мгновения жизни.

Он не сдохнет! Он не остановится! Он дракон! Хрена ли дракон? Он просто человек. Он не справится. Надо сесть, переждать порыв ветра, чуть отогреться и только тогда идти дальше. Вон и подходящая куча снега…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});