Республика Ночь - Г. Зотов

Мать моя упыриха… СКОЛЬКО ЖЕ МОЖНО ТЕРПЕТЬ ЭТУ БАБУ?

– Да пошла ты…

Я отбрасываю кресло. Подхожу к ней. Хватаю за шею – сзади, под волосами.

– Да пошла ты… пошла ты… пошла… – повторяю я, как заведенный.

Мой язык у нее во рту. Губы сладкие – просто ледяные. Она больше не смеется – захлебнулась от удивления. Острые клыки мешают, так всегда у вампиров при любовном поцелуе… царапают щеки изнутри. Я не чувствую боли. Нет, чувствую. Кончик клыка проколол мне язык. И хрен бы с ним.

Треск. Что-то сыплется на пол. А, это пуговицы. Я разорвал на ней блузку.

Грудь в руке словно камень – ох, как отлично… что в этом мире лучше груди кровососущей покойницы? Жадно шарю по обнаженному телу. Она удивительно податлива и покорна, словно куриное филе на черной мессе.

– Что… что… ах… что ты делаешь? – шепчет Милена, прижимаясь ко мне.

О… какие же бабы все-таки дуры. А то и так не понятно, ЧТО я делаю. Шелковая юбка падает на грязный линолеум. Туда же отправляются трусики – в форме летучей мыши. Я сажаю Милену на стол. Она обхватывает меня ногами, я вожусь с застежкой брюк.

Сейчас, сейчас… силы зла, какой урод делает такие тугие пуговицы?!

– Ааааааааа… – стонет Милена, и мне пофиг, что дверь не закрыта. Ее вопли, движения стола, скрип его ножек по полу слышны во всей конторе. – Аааа…

Клыки сплелись во рту – прокусив кожу, мы пьем кровь друг друга. Никто не думает о том, чтобы надеть ротовой предохранитель: презерватив, предохраняющий вампира от заражения гнилой кровью. Ох, только бы не подломилась треснутая ножка, стол-то у меня колченогий.

– Да, милый… – прижимает мою голову к груди Милена. – Я тебя хочу…

Почему во время секса всегда говорят банальности? Вот почему?! За всю историю вампиризма (да и человечества) не придумали ничего нового. Читаешь любовный роман – тошнит от этих вечных «<I want you». Но что за ерунда? Она сказала эту туфту, и сердце будто обдали кипятком. Ой, теперь я уже и милый. Еще минуту назад эта девица оскорбляла меня, как только умела: унижала, хамила, бесила… всех слов не перечислить!

А сейчас стонет на весь этаж, словно недоеная корова. Пойми этих женщин.

… Я забываю, о чем думал. Мысли плавятся. Ее колени на моих локтях.

Клавиатура от компа, страдальчески скрипнув, рухнула на пол. Отлично – будет больше места. Мы скользим по поверхности стола туда и обратно. Стол угрожающе жалобно трещит, но каким-то чудом все-таки держится. Я убыстряю темп, наваливаясь на Милену, она сжимает мое лицо в ладонях.

– Как… же… ты… мне… НА… ДО… Е… ЛА!!!

– Ааааааааахххххххх… – выдыхает Милена в ответ. – Ненавижууууу…

Ее глаза закатываются, из прикушенной губы течет струйка крови. Тело разом обмякло. Темпераментная натура. Мало же ей надо, для оргазма-то.

Теоретически вампирши, как и положено живым трупам, должны быть холодными женщинами. Однако это спорно. Как утверждает написанный людьми средневековый германский трактат «Демоника», девушки-упыри великие искусницы в любви. Для соблазнения любого человека им требуется максимум пять минут, аналогично действуют и кровососы мужского пола: у их ног штабелями складируются тонны глупых фроляйн. Подумать только – мертвец из могилы (пусть даже и очень привлекательный) способен вызывать у теплокровных сексуальные чувства… разве они не извращенцы после этого? Уже упоминал – большинство сенсорных ощущений у вампиров притуплены. Нас серьезно задевают, по сути, только две вещи: сильный голод и плотское удовольствие. Когда ты умер, а функции организма поддерживаются сугубо благодаря употреблению горячей крови, трудно сообразить – почему какие-то органы работают, а какие-то нет. Ученые-вампирологи сотни конференций провели по этой теме. Но все особи упырей (кроме одной-единственной) способны заниматься физиологическим сексом, эрекция у них есть – хоть мозг и умер, однако он снабжается живой кровью. Зато не надо думать о прерывании акта и нежелательной беременности: семя вампиров мертвое. Да и слава Дракуле. Ребенка от Зубковой я бы не хотел.

– Ой-ай, ах-ох, уй-уй… – громко стонет Милена. Интересно, женщины задумываются, какие звуки они издают во время секса? Что-то вроде проколотых резиновых игрушек. Так забавно… так смешно… так ХОРОШО.

Кипящая волна поднимается по холодному телу – от живота к груди.

– Давай… пожалуйста… – кричит Милена… – ДАВАЙ ЖЕ, ТВОЮ МАТЬ!!!

Я уже почти… так, а это что такое? Звук раскрытой двери, звон!

Глаза Милены распахиваются – она сует руку в сумочку на столе.

Да в чем же де…

Бах! Бах! – дно сумочки вылетает вместе с «конфетти» из кожи, окутавшись дымом. Я инстинктивно оборачиваюсь, задев стакан с карандашами. Чем именно я его задел, я вам говорить не хочу. Слышен странный звук. Нечто падает на пол и, весело звеня, катится под стулья. Но это вовсе не карандаши.

Пули.

Серебряные пули.

У двери стоит Карл, сжав в руке оружие, – он так и не успел его зарядить. В груди – две дымящиеся пробоины: края ран пожирает огненный пепел. Умирающий смотрит не на голую Милену (что было бы логично): его зрением владеет вожделенная флэшка, лежащая на поверхности стола.

– Ах ты, проклятая сучка… – устало и спокойно говорит Карл – таким печальным тоном, будто напарница Зубкова задолжала ему денег. Пистолет валится из пальцев, от руки идет густой пар, как из чайника. Лицо вампира рассекают черные трещины, поверхность кожи булькает, сыплются искры. Кожа вяло слезает, как кожура на банане, рот объят пламенем. Я ловлю себя на мысли, что враг похож на факира в цирке. Скользя спиной по стене, Карл оседает на пол. Глаза превратились в пепел, но по-прежнему устремлены на флэшку. Тела уже нет – скелет трескается, вспыхнув факелом. Через несколько секунд у порога в груде мусора лежит кучка костей: хребет и обгоревший череп, чудом уцелевшие фаланги пальцев. Над останками напарника Зубковой игривой струйкой вьется серенький дымок.

Я ошарашенно перевожу взгляд на Милену. Ну и скорость! Надо же, она полностью одета. Прямо анекдот про двух боссов: «Как хорошо одевается твоя новая секретарша!» – «Хорошо-то хорошо, но главное – быстро!» В пальцах Зубковой зажат револьвер – белая рукоять слилась с кожей рук, тон в тон. УуууУ". да это же американский «кольт» молчаливого, соратника нукекуби! Тот потерял его в «20 костях», в схватке с аль-пом. Милена подобрала и спрятала в сумку. Хозяйственная девушка…

Только глушитель прихватить забыла – выстрелы точно все слышали. Даже на улице. Раздается сухой треск. Столик, издав скулящий стон, рушится на пол – вместе со сломанной ножкой, компьютером и бумагами. Молодец. Если бы я мог, отдал бы ему воинские почести. Он честно держался до последнего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});