Геополитика постмодерна - Александр Дугин

Англичане работают более тонко, чем прямодушные американцы. Опыт мировой колониальной империи их многому научил. Они никогда не рубят связей даже с самыми одиозными группировками, стараются вникнуть в тонкости этнических и религиозных проблем. «Восток — дело тонкое» — английская поговорка. Колониальная поговорка. Шпионская поговорка, если угодно.

«Двойной стандарт» в оценке радикальных течений, особенно исламских, — это английское ноу-хау, концепт МИ-6. И сейчас англичане сталкиваются с последствием такой тактики. И не где-нибудь, а у себя дома. Англия давно стала центром радикального ислама в Европе, центром разветвленной мировой исламистской сети. До поры до времени англичане использовали это в своих интересах, сдавая иногда сегменты этой сети внаем американским партнерам. Которым — к слову сказать — они на протяжении ХХ века постепенно перепродали почти всю свою колониальную империю.

Президент Путин давно говорил, что борьба с терроризмом общее дело. Но США и Англия считали иначе. Сохранит ли Лондон ту же позицию и далее? Я думаю, что сохранит.

След «Большой восьмерки»

Проведенное у нас социологическое исследование относительно «двойных стандартов» в отношении терроризма и его оценок показало, что 65 процентов опрошенных виновниками терактов в Лондоне считают непосредственно террористов, 20 процентов — «Большую восьмерку», и 15 процентов, как обычно, «затруднились ответить». Обвиняющие террористов 65 процентов, по сути, лишь повторили то, что они слышали от российских СМИ. Эта точка зрения понятна. Но интересно, что именно имели в виду те 20 процентов, кто возложил вину на саму «Большую восьмерку»?

Видимо, у многих постепенно закрадывается подозрение о конспирологической подоплеке всей этой истории с международным терроризмом. А не дело ли это рук самих англо-американских спецслужб? С другой стороны, есть, наверное, среди этих 20 процентов и те, кто считают, что «богатый Север» и особенно англо-саксонские страны заслужили такое отношение.

Теракты в Лондоне нельзя понять в отрыве от саммита «Большой восьмерки». Нет сомнений, что его авторы подгадали свой кровавый спектакль именно к саммиту в Глениглсе.

На саммите обсуждались две главные темы: помощь Африке и проблема климата. В научном языке существует особый термин «экстерналитиз» («externalities»). Он обозначает области, которые не имеют отношения к основным экономическим и политическим вопросам и тенденциям, — то, что лежит на периферии внимания, что-то «внешнее». До «экстерналитиз» у серьезных политиков редко доходят руки, ими обычно занимаются различные неправительственные организации, гуманитарные фонды и социальные энтузиасты. «Экстерналитиз» — это неинтересно, убыточно и вообще неприятно и обременительно для серьезных лидеров серьезных стран, с серьезными целями и задачами. Но иногда, исходя из требований политической корректности, надо заниматься и этим. Саммит был посвящен именно «экстерналитиз».

Инициатором такой повестки дня выступил Лондон. В этом году Англия приняла председательство в ЕС и сейчас стремится на разных уровнях выработать стиль своего временного верховодства над Европой. По сути нынешнее заседание «Большой восьмерки» задумывалось как презентация нового английского стиля в международной политике. Основные моменты этого стиля сформулированы в интервью «Файнэншл таймс» английским премьер-министром Тони Блэром накануне его приезда в Глениглс.

Блэр не скрывает, что у африканско-климатической повестки дня на саммите будут серьезные оппоненты. Он назвал их «сомневающиеся с Востока» и «сомневающиеся с Запада». Речь идет о Франции (для Англии это почти Азия) и о США. По сути Франция — это политический флагман европейского континентализма, а США — ядро атлантистской однополярности. Главная задача «нового английского стиля» — выдержать определенный баланс между ними.

Тематика Африки и помощи странам Черного континента в борьбе со СПИДом, эпидемиями, голодом, насилием и коррупцией, несмотря на свою периферийность, все же имеет определенную стратегическую подоплеку. Все дело в том, что гуманитарная и социальная помощь со стороны стран Запада является сплошь и рядом формой неоколониального контроля, осуществляющегося через скупку африканских постколониальных элит. «Сверхцель» этой помощи — доступ к природным ресурсам, особенно к нефти, страсти вокруг которой все более накаляются.

Сегодня вся четче здесь вырисовываются противоречия между американо-английскими интересами в Африке и политикой континентальной Европы, озвучиваемой Парижем. «Сомневающихся с Востока» (т. е. Ширака) планировалось убедить социальной патетикой. Чтобы Шираку пришлось оправдываться: мол, его критика английского плана для Африки не является следствием «европейского эгоизма» и «французского национализма», опасающегося конкуренции дешевых африканских продуктов питания.

«Сомневающиеся с Запада», США, ставили под сомнение английскую озабоченность проблемами климата. Напомню, что отказ от подписания Киотского протокола — это не личная позиция Буша, но единодушное голосование сената. В США существует полный консенсус относительно этого вида «экстерналитиз»: природу губить можно и нужно. Этот вывод прямо вытекает из либеральной экономической теории, где разумным и полезным признается только то, что приносит краткосрочную выгоду. Европейское сообщество придерживается прямо противоположной точки зрения на этот счет, давно превратив экологическую проблематику в одну из важнейших составляющих современной европейской идентичности.

Саммит в Глениглзе замышлялся как великобританский бенефис. Лондон хотел сделать заявку на новый стиль, который рекомендуется перенять и остальным. Смысл его — в преимущественном обсуждении «второстепенных» задач («экстерналитиз») гуманитарного и экологического характера. И вместе с тем это означает балансирование между Вашингтоном и Парижем, между атлантизмом и евроконтинентализмом.

Если саммит «большой восьмерки» и не был сорван технически, то презентация «нового английского стиля» уж точно не состоялась. Террористам удалось добиться того, чего не смогли сделать антиглобалисты.

Антиглобалисты в интересном положении

Антиглобалисты, приехавшие в Англию для традиционных акций протеста против «заговора» неоколониальных держав, оказались в довольно сложном положении. Традиционным тезисом их борьбы с «богатым Севером» и его лидерами является укор в том, что они полностью игнорируют проблему «бедного Юга» и «экологии». На этой волне в ряды антиглобалистов вливаются вполне благопристойные и далекие от экстремизма люди, видя в этой критике здравый смысл и справедливое негодование. Но вот в Глениглсе сами «глобалисты» ставят в центре внимания «экстерналитиз» — «бедную и больную Африку» и «климатические катастрофы».

А в результате терактов в метро волей-неволей напрашивается отождествление красочной агрессии анархистов из движения «No Global» с реальным масштабом террора в подземках и автобусах Лондона. Я полагаю, что с этого момента антиглобалистское движение пойдет на спад. Наиболее убежденные его апологеты радикализируются, а более умеренные отшатнутся.

О спорт, ты — мир

На олимпийском вопросе следует остановиться немного подробнее. Спорт становится также политическим инструментом. Выбор МОКом в Сингапуре Англии местом проведения Олимпийских игр 2012 года был политическим решением. Отсев претендентов показывал, какая страна будет в центре внимания в ближайшем будущем. И выбор Англии точно соответствовал ориентации на «новый английский стиль» в мировой политике. Мы предсказывали именно такое решение МОКа — по крайней мере было очевидно, что потуги Москвы в этом вопросе тщетны. Мы повторимся: да, Олимпиаду надо заслужить. Великобритания ее заслужила. Но какой ценой?

Кто стоит за спиной «Аль-Каиды»?

Терроризм не является самостоятельным явлением, это лишь последняя стадия ожесточенной борьбы, самая страшная, наглядная и жестокая. Истоки террора нельзя упрощенно сводить к существованию особого психологического типа — злодея, маньяка и фанатика — или к идеологиям религиозно-экстремистского толка. Корни терроризма очень глубоки и ведут к самым различным, подчас противоположным явлениям. Если следовать генералу Клаузевицу, «война — это продолжение политики»; террор же в таком случае — это продолжение войны, чаще всего той тайной войны, которая ведется подспудно и дает о себе знать лишь в чудовищных картинах свершившегося теракта.

У каждого теракта есть политическое послание. И мы, по справедливому замечанию Гилада Ацмона, должны расшифровать его. Причем у каждого теракта это послание особое, связанное с конкретностью места и времени.