Илоты безумия - Николай Чергинец

Мирех нажал кнопку в стене у окна, вызвал охрану.

Вошли двое и повели Эдварда обратно в камеру. Там с него сняли наручники, лязгнули запоры на дверях, и он остался один. Подошел к чайнику — вода была. Налил полкружки, выпил, чувствуя неприятный привкус, затем сел на нары и задумался: «Итак, я в руках террористов. Кто они? Какое течение представляют? Версия, что информацию передал неизвестный мне человек, их, конечно, не устраивает, но буду держаться ее. — Горько улыбнулся: — Пытками угрожает, идиот. От них, конечно, всего можно ожидать».

Вдруг погас свет. Эдвард оказался в полной темноте.

«Для чего это им? — подумал Эдвард. — Обычно за арестованным следят день и ночь, а тут делай с собой что хочешь. Уверены на все сто, что я не стану вешаться. Они правы, черт возьми, меня пока еще не тянет на тот свет».

В этот момент вспыхнул свет, он казался настолько ярким, что Эдвард на минуту закрыл глаза. И тут в камеру вошли двое. Они жестами приказали выходить. Эдвард вышел и, сделав несколько шагов, увидел в дальнем конце коридора Миреха. Тот стоял у открытой двери:

— Прошу сюда, господин Эванс, — громко позвал он.

Эдвард оказался в хорошо освещенной комнате. Стены выкрашены в светлые тона. Окон, конечно же, нет, помещение находится глубоко в земле. В левом углу — письменный стол с креслом. У стола два стула. В правом углу кресло, похожее на зубоврачебное, у которого на стене на длинной ножке — лампа-рефлектор.

Мирех, впустив охранников, плотно прикрыл дверь и чуть подтолкнул пленника на середину помещения:

— Мы хотим вам разъяснить с помощью наглядных средств, к чему вы нас можете вынудить, если будете дурачить, уклоняться от правдивых ответов. Присядьте в это кресло.

Мирех подвел Эдварда к «зубоврачебному» креслу и помог ему сесть. Охранники в мгновение ока защелкнули на руках, а затем и ногах застежки, и Эдвард оказался прикованным к креслу. На шею надели петлю — теперь голова была прижата к спинке.

«О, черт! — подумал Эдвард. — Такие же кресла, только электрические, применяют в Штатах для смертной казни. — В душе возник не страх, а гнев. — Сволочи! Кого они хотят пытать? Меня — свободного гражданина свободной и могучей страны?!»

Не скрывая презрения, глядя в темные глаза Миреха, он сказал:

— Вот что, Мирех, меня вы этим не испугаете. Я знаю, что моя страна вам лично и вашим помощникам никогда не простит этого, и кара настигнет вас, где бы вы ни пытались спрятаться. Неужели вас ничему не научил печальный опыт Ирака?!

Мирех приблизился вплотную и, наклонившись к Эдварду, злобно прошипел:

— Заткнись, янки! Я вас всех ненавижу! Наплевать мне на тебя и твою страну. С тобой я сделаю все, что захочу. Кстати, никто о твоей смерти, американец, в твоей хваленой стране и не узнает. Эти стены ни ушей, ни глаз не имеют.

Он взглянул на одного из охранников:

— А ну, покажи ему инструменты, пусть увидит своими глазами, что его ждет!

Охранник взял чемодан, похожий на кейс, поставил его на стул и раскрыл. Мирех, холодно улыбаясь, взял в руки небольшие клещи:

— Вот этим мы вырвем тебе по одному все зубы, а вот этой штучкой — язык. А вот этим инструментом, когда его накалим, будем прожигать твое тело, а этими тисками — ломать кости пальцев и рук. А этой штучкой, — он взял в руки длинный заостренный штырь, — мы проткнем тебе тело и выколем глаза. Так что готовься, американец, к даче правдивых показаний или к смерти! Иди, подумай!

Эдварда развязали и, надев на заложенные за спину руки наручники, повели в камеру.

Эдвард вошел в каземат и, не оглядываясь, остановился, ожидая, когда снимут наручники. И вдруг страшной силы удар обрушился на его голову. Он зашатался, и тут же получил второй удар по голове. Эдвард упал около топчана, и охранники стали безжалостно, с какой-то звериной злобой избивать его ногами.

Эдвард потерял сознание, а когда пришел в себя, понял, что лежит на полу в луже крови. Наручников не было. С огромным трудом он поднялся и рухнул на топчан. В ушах стоял звон, малейшее движение вызывало нестерпимую боль. Он снова потерял сознание.

Трудно сказать, сколько прошло времени, а когда сознание вернулось, он услышал стон и никак не мог понять, кто это стонет. Прошло еще несколько минут, и Эдвард сообразил, что слышит свой собственный стон. Боясь пошевелиться, с трудом вспомнил, что с ним произошло.

«Думай, Эдвард! Для чего им надо было сразу же бить тебя?.. Первое — это, конечно, сломать психологически, напугать. А что второе?.. Второе — они торопятся… да, да, торопятся получить от меня сведения, интересующие их… Что их интересует? Стоп, а что, если они торопятся, потому что хотят найти моего источника? Набиль сообщает очень важную информацию, возможно, об их организациях или филиалах. Если они считают, что Набиль — это я, значит, имеют в руках или опасного предателя, или врага. Если же поверили мне, что источник не я, то пытаются, не теряя времени, выйти на Набиля. Но это у вас, господа террористы, не получится…»

Теперь, после этого бессмысленного, жестокого избиения, у Эдварда уже не было сомнений — он в руках террористов. Эдвард решил повернуться на бок, но не успел. В дверях послышался лязг металла, и, скосив глаза, он увидел, как в камеру входят трое. Один из них по-английски визгливо приказал:

— Встать!

Эдвард начал медленно подниматься, но сильнейшая боль в боку сковала все его тело. Сжав зубы, Эдвард с огромным трудом, заставляя себя не стонать, встал на ноги. Притронулся рукой к губам и пальцами ощутил пустоту.

«Выбили зубы, звери», — подумал он, а пришедшие подхватили его под руки, даже не надевая наручников, повели по длинному коридору.

Чем дальше шагал Эдвард, тем больше понимал: его ведут в ту же комнату, где стоит зловещее кресло. Его будут снова избивать и пытать.

От этой догадки Эдвард непроизвольно замедлил шаг, но его грубо и бесцеремонно толкали вперед.

У открытых дверей комнаты стоял Мирех. Он улыбался.

Эдварда подвели к креслу, накрепко пристегнули руки и ноги, набросили на шею ремень. Мужчина поставил на табуретку тот же похожий на кейс чемодан, с содержимым которого Эдвард был уже знаком, и лениво, не торопясь, начал его открывать.

Эдвард словно завороженный смотрел на чемодан, не в силах оторвать от него взгляд.

Мирех будничным голосом негромко сказал:

— А теперь, американец, мы будем убеждать тебя нашими методами. Прежде чем перейти к делу, я в последний раз спрашиваю тебя: будешь говорить правду?

— Я сказал вам все, что знал, — еле размыкая запекшиеся кровью, распухшие и от этого ставшие огромными губы, ответил Эдвард.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});