Дочь моей жены (СИ) - Волкова Ольга

Бах! Раздался еще один выстрел: громкий и звучный, оглушив нас всех троих. Входные двери распахнулись, и в дом ворвались несколько охранников Кости, а следом за ними он сам. Рухнув обессиленно на ступеньки, я зажала рукой кровоточащую рану, шипя под нос от боли. Бордовая жидкость пропитала мои спортивные штаны, но я неотрывно смотрела на то, как несколько мужчин сумели обезоружить девушку и уже связать ей руки. На миг я так сильно испугалась, что Мира сможет сориентироваться и не промахнуться.

— Нет! — кричит во все горло, брыкается и дергается в руках двух громил. — Я еще не закончила! — продолжает она, брызжа своей слюной от безумия. У девушки совсем крыша поехала. Дубровский с опаской посмотрел на нее, отшвыривая ногой пистолет Мирославы подальше от ее глупой затеи подобраться к металлу.

— Дрянь, — грубо проговорил, схватив ее за подбородок. — Тебе место не в тюрьме, сучка, а в аду. — Пренебрежительно отпускает, и теперь ищет меня обеспокоенным взглядом. — Вика… — простонал он, когда нашел, да в каком состоянии. Рванул ко мне, игнорируя Вячеслава, который согнулся пополам. Охранник заломил ему руки за голову и приставил пистолет к голове. Стоит дернуться — это будет его концом. Мужчина весь в крови, но и лицо ничем не различалось по цвету. От злости побагровел, что снова остался ни с чем. Сволочь.

Я заплакала, когда, наконец, осознала, что Дубровский здесь и сумел остановить безумцев. Мой любимый аккуратно осмотрел рану, цыкая.

— Блядь, — ругается матом, периодически посматривая на меня своим испуганным взглядом черных глаз. Сам сжимает мое бедро, прилагая больше сил, чем я сама себе помогала. — Вызывайте скорую и полицию. Дело дрянь. Как ты себя чувствуешь? — с волнением спрашивает, а голос дрожит. Если честно, то голова у меня была уже мутной, и едва понимала, что происходит. И все-таки я улыбнулась, говоря, что все хорошо. Потерплю. Дубровский не верит мне, затем так быстро отрывает от своей рубашки кусок ткани и перевязывает мне ногу, останавливая кровотечение. Затем берет на руки и выносит из дома.

У входа стояли Александр и Вера. Подруга вся в слезах, а увидев меня, разрыдалась еще сильнее.

— Вика, дорогая, — она подбежала ко мне, хватаясь за руку, — прости меня, пожалуйста, — за что-то просит прощения, и я не понимаю её. Только потом доходит, что Вера первой встретила Миру и пустила в дом, но ведь она не знала коварных планов этой сучки.

— Всё хорошо, — сжимаю ее похолодевшую ладонь на ходу, пока Костя несёт меня к машине. Осторожно усаживает в кресло. Вера никак не успокоится, переживая за меня. Сама бледная, хоть и здоровая. — Правда, Вер, всё в порядке, — киваю ей, улыбнувшись. — Я наберу тебе, чуть позже, — помахала обессиленной рукой, прощаясь с подругой и Сашей. Как раз подоспели полицейские.

— Как ты? — Дубровский осторожно прикасается к моей щеке, затем наклоняется и быстро целует в губы.

— Плохо, — признаюсь, затем Костя резко стартует с места и мчит в первую ближайшую больницу. — Тошнит и немного голова кружится.

— Чёрт, — зарычал, — прости, родная, не успел вовремя, — по голосу слышу, что винит себя, но ведь он мог и не знать. Затуманенным разумом понимаю, что он все же как-то догадался, где я. И на невысказанный мой вопрос, Костя сам добавляет: — Александр позвонил. Если бы не он, я не знаю, что бы было, Вика, — голос Дубровского дрогнул, обрываясь на последнем слове. Он снова посмотрел на меня, и я улыбнулась ему в ответ.

— Спасибо Саше, — ласково проговариваю, зевая.

— Вика, — мой мужчина теребит меня по плечу, продолжая следить за дорогой, — детка, смотри на меня, ладно? — Костя совсем разволновался, хлопая мне по ноге.



— Постараюсь, — едва шевелю губами, уплывая все-таки в бессознательное состояние. Последнее, что слышала, это ругательства Дубровского, и как он звал меня, умоляя не засыпать.

— Вика, любимая…

И я тебя люблю, Костя. Очень. Сильно. Хотела сказать, но уже не смогла, полностью отключаясь.

* * *

В нос ударяет запах больницы, и хмурясь, я открываю глаза. Солнечный свет заполнил всю комнату — нет-нет, палату. Стены выкрашены в идеально белый цвет, создавая немного неуютные ощущения. Я старалась всегда избегать белого, он меня пугал. Так и тут — я запаниковала, соскочив с кровати. Голова закружилась от резкого подъёма. Боже. Крепко схватилась за края кровати, чтобы не рухнуть на пол. Ноги свисали, только теперь почувствовала жалящую боль, стоило заметить повязку на бедре. От силы напряжения она немного пропиталась кровью. Надеюсь, сама себе не навредила. А потом увидела в дальнем углу диванчик, и на нем спал Дубровский, свернувшись в неестественной позе. Мой любимый совсем стал бледным, под глазами залегли темные круги от недосыпа и переживаний, на щеках проступила щетина, волосы взлохмачены.

— Костя, — зову его, но мой любимый так крепко заснул, что не слышит. Я посмотрела на свою правую руку, в которой была воткнута игла и закреплена пластырями. Головокружение вроде уже прошло, но я не рискую вставать, снова прилегла. И только сейчас заметила, что Дубровский подскочил, обалдевший.

— Вика? Вика, чёрт возьми, — подбегает ко мне, хватая за руку, — как ты? О, боже мой, я чуть не умер, пока ты была без сознания, любимая, — встает у кровати прямо на коленки и прижимается к моей груди.

— Всё хорошо, правда, — глажу его по голове, совсем расчувствовавшись. — Сколько я уже тут валяюсь? — немного хрипло вышло, но все же интересуюсь.

— Уже четвертые сутки пошли, — отвечает, затем встает. Крепко держит за руку, целует в тыльную сторону. — Больше не делай так, не поступай со мной подобным образом, — журит, но в словах столько боли. Я чувствую, как Косте нелегко их произносить.

— Прости меня, — сглатываю ком в горле, — как наш ребенок? — с опаской спрашиваю, уже готовая к худшему. Я помню, что Мира подстрелила меня и наверняка я потеряла много крови, раз столько пролежала в отключке. Дубровский смотрит пристально, прикасаясь к моему животу, а я срываюсь, всхлипнув: — нет, не говори мне, что я потеряла нашего малыша, — взмолилась, глядя в его черные глаза.

— Что ты, нет… нет, — спешит успокоить, улыбаясь. Крепко сжимает мне руку. — Наш малыш в порядке, слава богу. — Я откинулась на подушку, закрыв глаза. Не знаю, смогла бы я принять обратное. — Ты потеряла много крови, Вика, но врачи смогли откачать вас обоих. Мирослава задела тебе бедренную артерию выстрелом. Пуля каким-то чудом застряла в ране, не давая возможности разорваться ткани. Я думал, что потерял тебя, когда ты совсем перестала реагировать на мои слова, — Дубровский задрожал, наклоняясь ко мне. Я обхватила его за шею, крепко обнимая. Теперь вместо больничного запаха, я чувствую аромат его духов и его самого. Родное и теплое. Любимое.

— Сама испугалась, — шепчу на ухо, целуя его в шею.

— Ты не отвечала на мои звонки в тот день, но, если был не Александр, — Костя не договаривает предложение, отстраняясь от меня. — Но все позади. Ты и малыш в порядке, а остальное неважно. Вика, — серьезно глядит на меня, присев на край. — Прости меня, что многое скрывал и не говорил тебе. Мне не хотелось расстраивать тебя, а вышло все наоборот.

Я молчу, ощущая на своей правой руке обручальное кольцо, напоминающее мне, что уже я замужняя. Дубровский проследил за моей рукой, и сам провел по кольцу.

— Я так и не услышал твоего ответа, — хмурится, но улыбка все же касается губ, по которым я безумно соскучилась.

— У меня есть выбор? — шуткой задаю вопрос, вздернув бровью. На что получаю отрицательный кивок и коварную ухмылку. — Тогда, мой ответ… — выдерживаю паузу, заставив мужчину напрячься, хотя нам двоим этого состояния хватит надолго. — Да, Кость. Всегда «да». Но! — тут же обрываю его радостное настроение, — больше не поступай так со мной, — со всей суровостью, на какую способна, прошу у мужчины об одном единственном, что значит многое для наших отношений.

— Я постараюсь, — опять увиливает от прямого ответа, затем наклоняется и целует меня самым сладким поцелуем, о котором я так давно мечтала и страстно желала. Отстраняется, игнорируя мое хныканье. — Госпожа Дубровская, — хитро произносит мою теперешнюю фамилию, да так по-собственнически, — но у меня к вам столько вопросов осталось, и, кажется, в последний раз вы не до конца получили свое наказание за ослушание.