Оставьте меня на вторых ролях! (СИ) - Гришаева Маргарита Александровна

- А раньше знали точно? – снова задал он какой-то нелепый вопрос и, достав из кармана миниатюрный фонарик, засветил мне зрачки.

- Нет, - призналась, смаргивая слезы. – А вы так интересуетесь нобелевской премией?

- Нет. Я интересуюсь состоянием вашей памяти, - усмехнувшись пояснил, как там, Сергей Павлович? … убирая фонарик обратно в карман. – Так что продолжим опрос: имя, фамилия возраст?

- Райкина Елизавета Сергеевна, возраст… - тут я запнулась, не желая выдавать страшную цифру. Это молодой Лизетте стесняться было нечего, а вот мне…

- Вам напомнить? – участливо поинтересовался … Палыч. – В карте указан…

- Не надо, - буркнула в ответ. – Тридцать один годик стукнул в прошлом месяце.

- Угадали, молодец, - похвалили меня. – Как зовут мужа и детей помните?

- Мужа нет, - отозвалась хмуро и с непонятной мне самой вредностью добавила. – А детей трое.

Мне достался заинтересованный взгляд врача.

- И как зовут наших малышей?

- Барсику три года, Феликсу пять, а старшенькому – Пушку, уже девять.

- Совсем взрослый ребенок, - хмыкнул врач. – Чувство юмора сохранилось, значит все не так уж плохо. Голова болит? – убрав карточку, принялся аккуратно ощупывать забинтованную голову.

- Болит, - грустно согласилась, все еще не спуская с него взгляда.

Как же похож… И одновременно, немного другой.

- Выпишу обезболивающего, - решил мужчина. – Ну что, Елизавета Сергеевна, для человека неделю провалявшегося в коме, вы прямо пышете здоровьем, - заверили меня с легкой усмешкой. – Домой хотите?

- Нет, - даже слишком поспешно выдохнула я, чуть не вцепившись в рукав его халата – чтобы не попытались выставить сразу.

Еще рано… Я еще не разобралась…

- И правильно – ближайшую неделю все равно не пущу, - заявили мне, легко поднимаясь со стула и отодвигая его обратно к столу. – А вы как хотели? – теперь мужчина взглянул сурово. - Голова орган тонкой настройки, а вы с ней так неаккуратно. Кто знает, что еще вылезет? Так что недельку точно еще под нашим наблюдением. А пока отдыхайте. И с романом своим не спешите, - заметил строго, уже на пороге палаты. – Никаких телефонов, планшетов и интернетов – отдыхать. Я еще зайду.

- Погодите! – крикнула, прежде чем он вышел.

Мужчина вопросительно глянул на меня.

- Скажите, это вы принимали меня после аварии? – настороженно уточнила, желая подтвердить мою догадку.

- Я, - кивнул он.

- Простите, за то, что наговорила тогда, - выдала ему растерянную улыбку. – Слухи пошли же…

- За что тут обижаться, - понятливо хмыкнул он в ответ. - Титулом же наградили. Мне прямо лестно – еще никогда мне не признавались в любви с раскроенным черепом, - подмигнул он в ответ на мой смущенный румянец, - Отдыхайте, - и скрылся в коридоре.

А я все так же пораженно смотрела ему в след, все еще пытаясь осознать, что только что произошло. Теофрен Клавреси, маг и герцог в моем воображаемом мире, оказался Сергеем Астаховым, врачом-хирургом в настоящем? Я схожу с ума…

Нет, конечно, куда вероятнее, что, когда я приходила в себя после аварии, то видела доктора. И он произвел на меня столь глубокое впечатление, что я тут же сделала из него героя своего романа… Никогда не верила в любовь с первого взгляда, а теперь даже не знаю, как это назвать-то по-другому… И что с этим делать.

Этот человек, совсем не мой выдуманный Тео и с тем, что он другой, я ничего поделать ничего не смогу. А вот с тем, что не «мой» … зависит от того, каким он окажется на самом деле. И у меня есть как минимум неделя, чтобы попытаться в этом разобраться.

***

Уже к следующему утреннему обходу мне удалось разжиться информацией. Спасибо за это разговорчивыми соседкам, уже пару дней обитавшим в отделении и собравшим от скуки сплетни обо всем вокруг. Итак, Астахов Сергей оказался не просто хирургом, а целым заведующим отделением, женат был исключительно на работе, детей не имел, а вот вредных привычек достаточно. Одной из которых был цинизм в особо-тяжелой форме и вредность, которые и не позволяли одиноким медсестричкам отделения взять высоту под именем Сергей Палыч. Не выдерживали хрупкие девичья сердца язвительных комментариев и недовольного фырчания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ой, да было бы там чего бояться. Я, конечно, по цинизму практикующего врача не догоню, зато по язвительности еще позади оставлю. А не обращать внимание на наносное недовольство у меня практически в крови, после жизни с моей шумной и беспокойной семейкой. Так что, если ворчит господин доктор не со зла, а просто по привычке или от усталости, то это и не страшно вовсе. А все остальное из озвученных характеристик меня скорее устраивало, чем нет. Но все же, лучше разбираться с характером доктора самостоятельно.

Идею поразить своего врача идеальной внешностью можно было отметать сразу. Во-первых, это и в выдуманной версии с куда более удачными данными не сработало, во-вторых, мне такой собственно изначально не досталось. Ну и в-третьих, стоило помнить, что я только недавно очнулась от лобового столкновения с маршруткой и выглядела соответствующе.

Слышали все эти шутки про встречу с бывшим не накрашенной, в спортивках, с гулькой на голове и пакетом мусора в руках? Ха, утритесь, я всех вас уделала! У меня тут встреча с будущим, после черепно-мозговой и недели в отключке. Первый раз смотреться в зеркало было страшно, но пришлось. И после этого взгляда, я поняла, что, если доктор соблазнится моим видом, то стоит задуматься о его адекватности.

Грязная, растрепанная голова со светло-русыми волосами, обрезанными по плечо, замотана широкой полоской бинта. Под глазами огромные синяки, словно я после драки. Висок заклеен широким пластырем, на щеке ссадина. Одна рука в гипсе, на другой синячище на предплечье. Ноги тоже расцветают фиолетово-желтыми разводами. Мда… красотка прямо. Ладно, на внешность я никогда не полагалась, будем брать эрудицией.

Кто бы мог предсказать, что виртуозное владение словом, оставит меня в нужный момент…

Впрочем, начиналось все неплохо… Громогласный доктор, которого я увидела очнувшись, явился к моим соседкам почти сразу после завтрака, признал их состояние удовлетворительным и посоветовал готовиться к выписке в ближайшие дни. Те, обрадовавшись, упорхнули делиться новостями с окружающими, и я осталась ждать своего занятого заведующего в одиночестве, что меня вполне устраивало.

Правда, просто сидеть мне довольно быстро наскучило, поэтому я вновь достала планшет и прислонившись к спинке кровати, проворно взялась печатать. И увлекшись, опять прозевала явление моей недофантазии.

- Видимо для надежности, мне стоит попросить вам и вторую руку забинтовать, - недовольно раздалось у меня над головой.

- Тогда я буду пытаться печатать носом, - покаялась, впрочем, спеша свернуть документ и спрятать будущий шедевр под подушку. – Что-то мне подсказывает, что это отразиться на моем здоровье куда хуже, чем то, как я печатаю сейчас.

Сергей Павлович, хмыкнув, уже снова подтягивал стул к моей койке и вытягивал карточку.

- В принципе, нос тоже можно замотать…

- Ага, и дышать жабрами хвоста, - фыркнула в ответ.

- Можете попытаться, - от широты души позволили мне и, закончив шутки, посерьезнели. – Как себя чувствуете? Жалобы есть? – снова стал он суровым доктором и взялся мерить мне пульс.

- Чувствуя себя, как человек, которого неделю назад предательски сбила родная маршрутка, - призналась честно. – А жалобы… есть.

- Какие? – достался мне хмурый взгляд профессионала. Даже стыдно на мгновение стало, за свою болтовню. Но мозг при виде такого знакомого и одновременно чужого лица отключился и Остапа, что называется, понесло.

- Кофе хочется до одурения, - вздохнула печально.

- В коридоре вообще-то есть кофейный автомат, - чуть недовольно заметил в ответ мужчина, что-то расписывая в моей карточке.

- То, что там выдают, это не кофе, - скривилась в ответ. – Даже растворимая бурда имеет отношения к кофе больше, чем то, что в вашем аппарате плещется.