Carpe Jugulum. Хватай за горло! - Терри Пратчетт

– О, выбор есть всегда, – возразила матушка.

За отцовской спиной Влад и Лакримоза наклонились друг к другу и принялись о чем-то перешептываться. Граф поднял взгляд.

– Ты не можешь сопротивляться, – промолвил он. – Даже ты на такое не способна.

– Ну, не стану утверждать, будто бы мне это ничего не стоило… – пожала плечами матушка и опять взялась за ложечку.

Шепот стал громче.

– У нас королева и девочка, – прорычал граф. – Насколько мне известно, вы высоко их цените.

Матушка поднесла чашку к губам.

– Ну, убей их, – сказала она. – Не больно-то тебе это поможет.

– Эсме! – одновременно выкрикнули нянюшка и Маграт.

Матушка поставила чашку обратно на блюдце. До Агнессы донесся тяжелый вздох Влада. Она и сама чувствовала желание…

«Я догадалась, что она сделала», – сказала Пердита. «Я тоже», – подумала Агнесса.

– Он блефует, – сказала матушка.

– Стало быть, ты нисколечко не будешь возражать, если твоя королева станет вампиром? – осведомилась Лакримоза.

– У нас была одна такая в Ланкре, – небрежно бросила матушка. – Бедняжку укусил кто-то из вас. Перебивалась бифштексами с кровью и прочей гадостью. И насколько я знаю, никогда никого не кусала. Другула Пронзевшая – слышали о такой?

– Пронзевшая?

– Как я сказала, кровь она не употребляла. Но против доброго кровопролития ничуть не возражала. Просто запретила себе пить кровь, хотя той еще гадиной была. Кстати, вы тоже не обязаны пить кровь.

– Ты ничего не знаешь об истинных вампирах!

– О, я о них знаю, и куда больше, чем ты думаешь. Взять, к примеру, Гиту Ягг.

Нянюшка удивленно заморгала. Матушка Ветровоск было подняла чашку, но тут же снова ее опустила.

– Гита любит выпить. Утверждает, что пьет только лучшее бренди… – Нянюшка согласно закивала. – …Но таково лишь ее желание, а в действительности она вполне и пивом обойдется, как и все нормальные люди. – Нянюшка пожала плечами, а матушка продолжила: – Однако вы не удовольствуетесь кровяной колбасой, ведь в действительности вам нужна власть над людьми. Я знаю всех вас так, как знаю саму себя. И знаю наверняка, вы не допустите, чтобы с головы этой девочки даже один-единственный волосок упал. Ну, если б, конечно, у нее уже были волосы… – Матушка принялась рассеянно помешивать ложечкой в чашке. – Просто не сможете.

Она подняла чашку и провела ею по краю блюдца. Губы Лакримозы алчно приоткрылись.

– Я нахожусь здесь только потому, что хочу понять: чего именно вы заслуживаете – справедливости или милосердия. Это вопрос выбора.

– Ты действительно думаешь, мы не сможем причинить вред какому-то мясу? – спросила Лакримоза, решительно шагнув вперед. – Смотри же!

Она опустила руку к девочке и как ужаленная отдернула ее.

– Не сможете, – сказала матушка.

– Я чуть не сломала себе пальцы!

– Какая досада, – хмыкнула матушка.

– Ты вложила что-то в эту девочку… что-то ведьмовское… – пробормотал граф.

– И кому в голову могла прийти такая нелепая мысль? – фыркнула матушка, а стоявшая за ее спиной нянюшка потупилась. – Итак, вот мое предложение. Ты возвращаешь нам Маграт и принцессу, а мы отрубаем вам головы.

– И это ты называешь справедливостью? – осведомился граф.

– Нет, это я называю милосердием, – ответила матушка и поставила чашку на блюдце.

– Во имя всего святого, женщина, ты будешь наконец пить этот проклятый чай или нет? – взревел граф.

Матушка сделала глоток и поморщилась.

– О чем я только думала? Пока болтала с вами, чай остыл, – сказала она и медленно вылила чай на пол.

Лакримоза застонала.

– Думаю, это скоро пройдет, – продолжала матушка все тем же спокойным голосом. – Но пока вы не сможете причинить вред девочке, вы не сможете причинить вред Маграт, от одной мысли о крови вас будет тошнить, а убежать вы не сможете, потому что никогда не отказывались от схватки…

– Пройдет что? – спросил Влад.

– Стены вашего разума очень прочны, – сонно заметила матушка. – Мне никогда сквозь них не пробиться.

Граф улыбнулся. Матушка тоже улыбнулась.

– И поэтому я не стала этого делать.

* * *

Туман клубился в склепе, обволакивая пол, стены и потолок. Струился вверх по ступеням, по длинному туннелю, туманные волны накатывались друг друга, словно вели непримиримую битву за существование.

Куда-то бежавшая неосторожная крыса слишком поздно заметила приближение опасности. Туман поглотил ее, раздался короткий писк, а когда туман рассеялся, на полу остались только крошечные белые косточки.

Словно из ниоткуда, возникли такие же маленькие косточки, но уже собранные в скелет. В одной лапке скелет держал миниатюрную косу, а на плечи его был наброшен плащ с капюшоном. Стуча костяными лапками по каменным плитам, существо подошло к убитой крысе.

– Писк? – жалобно произнес дух крысы.

– ПИСК, – ответил Смерть Крыс. Ну а зачем еще что-то знать?

– Ты все пытался понять, куда я спрятала свою сущность, – сказала матушка. – А я никуда и не уходила. Я просто поместила ее в нечто живое, а вы это нечто взяли. Вы сами пригласили меня, я – в каждой мышце ваших тел, я – в ваших головах. Я была в крови, граф. В крови. И это не я превратилась в вампира. Это вы превратились в матушку Ветровоск. Все вы. Ведь вы всегда прислушивались к зову крови.

Граф смотрел на нее, широко открыв рот от изумления.

Ложечка со звоном упала на пол, потревожив едва заметный белый туман. Он стекал со стен, постепенно сужая круг, в центре которого стояли вампиры.

Сквозь толпу пробился Игорь и встал рядом с нянюшкой.

– Все ефть зер гут, – сообщил он. – Я не мочь позволяйт, чтобы это продолжайтфя, такой позор, такой фтыд…

Туман поднялся кипящей башней, а затем возникло такое ощущение, словно последовательность событий вдруг нарушилась, словно время как-то расщепилось… и в следующий момент за спинами Влада и Лакримозы выросла чья-то фигура. Ростом незнакомец был лишь чуть выше среднего мужчины, а фрак, в который он был одет, давным-давно вышел из моды. Его тронутые сединой волосы были аккуратно зачесаны назад, за уши, поэтому создавалось впечатление, что голову конструировали с учетом принципов аэродинамики.

Пальцы с ухоженными ногтями крепко сжали плечи молодых вампиров. Лакримоза было повернулась, собираясь впиться в наглеца ногтями, но тот оскалился, словно тигр, и она сразу съежилась от страха.

А потом лицо его приобрело почти человеческое выражение, и незнакомец улыбнулся. Как будто был искренне рад всех видеть.

– Доброе утро, – поздоровался он.

– Еще один поганый вампир? – осведомилась нянюшка.

– Не ефть обычный вампир, – пояснил Игорь, радостно прыгая с ноги на ногу. – Это ефть мой фтарый мафтер! Крафный Глаз возвращайтфя!

Матушка поднялась и, не обращая внимания на державшую молодых вампиров фигуру (и Влад, и Лакримоза как-то присмирели), подошла к графу.

– Я знаю все, на что ты способен и на что не способен, – сказала она. – Потому что ты впустил меня в себя. Это значит, ты не можешь того же, чего и я. И думаешь ты сейчас так же, как я, только разница в том, что я занималась этим куда дольше, а значит, у меня лучше получается.

– Ты – мясо! – прорычал граф. – Умное мясо!

– И ты сам меня пригласил, – повторила матушка. – Я ведь не из тех, кто заявляется без приглашения.

Девочка на руках у графа вдруг расплакалась. Он резко выпрямился.

– Ты в самом деле так уверена, что я не смогу причинить вреда этому ребенку?

– Я бы этого не смогла, значит, не сможешь и ты.

Лицо графа исказилось. Он сражался со своими чувствами и одновременно с Маграт, которая пыталась лягнуть его в лодыжку.

– А ведь все могло быть так хорошо… – пробормотал он, и впервые его голос утратил уверенность.

– Хорошо для тебя! – закричала Агнесса.

– Мы – вампиры, и мы не можем бороться с тем, что мы есть.

– Только животные не способны бороться со своей природой, – сказала матушка. – Так ты отдашь мне ребенка?

– А если я… – начал граф, но вдруг гордо вскинул голову. – Нет! Я не должен торговаться! И я буду сражаться с тобой твоими же методами! Вряд ли кто посмеет остановить меня, если я сейчас уйду. Посмотри на себя… Посмотри на меня. А теперь… на него. – Он кивнул на фигуру, державшую будто окаменевших Влада и Лакримозу. – Ты этого хочешь?

– Извини… куда я должна посмотреть? – уточнила матушка. – О… «фтарый мафтер» Игоря? Старый граф Сорокула, насколько понимаю?

Старый граф изящно поклонился.

– К вашим услугам, мадам.

– Сомневаюсь, – фыркнула матушка.