Записки прапорщика - Дмитрий Оськин

- Солдаты-артиллеристы? - спросил я.

- А кто ж их знает. Говорят, не столько солдаты, сколько офицеры.

- А чего же вы их в оборот не возьмете?

- Вот видишь, товарищ, - обратился ко мне Андреев, - а ты с культурно-просветительной работой.

- А где Керенский? - обратился один из солдат к Андрееву.

- А черт его знает! Сбежал, сволочь...

- Так ведь он ваш вождь! Соловьем разливался: "единение с союзниками", "война до победного конца", "ждите Учредительного собрания".

- Мы, товарищи, на Керенского не ориентируемся, - заявил Андреев. Керенский сыграл свою роль. Он был хорош во время Февральской революции, а потом продался буржуазии. Если бы раньше Керенского турнули, может, теперь уж демократическая республика была бы. Не знаю, верно ли, - продолжал Андреев, - но сдается мне, что выступление Корнилова было не без его участия.

- Конечно заодно, - подтвердили солдаты. - Ясное дело. Как это мог выступить Корнилов, не рассчитывая на поддержку? Эх, попади они к нам!..

- Ну, уж теперь они не попадутся.

"Да, действительно, опоздал я с насаждением библиотечной сети", распростившись с Андреевым, отправился к ожидавшему меня автомобилю.

* * *

Курдюмов как член крестьянской секции Всероссийского совета собирается уезжать в Петроград. Решил проводить товарища. Вечером Курдюмов, Антонов, я и Свешников пошли в кафе - там по вечерам пиво.

Кафе до отказа набито посетителями, среди которых нет ни одного офицера. За соседним столиком группа солдат, один из них с четырьмя Георгиевскими крестами и медалями. Он с таинственным видом шепотом рассказывает что-то своим собеседникам, при этом осторожно оглядываясь в нашу сторону.

Услышав наш разговор о Петрограде, о моей поездке в Ботошаны, об отъезде Курдюмова, солдат - Георгиевский кавалер - сделал попытку вмешаться в наш разговор. К концу вечера, когда в зале уже порядком поредело, казак подошел к нашему столику и, наклоняясь к нам, произнес:

- А ведь Лавра Григорьевич спасся!

- Какой Лавра Григорьевич? - недоумевающе посмотрел я.

- Корнилов, - шепнул казак. - Убежал. Сейчас на Дону. Можно мне сказать вам несколько слов? - продолжал он так же таинственно.

Мы заинтересованно кивнули.

- На Дону Лавра Григорьевич собирает армию, чтобы пойти против большевиков. Разослал во все гарнизоны и города своих людей для записи желающих служить в его армии, притом принимает только офицеров и казаков. Оглянувшись по сторонам, казак еще более приблизил свое лицо: - Моя квартира при комендатуре штаба фронта. Может, зайдете?

Я толкнул ногой Курдюмова.

- Зайдем, - сказал Курдюмов. - А когда?

- Да хотя бы сегодня.

- Сегодня уже поздно. Завтра с утра.

- Только пораньше. Мы с вами сможем и документ соорудить, чтобы спокойно до Дона добраться. Жду. Казак вернулся к своему столику.

Мы продолжали начатый разговор, не желая показать казаку отрицательное к нему отношение. Вернувшись в номер, собрали живущих в предоставленных номерах членов Румкомкреста, рассказали им о разговоре с казаком.

- Застрелить надо сукина сына! - первым выкрикнул Дементьев. Сволочи, открыто вербуют монархическую армию!

- Как ты его застрелишь, когда он живет при комендатуре штаба? сказал Курдюмов. - А вот Румчерод об этом осведомить надо.

Утром пошли в Румчерод, чтобы поговорить с Лордкипанидзе, но его не застали. Другие члены Румчерод а со вниманием выслушали наше сообщение и предложили немедленно обсудить этот вопрос на заседании ревкома.

- Мы хотели бы присутствовать на этом заседании, - сказал я.

- Это, товарищи, не обязательно. Ревком достаточно авторитетная политическая организация, чтобы принять должные меры.

Ревком принял меры. Он написал официальное представление командующему фронтом о том, что в Яссах генерал Корнилов через своих агентов вербует добровольцев в армию для борьбы с большевиками, и просил генерала Щербачева принять меры к прекращению вербовки.

* * *

Выборы в Учредительное собрание на румынском фронте прошли вяло. В самих Яссах даже незаметно. В Яссах прошел список эсеров. Наш комитет не принимал участия в выборах.

Дементьев стал стопроцентным большевиком. Антонов, Сергеев и Святенко высказывают симпатии к левым эсерам. Свешников держится линии эсеров центра, возглавляемого Черновым.

Сведения с фронта и письма от членов советов, работающих в дивизии, показывают, что на фронте развал усугубляется, что в целом ряде мест ревкомы переизбраны, во главе новых поставлены сочувствующие большевикам, что в этих частях ревкомы захватили власть, сохранив за командованием чисто технические функции. Ни один приказ командования не имеет силы без утверждения большевистского ревкома. Но в самих Яссах штаб фронта продолжает работать в полном единении с ревкомом и дает сводки в печать, характеризующие положение на фронте как благополучное.

В Кишиневе

В Яссах нет никакой возможности не только издавать газету, но даже развернуть работу комитета. В связи с этим единогласно постановили перевестись в Кишинев.

Кишинев - небольшой город, являющийся центром Бессарабской губернии, знаменитый еврейскими погромами, организовывавшимися известным черносотенцем Крушеваном. Население по преимуществу евреи и молдаване. Русские - главным образом военные.

Несколько дней с ворохом ордеров обходили дома обывателей в поисках удобных комнат и в конце концов не смогли получить ни одной, владельцы квартир старались лучшие комнаты сохранить за собой, предлагая нам исключительно проходные. Представитель городской управы не мог противостоять саботажу владельцев квартир и покорно соглашался с их заявлениями, водя нас из одной квартиры в другую.

Вот пример. Особняк комнат в восемь-десять. Семья владельца из четырех человек. Прекрасные, богато обставленные комнаты. Непроходные комнаты заняты по одному человеку. Огромные проходные комнаты - гостиная, столовая, зал - предлагаются нам, при этом предупреждают, что через эти комнаты будут ходить и тем самым нас стеснять.

Совершенно открыто видна насмешка хозяев. Мало того, как только мы с Антоновым решили занять большую гостиную с двумя кожаными диванами, хозяйка отозвала представителя городской управы для переговоров. Вернувшись, он заявил, что неудобно стеснять хозяина, который является членом городской думы.

Потеряв совершенно бесплодно два дня, мы в конце концов решили остановиться в гостинице, под которой помещается как раз и типография, ранее принадлежавшая Крушевану.

В гостинице было несколько свободных номеров, мы их заняли как бы за плату, но в тот же день отправились в городскую управу, прося выдать ордер на занятые номера. Там долго с нами торговались, указывали, что номера гостиницы реквизиции не подлежат, что мы должны, если хотим там жить, договориться с владельцем гостиницы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});