Путешествие Иранон (СИ) - Мелисса Альсури

сорок… больше сорока лет я обязана помогать. Я не могу остаться, в любой момент меня… я уйду…

Постыдно сдавшись, я закрыла лицо руками, ощущая себя вновь бесконечно одинокой, как и в своих снах, но в этот раз трубка не казалась спасением, а скорее наоборот — камнем, привязанным к моей шее, не дающим мне избежать этой огромной песчаной бури. Я никогда не предполагала, что действительно захочу с кем-то остаться, хотя бы попробовать подарить себе кусочек нормальной жизни в любви и заботе, как это было когда-то раньше.

Вильгельм снова прижал меня к себе, нашептывая что-то в макушку и успокаивающе поглаживая по спине. Его голос показался уставшим, но мягким, вселяя в сердце каплю надежды на лучшее.

Прощание

Уснув в объятиях Вильгельма, я проспала спокойно лишь до того момента, пока он под утро не оставил меня, невольно заставив поежиться от холода в келье. Рядом с оборотнем было спокойно и уютно, он грел меня, заботился так, будто я уже была его суженой, но дальше так продолжаться не могло. Одна мысль о нежном взгляде и осторожной ласке заставляла меня чуть ли не выть от стыда, понимая, что я не могу принимать его любовь, так как права не имею отвечать на нее тем же. Мне безумно хотелось остаться, отдаться новым чувствам и не бояться ничего, но дамоклов меч из сказок всё еще висел над моей головой.

Я не клялась Давиду помогать всегда и честно ждать все пятьдесят лет, но его демон со мной, и, когда он призовет меня в следующий раз, неизвестно. Может быть, это будет не скоро, и я успею пожить нормальной жизнью, может, это не произойдет вообще никогда, а может… магу понадобится помощь, когда мне самой нужен будет уход и бережное обращение.

Поежившись в постели, я открыла глаза и с сожалением отбросила одеяло. Свой дом я всё еще не нашла, и теперь стоило продолжить путь, хотя бы для того, чтобы забыть свое разбитое в этих горах сердце. Воспользовавшись редким моментом одиночества, чтобы одеться и забрать свои немногочисленные вещи, я оставила на постели одолженный у Вилла плащ. За стенами храма только начинал брезжить рассвет, оборотни спали, а редкие стражи не обратили на меня внимания, несмотря на то, что наверняка заметили мои тихие шаги в длинных коридорах.

Меня никто не держал, никто не мог мне запретить уйти, но подспудно я чувствовала, что Юва не одобрила бы мой побег и наверняка заставила хотя бы долечиться.

Иранон, ты уверена, что стоит бежать?

Помолчи.

Иранон, он будет переживать. Какая разница, что ты обещала тому магу?

Помолчи-помолчи-помолчи. Заткнись, прошу тебя.

Иранон, тебя на всем белом свете сейчас никто не любит так сильно, как Вильгельм, одумайся.

Чуть не всхлипнув, я замерла в тени и стукнула себя кулаком по лбу, будто это могло припугнуть надоедливого бога.

Хотя бы попрощайся с ним нормально, что ты крадёшься, как мышь?!

— Умоляю, замолчи, заткнись, прекрати жужжать, у меня нет никаких сил слушать это.

На грани слышимости, я зашипела от негодования и ладонями постучала по голове, будто играла на барабане. Хотелось проклясть Мундуса, отослать его к черту и выкинуть навсегда из своего сознания, но он был слишком любопытен, чтобы оставить меня дольше, чем на пару-тройку дней.

Ты еще пожалеешь об этом выборе.

Громко шмыгнув носом, я прикусила губу и бегом побежала к выходу из храма, пролетев до главных дверей буквально за считанные секунды. За ними, ослепив меня на мгновение, показалось восходящее солнце и кипенно-белый, искрящийся снег, мягким покрывалом скрывший следы и тропинку до края плато. Сощурившись, я почти не глядя двинулась вперед, увязая по колено в сугробах. Холод быстро залез под одежду, острыми иголками осыпал кожу и укусил за щеки. Стыд, как стая гончих, терзал меня, не давая остановиться, и заставлял бежать и бежать вперед, пока воздух в легких царапал изнутри грудную клеть. Хотелось рыдать, плакать, пока не кончатся силы, и стенать от собственной беспомощности, свернувшись на постели в теплых объятьях одеял, но всё, что я могла себе позволить сейчас, это громко хлюпать носом и прогонять ресницами скопившиеся в уголках глаз слезы.

Обидно, как же обидно. Как неправильно всё получилось. Вильгельм за свои подвиги и защиту народа заслуживает большего, заслуживает настоящую, любящую семью, а попалась я.

Неловко съехав с плато на тропинку вниз, я не прошла и пары шагов, как демон, стороживший проход, вылетел мне навстречу в облике огромного пса. Весело мотая хвостом и ткнувшись своей лобастой головой мне в бок, он дал возможность сесть сверху и, ухватившись за загривок, уткнуться в черную лоснящуюся шерсть, пока крепкие лапы моего питомца мчали нас к поблескивающим елям на краю деревни.

За считанные минуты Деми довез меня до моего маленького цветастого домика, ярким пятном выделяющегося среди простых изб и белого полотна на земле. Стараясь не смотреть по сторонам, я отперла дверь и прикоснулась к стенам, отдавая им часть магии. Внутри стало теплее, маленькие кристаллы, облаченные в радужные купола полупрозрачной мозаики, засияли, скрасив мою обитель мягким, теплым светом. На окнах еще стояли простые деревянные ставни, и мне не хотелось их снимать. Остатки провизии одиноко стояли у кухонных шкафов, и, по моим скромным меркам, ее должно было хватить на путь до ближайшего города.

Всё было готово к пути. Снег, набившийся в сапоги и складки одежды, растаял под натиском магии кочевников, и успевшие потерять чувствительность руки приятно покалывало, пока я убирала остатки слез с лица. Стоило раскурить трубку для поднятия духа, но уже сейчас я ощущала себя намного спокойнее, чем в чужом храме. Здесь я была хозяйкой, это мой дом, и сколь бы ни были хрупки стены, он защищает мой дух и мой разум, словно тонкая скорлупа охраняет яйцо.

— Деми, нам пора, ты вытащишь нас на одну из главных дорог по сугробам?

Окликнув демона, я еще раз мельком осмотрела комнату и вышла на порожек к месту кучера. Конь уже должен был фыркнуть или двинуться вперед, но он стоял, будто прикованный, и неотрывно глядел вперед, в