Потрясающий мужчина - Нора Робертс

– Зачем?

– Она не объяснила. Это не обязательно: Бет знает, что ей достаточно попросить.

Преданность друзьям – почтенная черта, Еве было нечего возразить.

– Я не могу тебе помешать, но должна предупредить: это конфиденциальное расследование.

– Кстати, о конфиденциальности. Твое управление с утра стоит на ушах. А вся информация, просочившаяся в прессу, исходит из неназванного источника.

Что ей оставалось? Ударить себя в грудь кулаком и воскликнуть: «Это не я!» Ева сердито задышала: она не любила, когда ее загоняли в угол.

– Я признательна тебе за содействие.

– Может, расскажешь, чем все кончилось?

– Подожди, к концу дня все прояснится само собой. – Она поерзала в кресле и отвернулась к иллюминатору. Рорк в самом деле помог ей. Если бы не он, им не удалось бы прижать Симпсона. – Симпсон собирается свалить все на своих бухгалтеров. Не представляю, как он выпутается.

В лучшем случае ему придется отвечать за неуплату налогов. Внутреннее расследование выявит источник его средств. Симпсон – человек без воображения: наверняка это окажутся заурядные взятки.

– А как насчет шантажа?

– Он действительно от нее откупался: успел проговориться, прежде чем адвокат заткнул ему рот. Симпсон не станет этого скрывать, когда поймет, что отступное шантажистке – не такое серьезное преступление, как соучастие в убийстве.

Она достала сотовый телефон и вызвала Фини.

– Привет, Даллас!

– Они у тебя?

– Все тут, с пометками и датами. Плоды двадцатилетних усилий!

– Начни с последней записи и двигайся назад.

Я прибуду на место через двадцать минут. Как только у меня появится, что доложить, я с тобой свяжусь.

– Эй, сладкий лейтенант! – послышался голос Чарлза. – Ну, теперь я вам нравлюсь?

– Очень нравишься. Ты молодец, спасибо.

А теперь, пока от меня не поступит иных распоряжений, забудь о сейфе и дневниках.

– О каких дневниках? – усмехнулся Чарлз, но продолжить не успел: Фини выхватил у него трубку.

– Возвращаюсь в управление. Не пропадай.

– Счастливо. – Ева выключила прибор и убрала его в карман.

Немного помолчав, Рорк проговорил:

– «Сладкий лейтенант»?

– Заткнись, Рорк!

Она закрыла глаза, но не удержалась от довольной улыбки.

Сразу после приземления Ева была вынуждена признать, что имя Рорк действует безотказно – не то что ее полицейский значок. Не прошло и трех минут, как они прыгнули в мощную машину и помчались в сторону Фронт-Руаял. Ева предпочитала водить машину сама, но навыки Рорка не вызывали нареканий.

– Ты что, участник гонок «Формула-1»?

– Нет. – Он покосился на нее, несясь по шоссе со скоростью сто миль в час. – Зато несколько раз состязался за Гран-при.

– Верю. – Еве пришлось повиснуть на ремне безопасности: Рорк круто вывернул руль и, нарушая правила, проскочил пробку. – Так ты сказал, что Ричард – твой хороший друг? Как бы ты его охарактеризовал?

– Умный, преданный, спокойный. Говорит редко, только когда ему есть что сказать. Конечно, знаменитый папаша полностью заслоняет его; они нередко спорят.

– Как бы ты вообще оценил его отношения с отцом?

Рорк пожал плечами:

– Судя по его скупым замечаниям и оговоркам Бет, они никогда не находили общего языка.

– А с дочерью?

– Ее выбор жизненного пути полностью противоречил стилю его жизни, морали, если хочешь.

Он свято верит в свободу выбора, но мне трудно представить отца, который одобрил бы дочь, торгующую собственным телом.

– Кажется, Ричард курировал службу охраны сенатора во время его последней избирательной кампании?

Рорк внезапно свернул на тихую пригородную улицу, буркнув себе под нос, что намерен срезать.

Проносясь мимо деревьев и жилых домов, он хранил молчание. Ева перестала считать, сколько раз он уже нарушил правила движения.

– Семейные узы неподвластны политическим симпатиям. Такого человека, как Дебласс, можно либо беззаветно любить, либо люто ненавидеть.

Как бы Ричард ни спорил с отцом, вряд ли он хотел бы, чтобы его убили. А поскольку он специалист в области охранного законодательства, то, естественно, готов помогать отцу.

«Сын защищает отца…» – подумала Ева и спросила:

– А как далеко готов пойти сам Дебласс, защищая сына?

– От кого? Ричард – воплощение умеренности. Он не высовывается, не лезет на рожон. Постой! Да ты, кажется… – Сообразив, куда она клонит, Рорк процедил:

– Не туда метишь, Ева.

– Там видно будет.

Дом на холме выглядел мирно. Он спокойно стоял под холодным голубым небом, излучая тепло и покой. На клумбах у его стен уже пробивались среди пожухлой зимней травы первые отважные крокусы.

Ева напомнила себе, что видимость чаще всего обманчива. В этом доме не знали спокойного, безоблачного счастья. Теперь она была уверена, что еще немного – и ей удастся проникнуть в суть происходящего за этими розовыми стенами и мерцающими стеклами окон.

Дверь открыла сама Элизабет – еще более бледная и изможденная, чем в прошлый раз. Глаза ее распухли от слез, отлично скроенный костюм висел мешком – так сильно она похудела.

– Рорк! – Элизабет бросилась ему на грудь, не замечая Еву. – Прости, что побеспокоила тебя.

Напрасно я это сделала.

– Глупости. – Он заглянул ей в лицо с нежностью, от которой у Евы, изображавшей полнейшее равнодушие, кольнуло сердце. – Ты не бережешь себя. Бет.

– Я не могу ни о нем думать, ничего делать.

Все валится из рук, все рушится! Я… – Только тут она сообразила, что они не одни. – Здравствуйте, лейтенант Даллас.

Элизабет перевела взгляд на Рорка, и Ева прочла в нем упрек.

– Я приехала сюда независимо от Рорка, миссис Барристер. Сегодня мне позвонили от вас. Но я уже вижу, что это были не вы.

– Я действительно не звонила вам. Может быть, это Кэтрин? Она примчалась вчера вечером – совершенно неожиданно и в ужасном состоянии. Истерика, полный упадок сил… Ее мать попала в больницу с угрожающим диагнозом. Видимо, на нее подействовало напряжение последних недель. Поэтому я и решила вызвать тебя, Рорк. Ричард вот-вот сорвется. Обычно Кэтрин очень хорошо действовала на него, а сейчас она уже не способна ему помочь. Нам потребовалась помощь со стороны.

– Почему бы нам не войти в дом и не присесть?

– Они оба в гостиной, – предупредила Элизабет. – Кэтрин отказывается принимать успокоительное и не объясняет, что случилось. Единственное, что она нам позволила, – это позвонить ее мужу, предупредить, где она, и запретить приезжать. Ее сводит с ума мысль, что их сыну грозит какая-то опасность. Наверное, несчастье с Шерон вызвало у нее страх за собственного единственного ребенка. У нее навязчивая идея – спасти его непонятно от чего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});