Годы эмиграции - Марк Вишняк

По нашему настоянию всем отделам было предписано свыше всё, связанное с Россией – ее историей, литературой, политикой, экономикой и прочим, посылать на просмотр нашему подотделу.

Несмотря на повторную рассылку соответствующих предложений, они не всегда выполнялись – из-за спешки, забывчивости, самоуверенности помощницы редактора, убежденной, что она сама справится с тем, что оказывалось непреодолимым и для самых добросовестных, но недостаточно осведомленных в русских делах, русском прошлом и советском настоящем. Отдел обозрения книг, русских и иностранных, чаще других отделов доставлял нам неприятности, которых мы не заслуживали.

Были в Тайм и своеобразия, неизвестные не читавшим его. Статьи там без подписи, анонимные, какого бы ни были размера и чего бы ни касались. Лишь в редких исключениях «Письмо от издателя» называло имя автора статьи об изображенном на обертке персонаже, тех, кто его интервьюировал, рисовал, помогал собирать материал, проверял его, писал и редактировал статью. Наряду с анонимностью одинаково характерным для Тайм являлся групповой, коллективный или артельный способ работы (teamwork). Каждая статья покоилась на громадном материале: напечатанном раньше, накопленном Тайм в его «морг» (нечто среднее между мертвецкой и архивом) и полученном редакцией ad hос в ответ на специальные запросы, после редакционного совещания в начале рабочей недели, от многочисленных регулярных и нерегулярных корреспондентов во всем мире. Фамилии 95-ти первых приведены на первой странице каждого выпуска Тайм. Помимо них имеется еще свыше 300 корреспондентов в 30 бюро в США и за границей «stringers», – уделяющих лишь часть своего времени.

Одно лишь ознакомление со всем поступающим материалом требует огромной затраты времени и труда от автора, его помощницы, редактора отдела и главного редактора для напечатания иногда небольшой заметки. Количественно то, что Тайм печатает, совершенно ничтожно по сравнению с материалом – статьями и меморандумами, поступающими по воздушной почте, телефону и телеграфу со всех концов света. Большая часть материала попадает, конечно, не в печать, а в «морг» или в корзину. И написанная, даже одобренная и проредактированная статья не всегда появляется. Ее может вытеснить более неотложная. Единственная, мною полностью написанная статья – впечатления от посещения Израиля в 1951 году, – отправленная в печать и трижды вытесняемая более неотложным, была окончательно снята, как устаревшая.

Учесть долю участия каждого в общей «артельной» работе нелегко. Это можно иллюстрировать следующим. Статьи Тайм связанные с изображенными на обложке персонажами, нередко перепечатывались в «Резюме для читателя» (Reader’s Digest), воспроизводившем интересный материал из других изданий. Поступавший же за перепечатку гонорар Тайм отдавал автору статьи, его помощнице и тем, кто способствовал успеху статьи, – чьи слова, фразы или мысли оказывались перепечатанными. Помощницы в таких случаях получали иногда сотни долларов, авторы статей – много больше. Что я писал в Тайм, по форме и содержанию не походило на то, что появлялось в журнале и перепечатывалось в «Резюме для читателя». Естественно, что на мою долю, как правило, ничего и не отчислялось из добавочного гонорара. Я этому нисколько не удивлялся. Удивился же обратному, – когда неожиданно получил чек на несколько десятков долларов за какое-то число строк, попавших в перепечатанную статью о проф. Либермане из моего меморандума – не столько о его личности, сколько об его экономических взглядах, вносивших в не оправдавшую себя тоталитарную экономику начала капиталистического усмотрения и либерализма, получившие название «либерманизма».

Тайм считал и считает себя органом осведомления, а не определенного направления или течения. В мое время он настаивал, чтобы авторы описывали факты и события, а не высказывали свои мнения и оценки. Упомянутый выше Коблер утверждает как раз обратное. «В начале своей карьеры Люс отвергал объективность как идеал журнализма. Тайм стал памятником субъективного журнализма». Люс подстрекал своих авторов и редакторов «высказывать (свои) суждения!» В мои годы, повторяю, «editorialising», – что, вульгаризируя, можно перевести «отсебятина», отвергалась и изгонялась. Один из ранних проспектов Тайм поясняет, почему и для чего задумали свой еженедельник его основатели:

«Публика в Америке большей частью плохо осведомлена... потому что нет издания, приспособившегося ко времени, которое занятые люди могут посвятить простому осведомлению. Тайм – еженедельник, поставивший своей целью удовлетворить нынешнюю потребность в осведомлении публики... Он заинтересован не в том, сколько содержится между его обложками, а в том, сколько страниц входят в умы его читателей». Коблер сообщает также, что самое название получившего всемирное распространение еженедельника возникло совершенно случайно. Он должен был называться «Факты». Но «по вдохновению Люса» название переменили. Поздней ночью в подземной дороге Люс заметил в объявлении: «время отступить или время переменить. «Бремя» запало в его сознание, и на следующий день он предложил его своему партнеру, который тотчас же согласился на замену. Так «Факты» превратились в «Тайм».

Несмотря на стремление к нейтральности и непредвзятости, или объективности, бывали случаи, когда Тайм отступал от этого. Это случалось в разных областях – религиозной, политической, просветительной, расовой. Иногда редакция открыто это признавала, подчеркивая, что это отступление от принятого обыкновения. Иногда же умалчивала об этом, давая противникам и придирчивым критикам повод для обличения журнала в двуличии. Я был свидетелем такого отступления в трех ярких случаях. Все журналы Люса единодушно выступили против злостных нападок пресловутого сенатора Джо Мак-Карти. С другой стороны пригласивший меня в Тайм Матьюз после шестилетнего пребывания на посту главного редактора покинул Тайм из-за небеспристрастного отношения республиканца Люса к кандидату демократической партии на президентских выборах 1956 года, Стивенсону, университетскому товарищу Матьюза.

Наконец, война во Вьетнаме вызвала острые разногласия среди сотрудников Тайм и Лайф. Некоторые корреспонденты не упускали случая, чтобы подчеркнуть отрицательные стороны ведения войны и общей политики президента Джонсона, тогда как Люс и большинство его сотрудников считали нужным поддерживать Джонсона. Двое членов бюро Тайм в Сайгоне покинули журнал, не сочувствуя занятой им позиции.

Г. Люс не переставал активно интересоваться и руководить делами Тайм до принятого в США предельного 65-летнего возраста. Достигнув его, он отошел несколько в сторону. А за три года до смерти реорганизовал свою «империю». Своим заместителем по редактированию журналов он назначил давнего своего фаворита Донована; председателем правления – Хейскеля, а президентом Корпорации – своего рода генеральным директором – Джеймса Линена. Этому трио предстояло заместить Люса в организационно-административных делах Корпорации. Под водительством уже Донована, в самое последнее время, противопоставление фактического, объективного, – субъективному, мнениям и оценкам, значительно смягчилось, если не совсем отпало. На публичном диспуте с редактором-распорядителем еженедельного «Ньюсуик» в январе текущего 1969 года главный распорядитель Тайм Грунволд заявил, что, по его мнению, иллюзией было думать, что можно отделить факт от мнения.

Безотносительно к тому, как в разное время решался этот вопрос руководителями Тайм, как информативно и осторожно ни была написана статья на любую острую тему, она неизменно вызывала возражения и нападки или, наоборот, одобрение, а иногда и восхищение, читателей с разных, часто противоположных, сторон.

Каждый выпуск Тайм открывается с отдела «Письма». В нем публикуются отзывы читателей на предыдущие выпуски – положительные и отрицательные, даже крайне отрицательные, лишь бы они были занимательны, более или менее красочны и не преступали границы приличия – всяческого. Публикуемые письма, чаще отрывки из них, составляют ничтожную часть общего количества получаемых писем, поступающих в специальный отдел из 8 человек, занятых их разбором и отбором пригодных для опубликования. Прочие сортируются, подсчитываются, вкратце резюмируются и итоги еженедельно размножаются для осведомления работающих в журнале. На каждое письмо Тайм отвечает письмом. В среднем за неделю поступает больше тысячи – за 1968 год поступило 55 тысяч – писем. Они осведомляют руководителей Тайм об отношении к журналу некоторого отрезка американского общественного мнения, – который может быть разбит по профессиям, по социальному положению, возрасту и т. д. Это отношение не остается, вероятно, без влияния на последующую редакционную политику журнала.