Меня зовут Мартин - Август Северн

одним старым обществом. Ну и, наконец, показать тебя, чтобы некоторые Силы тобой заинтересовались.

— Вы член Организации? В неё входят Микош и Доктор?

— Да. История долгая и тебе будет мало пользы от полученной о нашей Организации информации. Когда вступишь в Игру, можешь любого из нас расспросить, а пока не нужно нести такой груз (любая информация оставляет след, тебе пока лучше оставаться «чистым»). Задай другой вопрос.

— Инквизитор?

— А тебя не удержать в рамках. — Рассмеялся Лапоть и открыл глаза. — Говорю только за себя. Я Великий Инквизитор, — настала моя очередь застыть от удивления, — нашей Организации. Такая уж мне выпала доля по способностям и умению. В каждом «объединении» людей, сущностей есть травники, судьи, палачи, инквизиторы. Инквизитор — слово, запачканное временем. Каждый век вкладывает в него свои значения, но способы и работа одни и те же — задавать вопросы, слушать ответы.

— Просто слушать? — я не смог скрыть грустную усмешку от ассоциации со словом «инквизиция»: пытки, допросы, казни, костры.

— Важен результат. — Пожал плечами Лапоть. — Как будет действовать человек в определённой ситуации. Не переметнётся ли он на противоположную сторону. У Организации интересы по всему Миру. Мы строим определённую реальность для людей будущего. Нам неинтересны игры в высших сферах и нас принимают в счёт. Уважения мы добились, как и веса в политике. Старым общинам приходится потесниться на арене влияния.

Мне было мало интересны способы и цели Организации. Больше всего меня беспокоила моя судьба, моё будущее. Едой я уже пресытился. Новой информации не жаждал. Меня начинало клонить в сон.

— Человека, не вовлечённого в Идею, беспокоит его судьба, его будущее. — Как будто прочитал мои мысли Лапоть (что немного встряхнуло меня, отогнало дремоту). — Время на исходе, скоро приедет машина, заберёт тебя. Твоё будущее предопределено — это Швейцария. Вопрос только в том, чем ты там будешь заниматься?

— Учится, работать. — Мой интерес начинал улетучиваться.

— Сейчас у тебя наступает время, когда ты начнёшь открывать в себе новые способности. Рекомендую проконсультироваться с твоим наставником. А от себя могу дать простой совет — не пытайся протащить верблюда через игольное ушко.

— Что? А при чём здесь Евангелие?

Глава 10

— Хватит проводить эксперименты над мальчиком. — Рина была очень недовольна моим состоянием при передаче моего тела с рук на руки. — Ты как себя ощущаешь? — Внимательный взгляд Рины пробежался по мне, как пальцы незрячего. — Ну-ка выходи на свет. — Меня потащили в центр комнаты.

— И тебе здравствовать, Травница. — Лапоть без приглашения зашёл в квартиру, закрыл дверь на все замки.

Пока Лапоть занимал собой всё пространство в прихожей, Рина поставила меня в центре комнаты, которая, скорее всего, была её спальней. Моему беглому взгляду предстал «суровый» порядок девичьей «кельи»: красиво заправленная кровать; аккуратно расставленные фигурки на комоде; опрятность и чистота, нерушимая в присутствии её хозяйки. Рина положила правую ладонь на мою макушку, левую в область солнечного сплетения.

— Вдохни и закрой глаза. — После выполненной команды меня принялись вращать вокруг собственной оси (правая рука девушки по-прежнему была на моей макушке). — Стоп. Садись на выдохе, на пол. — Маленькая, жёсткая ладонь Рины упёрлась в мою грудь. Моё тело, как спущенный воздушный шарик, плавно опустилось на пол, выпуская оставшийся воздух. — Как придёшь в себя, присоединяйся к нам.

Теперь, когда ось мироздания (Рина) оставила меня наедине с Миром, он продолжал вращаться вместо меня. Аккуратно, стараясь не раскрутить его ещё сильнее, мне пришлось начать вдох, пока мои лёгкие совсем не забыли предназначенную им природой функцию. В этом кружении реальности ещё проступали нити Первого и Третьего (моя растроенность сознания), алели нити красного круга на куске земли в центре пола комнаты, весёлый звон черепков в мешочке, убранном Лаптем в карман его пиджака, голоса Рины и Лаптя, обсуждающих в соседней комнате перспективы моего будущего. Мир был не против моего вдоха (даже чуть замедлил своё вращение). Пора было рискнуть и начать выдыхать самостоятельно (оставалось только вспомнить, как это делается).

Постепенно цикл за циклом Мир успокоился, скрылся в складках моего сознания. Как попрятанные по карманам конфеты, перестали будоражить моё внимание потоки энергий, протекающие через моё тело (сознание Первого), отзывчивость Мира на моё внимание (как ластящаяся кошка), радость осознания моего присутствия в Мире реальных вещей (Третий?), способность вдыхать жизнь в любую палку, камень, придавая совсем не свойственные им образы.

Образы убегали и путали моё сознание. Достоверными (согласно моей памяти) были запахи, а потом и звуки. Пахло Риной, её комнатой, благовониями с вплетениями пряных трав. Голоса в соседней комнате. Настроившись на них, собрался, потянулся к знакомым тембрам голоса Рины. Опёрся на знакомые обертона Лаптева, вытянул себя в реальность. К моему телу постепенно возвращалась способность к ощущениям: затёкшие ноги, текстура ковра под моей пятой точкой и ладонями. Опереться руками и подняться на ноги, было моим первым порывом, но пока рано. Я сидел и слушал приглушённые голоса, рассматривая их как сплетение вибраций, складывающейся в разноцветный узор слов, сплетавшихся в ковёр, рисунок которого передавал смысл их беседы. Сознание подстроилось под моё восприятие и слова, еле слышимые через закрытые двери, стали обретать смысл через узоры, ассоциации и образы.

— Ты знаешь расклад. — Голос Рины несёт усталость и безысходность. — Почему ты за эту форму жизни?

— Я с ним до конца. — Лаптев спокоен и непоколебим как скала.

— А когда его время выйдет, что ты будешь делать?

— Да, второго такого не будет. Надеюсь, что-то да останется.

«Про кого это они так спорят?» — начинаю поочерёдно напрягать мышцы (до боли и судорог), чтобы привести в чувство моё тело.

— Можешь объяснить свою преданность?

— Я разделил с ним его одиночество и увидел мир его глазами. Ты знаешь, что его дар — это страшное проклятье (на мой взгляд). Нести такое бремя не под силу человеку. Он делится им с людьми, которых считает способными изменить этот мир.

— По его лекалам и шаблонам.

— Возможно. Я ему не судья, только себе. Он очень давно обнаружил, что его дар, либо приживается в человеке и он становится особенным, подходящим партнёром для переделки мира, либо его разбивает паралич, одолевает кататония и прочие разновидности разделения тела и сознания.

— Паук впрыскивает свой яд. — Усмешка Рины — горька как хина.

— Не он выбрал себе это имя. Хотя оно ему понравилось. Человеческий разум слаб, а сознание подстраивается под определённые программы, концепции, идеалы. После первых попыток Он замкнулся в себе и общался только с Кляксой. — Лаптев резко прервал свой энтузиазм. — Сегодня мы встретились по другому