Сияние огненного опала - Хэран Элизабет

– Думаю, это и так очевидно, – сказала Эрин, раздосадованная тем, что ее щеки пылали, а «Клементина» была по-прежнему спокойной, и не видно было, что она чего-то стыдилась.

– Простите, но я не понимаю.

Кэрол-Энн не сомневалась, что Джонатан не рассказывал Эрин о ее прежнем ремесле. Но Эрин и ее дядя работали в Кубер-Педи, поэтому могли и так знать об этом. И все равно она не понимала, какое дело Эрин до ее дружбы с Джонатаном.

– Джонатан хороший человек, мисс… – Эрин не знала, как обращаться к этой женщине.

– Мисс Уотсон, Кэрол-Энн Уотсон. Я очень хорошо понимаю, какой Джонатан приятный и дружелюбный.

Про себя Кэрол-Энн подумала, что у Эрин высокомерный лондонский акцент и соответствующее поведение, и ей было непонятно, почему эта гордячка так нравилась Джонатану.

Эрин надменно вскинула голову.

– Теперь вы называете себя не Клементина, а Кэрол-Энн, но это ничего не меняет. Все равно вы… вы женщина, предлагающая себя мужчинам за деньги, – тихо сказала она. – И поэтому вы не годитесь в подруги Джонатану.

– Какое ваше дело, мисс Форсайт? – спокойно спросила Кэрол-Энн.

Еще недавно такое замечание, пожалуй, расстроило бы ее не на шутку, но дружба и приветливый тон Джонатана, а также то, что она сумела изменить свою жизнь, совершили чудо. Она стала уверенной в себе и сильной.

– Джонатан мой дорогой друг, и я не хочу, чтобы кто-то злоупотреблял его добротой, – проговорила Эрин и внезапно поняла, что она вынуждена оправдываться. Она сознавала, что ведет себя очень грубо, совсем не так, как всегда, но ничего не могла с собой поделать.

Кэрол-Энн даже растерялась от удивления.

– Вы считаете, что я как-то злоупотребляю его дружбой?

– Джонатан необычайно отзывчивый, поэтому я допускаю, что он вас жалеет. Иначе зачем бы он пригласил такую, как вы, в ресторан?

– У Джонатана вообще нет причины меня жалеть, – возразила Кэрол-Энн. – И если вы в самом деле знаете его так хорошо, как утверждаете, тогда бы вы понимали, что он никогда никого не осуждает.

Неужели Кэрол-Энн намекала, что лучше подходит Джонатану, чем Эрин?

– Это одно из его качеств, которыми я восхищаюсь, – добавила Кэрол-Энн. – А вам, мисс Форсайт, нужно всерьез задать себе один вопрос.

Эрин чувствовала себя все хуже и хуже, и ей это не нравилось.

– Какой вопрос? – язвительно поинтересовалась она.

– Джонатан для вас действительно только хороший друг и все?

– Что вы хотите этим сказать?

– Вероятно, вы влюбились в него, мисс Форсайт? И ваша так называемая забота о нем всего лишь ревность? Вы ревнуете его ко мне, потому что он дружит со мной?

Эрин онемела от неожиданности. Ведь она только что швыряла обвинения в лицо этой особы и совсем не была готова к ее ответным действиям.

– Я прекрасно понимаю, какой это человек, – продолжала Кэрол-Энн. – Добрый и деликатный, с замечательным чувством юмора. Он внимательный к чувствам других людей, и для мужчины это замечательное качество. – Ее покойный муж тоже был добрым и деликатным. Кроме Джонатана, она больше не встречала таких мужчин. – Кроме того, он самый привлекательный мужчина, каких я видела в жизни, но совершенно этого не сознает, и это тоже очень мило. Влюбиться в него очень легко, и я уверена, что вы тоже это знаете.

Эрин была в полном смятении.

– Ну… разумеется, я не влюблена в него. Джонатан замечательный человек, но… но он был… барменом, – вырвалось у нее. – Я никогда не ходила в ресторан с барменом…

Кэрол-Энн взглянула на Эрин так, словно та сказала нечто отвратительное.

– Давайте посмотрим, правильно ли я вас поняла, мисс Форсайт. Я недостаточно хороша для Джонатана, а он недостаточно хорош для вас?

До сознания Эрин дошло, что она сказала что-то ужасное.

– Так я… я имела в виду не это, – пробормотала она. – Просто он не тот тип мужчин, с которыми я встречалась в Лондоне. И я не считала возможным…

– Значит, вы сказали, что бармены – не ваш уровень?

Эрин густо покраснела, когда поняла смысл сказанного ею.

– Нет, не приписывайте мне то, чего я не говорила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Именно эти слова вы и произнесли, – сказала Кэрол-Энн с явным отвращением. – И я охотно с ними соглашусь. Раз он стоит ниже вашего социального уровня, вы должны еще хорошенько подумать, стоит ли вам вмешиваться в его личную жизнь.

С этими словами она повернулась и пошла прочь.

Эрин, остолбенев, глядела вслед Кэрол-Энн. Да, в самом деле, зачем она вмешивается? Джонатан взрослый мужчина, способный сам принимать решения. Она не могла отрицать, что ей не нравилось, когда он общался с такими, как Кэрол-Энн. Но кто дал ей право нападать на эту женщину? Эрин стало стыдно, ужасно стыдно. Досадуя на себя, она направилась домой.

Эрин и Джонатан завтракали на передней веранде. Они снова говорили об угрозах Бояна и сошлись на том, что сейчас как никогда важно найти родных Марли и отдать им девочку, чтобы она оказалась под их защитой.

Эрин провела бессонную ночь. В ее памяти засели слова Кэрол-Энн. Да-да, она готова признать, что Джонатан ей очень симпатичен, но влюблена ли она в него? Снова влюбиться? Нет, она не могла себе это позволить, ведь однажды влюбленность уже разбила ее сердце. Но больше всего ее останавливало то, что она не могла показаться на людях с бывшим барменом и теперешним старателем. Мысль эта была нелепой, те немногие мужчины, с которыми она встречалась до помолвки с Энди, были либо из бизнеса, либо художниками. Ей не хотелось считать себя снобом, отягощенным классовыми условностями, но она невольно признавала, что у окружающих возникало такое впечатление. За завтраком она хотела набраться храбрости и завести речь о мисс Уотсон. Но, поскольку беседа с самой мисс Уотсон прошла так неудачно, Эрин побоялась вновь затрагивать эту тему.

К дому подъехал автомобиль. Из него вышли констебль Спендер и Джирра Матари.

– Джирра вернулся вчера вечером. Теперь он может показать вам дорогу к аборигенам, родственникам Марли, – сухо сообщал Уилл. Его рассердило, что Эрин и Джонатан сидели на веранде и о чем-то мирно беседовали.

– Прямо сейчас?

Джонатан ждал этого момента, но теперь, когда он наступил, его снова разрывали сомнения. В тревоге за безопасность Марли он провел бессонную ночь; его беспокоило и душевное состояние девочки.

– Из надежных источников мне известно, что Боян еще не уехал из города, – предупредил его Уилл, радуясь в душе, что он уберет с дороги своего соперника.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил Джонатан. – По-моему, он полон решимости отыскать свой опал и не сомневается, что я знаю, где он находится.

Уилл бросил взгляд на Эрин.

– Ваше присутствие, Джонатан, подвергает опасности Эрин и ее дядю, – напомнил он.

– Это несправедливо, Уилл, – заявила Эрин. – Джонатан в этом не виноват.

– Он прав, Эрин, – сказал Джонатан и виновато посмотрел на констебля.

– Нам пора идти, – сказал Джирра; ему хотелось как можно скорее отправиться в путь.

Джонатан вскочил.

– Сейчас я соберу вещи Марли, – сказал он.

– Я пойду с вами, – решительно заявила Эрин. Ей не хотелось оставлять Джонатана одного в такой печальный момент, как прощание с Марли.

– По-моему, вы напрасно так решили, – запротестовал Уилл. – Идти придется несколько часов.

– Если Марли это выдержит, то я выдержу тоже, – ответила Эрин.

– Вы уверены в этом? – спросил Джонатан.

Теперь его снова беспокоили мысли о том, как они встретятся с родными Марли. Конечно, девочка будет в смятении. Да и он сам с ужасом ожидал того, что им предстояло пережить.

– Уверена, – решительно заявила Эрин. Никто и ничто не помешает ей осуществить задуманное.

Джонатан, Эрин и Марли следовали за Джирра Матари по высохшему руслу речки Тодд. Джирра с удовольствием шагал под палящим солнцем, но Джонатан настоял, чтобы они шли по краю русла, в тени раскидистых фикусов. Кроме пронзительных криков попугаев, шорох их шагов был единственным звуком, который они слышали. Пару раз они видели на берегу лагеря аборигенов. Джирра приветствовал их, но не останавливался и не разговаривал.