Одиссея Варяга - Александр Чернов

Составленный на этих основаниях ответ нашего правительства, как известно, не удовлетворил Японию, и в октябре 1903 г. она представила второй проект соглашения, рассмотрение которого, по Высочайшему повелению, опять было поручено Алексееву, с указанием установить примирительную формулу, "отнюдь не отказываясь от основных наших требований".

5 ноября 1903 г. Алексеев представил министру иностранных дел второй проект соглашения, указав, что "необходимо теперь же остановиться на тех последствиях, которые могут произойти, в случае отказа Японии принять наш проект".

Основываясь на энергичной деятельности Японии в Пекине и Сеуле, направленной против России при сочувствии и поддержке Англии и Америки, а также принимая в расчет непрекращающиеся приготовления Японии к усилению ее боевой готовности, Алексеев высказывал предположение, что непринятие Японией наших предложений может сопровождаться не только занятием Кореи, как предполагалось прежде, но и обращением к нам по манчжурскому вопросу в согласии с Китаем.

В виду возможности такого исхода переговоров, он предлагал замедлить передачу нашего проекта, "дабы иметь время привести в исполнение некоторые уже начатые мероприятия, направленные к усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке, что, в свою очередь, окажет влияние на японскую притязательность". После некоторых изменений в СПб, проект был передан японскому правительству 20 ноября и, как предвидел Алексеев, не удовлетворил Японию, которая, не выжидая уже результатов дальнейших переговоров, перешла от слов к делу.

24 декабря 1903 года Алексеев телеграфировал в СПб о целом ряде мероприятий японцев, несомненно, свидетельствовавших об их намерениях занять Корею и установить над нею протекторат. Придавая этому готовившемуся событию, значение большой и серьезной опасности для нас в военном отношении, Алексеев, "не с целью вызвать вооруженное столкновение, а исключительно в видах необходимой самообороны", предлагал принять ряд предохранительных мер, направленных к поддержанию равновесия в стратегическом положении сторон, нарушаемом оккупацией Кореи: или,

– 1-е, объявить мобилизацию в войсках Дальнего Востока и Сибири, ввести в Манчжурии военное положение для удержания страны в спокойствии, обеспечения целости Китайско-Восточной ж.-д. и подготовки сосредоточения войск и занять войсками нижнее течение Ялу; или,

– 2-ое, довести до военного состава и начать перевозку в Иркутск 2-х армейских корпусов, предназначенных для усиления войск Дальнего Востока, одновременно с тем принять меры по подготовке мобилизации остальных подкреплений и объявить на военном положении Манчжурию и приморские крепости (Порт-Артур и Владивосток) для немедленного приведения последних в полную боевую готовность. В ответ на эти предложения, Алексеев получил 30 декабря 1903 года через Военного министра следующие указания: с началом высадки японцев в Корее объявить Порт-Артур и Владивосток на военном положении; приготовиться к мобилизации и приготовить к выдвижению на корейскую границу отряды для прикрытая сосредоточения наших войск в Южной Манчжурии.

Вместе с тем ему указывалось принять все меры к тому, чтобы на корейской границе не произошло каких-либо столкновений, которые могли бы сделать войну неизбежной. В целях во что бы то ни стало избежать разрыва с Японией, в СПб решено было "насколько возможно продолжать обмен взглядов с токийским кабинетом", и посему через Алексеева отправлен был в Токио третий по счету наш проект соглашения с Японией. Ознакомившись с ним, Алексеев тотчас же, 20 января 1904 года, телеграфировал: "непрекращающиеся военные приготовления Японии достигли уже почти крайнего предела, составляя для нас прямую угрозу", и потому "принятие самых решительных мер с нашей стороны для усиления боевой готовности войск на Дальнем Востоке не только необходимо в целях самообороны, но, может быть, послужить последним средством избежать войны, внушая Японии опасения за благоприятный для нее исход столкновения".

Поэтому он полагал необходимым тотчас же объявить мобилизацию войск на Дальнем Востоке и в Сибири, подвезти войска к району сосредоточения и решительными действиями нашего флота воспротивиться высадке японских войск в Чемульпо.

В ожидании ответа на эти насущные запросы Алексеев вывел порт-артурскую эскадру на внешний рейд практически в полном составе, дабы по получения согласия Петербурга на свои предложения, не теряя ни минуты двинуть флот наш к берегам Кореи.

24-го января им была получена из Министерства Иностранных Дел депеша лишь с извещением о разрыве дипломатических сношений с Японией. Не содержа никаких практических, реальных указаний, как надлежит трактовать этот факт, и что следует делать, депеша говорила лишь о том, что ответственность за последствия, которые могут произойти от перерыва дипломатических сношений, остается на Японии.

25 числа он получил, наконец, краткую информацию из военного Министерства, что… ответ на его предложения будет дан в течение суток! Поэтому вице-адмиралу Старку было дано устное указание иметь эскадру полностью готовой к выходу к Чемульпо немедленно по получении приказа от наместника. В этом и кроется причина запрета штабом эскадры на постоновку противоторпедных сетей кораблями в трагическую ночь начала войны, повлекшего столь печальные последствия.

Ожидавшийся ответ адмирал Алексеев получил из СПб лишь 27 января, когда японцы начали уже военный действия и бомбардировали Порт-Артур! Причем он вновь был составлен столь расплывчато и не определенно, что его положения можно было трактовать как, с одной стороны, перекладывание на плечи Наместника бремени окончательного решения, так и с другой, желательности избежать международной ответственности за инициативу открытия враждебных действий.

Оглядываясь назад становится очевидным, что имея в виду ясно выраженное Государем горячее желание Его "избавить Россию от ужасов войны", адмирал Алексеев лишен был возможности что-либо предпринять и должен был проявить крайнюю осторожность в своих действиях, чтобы посылкою эскадры к Корейским берегам не повести к вооруженному столкновению с Японией, которого в Петербурге избегали до самого последнего момента.

Такое отношение Алексеева к депеше министерства иностранных дел, полученной им 25 января, нашло себе затем подтверждение в правительственном сообщении о разрыве дипломатических сношений, успокоительно заявлявшем, что таковой не означает еще начала войны. В общем, роль Алексеева в ходе переговоров с Японией ограничилась лишь совещательным участием его в них и ролью передаточной инстанции дипломатических бумаг, которыми наше Министерство Иностранных Дел обменивалось с своим представителем в Токио и с токийским кабинетом.

По существу же, представления, сделанные Алексеевым в СПб, проникнуты были духом твердого, энергичного отпора притязаниям Японии на Манчжурию, деятельной военной подготовки к возможным с ее стороны агрессивным действиям, к захвату в них инициативы.

Вера в благоприятное "разрешение кризиса", царившая в Петербурге, сделала также то, что все мероприятия по усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке осуществлялись крайне экономно, не спеша, без сознания их крайней необходимости и неотложности.

Имея в виду неравенство в условиях мобилизации России и Японии и тревожное положение политических дел уже летом 1903 г., адмирал Алексеев считал необходимым иметь всегда под рукою не менее 50 тысяч войск и для этого сформировать новых 44 батальона пехоты, соответственно сему увеличить количество кавалерии и артиллерии, усилить гарнизон Порт-Артура, приблизить войска к району сосредоточения армии и придать им новую "стратегическую организацию".

Но на совещаниях, происходивших в Порт-Артyре в июне 1903г., под председательством Военного Министра, генерала Куропаткина, все эти пожелания подверглись сокращению: вместо 44 батальонов предположено было сформировать лишь 22, а формирование особого Квантунского армейского корпуса признано было и вовсе… ненужным! В октябре же 1903 года адмирала Алексееву предложено было отказаться от одного из 2-х армейских корпусов предназначенных к перевозке в Манчжурию в случае войны. А когда он на это не согласился, то число формируемых батальонов было сокращено с 22 до 18, формирование 9-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады предположено было сделать путем выделения батальонов из состава других Восточно-Сибирских стрелковых бригад, и отложено до весны 1904 года!

Сокращены были также испрашивавшиеся Алексеевым кредиты. Вместо 12 миллионов рублей единовременно и 17 миллионов в течение 6 лет, Особое Совещание под председательством графа Сольского признало более целесообразным "предусмотреть потребности военного ведомства лишь на ближайшее время"(!) и потому ассигновало на усиление обороны Дальнего Востока на истекавший 1903 и предстоящий 1904 годы сверхсметным кредитом – по 3 миллиона рублей, а на 1905 год – 6 миллионов рублей. Несмотря на все тревожные для мира признаки, Алексееву только в первых числах января 1904 года разрешено было расходовать этот 3-миллионный кредит…