Сыночек в награду. Подари мне любовь - Вероника Лесневская

уничтожит Каролину, а я не настолько жесток. Сам давно не заходил туда, чтобы не бередить раны. Ни разу после появления Евы там не был.

– Слушаюсь, – лихорадочно кивает Андрей, берет нетрезвую девчонку за руку, тащит за собой, но та спотыкается на каждом шагу. Вздохнув и выругавшись, парень поднимает ее на руки.

Вместе с Евой некоторое время напряженно смотрим им вслед, а потом, как по команде, поворачиваемся друг к другу и пересекаемся взглядами. Она осторожно подбрасывает сонного сыночка на руках, перехватывает его поудобнее и посылает мне вымученную улыбку. Удивительная женщина, даже в такой щепетильной ситуации пытается меня приободрить. Сама ведь дико устала и нанервничалась за этот проклятый день.

– Твоя родственница – это ее сестра, да? – аккуратно интересуется. Киваю, не обронив ни слова. – А годовщина… – вновь киваю, не позволяя ей договорить. – Извини, что мы помешали, – пожимает плечами, обессиленно подается вперед, не выдерживая тяжести малыша.

Молча забираю у нее Владика. Несу в дом, по пути пытаясь погасить в себе разгорающуюся бурю. Внутри все клокочет, кипит, живет. И я не могу объяснить, в чем причина.

– Все в порядке, Ева, – я сам разрываю гнетущую тишину, когда мы оказываемся в их комнате на первом этаже. В сторону второго даже не смотрю. – Каролина проспится, и я завтра с ней поговорю. Не бери в голову, сосредоточься на сыне. Ты нужна ему, – говорю убедительно и деловито, будто сейчас я в роли босса и отдаю поручения. А сам быстро касаюсь лба ребенка, на ощупь определяя температуру. – Я помогу уговорить Владика принять лекарства и уложить его.

Опускаю мальчика на кровать, прикрываю дверь, чтобы отсечь нас от остального дома. От Каролины. От призрака жены, которую я все никак не могу отпустить.

Но сейчас окружаю себя невидимым куполом. Нас троих. Растворяюсь в заботе о малыше. Нахожусь рядом, несмотря на слабые протесты Евы. Договариваюсь с Владиком, и он послушно выпивает сироп. Почему-то в плохом самочувствии ребенок выбрал меня и всецело доверился. От осознания этого к буре в груди присоединяется жар.

Я не хочу уходить, словно потеряю нечто важное и опять отключусь от системы подачи жизненной энергии.

– Спокойной ночи, – Ева прогоняет меня намеками и кутается в безразмерную вязаную кофту. Выглядит в ней несуразно и просто, но при этом так уютно, что хочется ее обнять.

Скользнув взглядом по спящему Владику, что свернулся клубком под одеялом, как котенок, я направляюсь к выходу. Стараюсь не оглядываться по пути, чтобы не вернуться.

Поднимаюсь по лестнице, заглядываю к Каролине, которая отключилась прямо в одежде. Не соизволила кровать расстелить, так и улеглась поверх покрывала. А Андрей благоразумно решил ее не трогать, опасаясь моего гнева. Умчался домой, как только я его отпустил.

– Каролина у меня, Влад, – не здороваясь, отвечаю на входящий звонок от тестя. – Все нормально, завтра к тебе отправлю, сам с ней поговоришь.

– Извини, Тим, эта засранка наврала, что к подруге едет. Когда телефон отключила, я занервничал. Ты тоже не в сети был. Хорошо, я додумался Андрею позвонить, – обеспокоенно выпаливает Влад. – Начудила она там у тебя?

– Нет, – защищаю мелкую дуру на автомате. – Несильно, – добавляю после того, как тесть хмыкает с подозрением. – Я ограничу ей лимит на карте и сделаю запрос в банк, чтобы чеки обо всех ее расходах мне приходили. Каролина выходит из-под контроля. Упустили мы ее, – вздыхаю, потирая ноющий висок.

Приближаюсь к комнате Ольги и останавливаюсь. Нащупываю ключ над коробкой двери, оттряхиваю от паутины, вставляю в замочную скважину.

Щелчок – и переступаю порог своего личного ада. Здесь все нетронуто, будто время заморожено. И только слой пыли на мебели напоминает о том, что я в настоящем.

– Это я ее упустил. Ты не причем, – на фоне тарахтит голос Влада, а я делаю еще шаг. –Ты вообще не должен с нами возиться. Тебе пора строить свою жизнь, но ты никак не хочешь отпускать прошлое, – отчитывает меня.

Что-то аномальное продолжает происходить у меня внутри. Разразившаяся буря не стихает. Захлестнув сердце и мозг, разносит их на ошметки.

Я собираюсь вновь. По крупицам. И принимаю решение.

– Влад, помнишь, ты говорил, что у тебя в пристройке есть место и ты хочешь забрать у меня вещи Ольги, – проговариваю с трудом, медленно изучая комнату. Каждое слово резью отдает в горле, рикошетит в солнечное сплетение. И там исчезает без следа.

Вот и все.

– Хм, да, конечно, – шокировано тянет тесть. – Я завтра с Андреем приеду, мы вместе быстрее все соберем и увезем.

– Я за ночь уложу вещи в коробки. Сам, – выдавливаю из себя чуть слышно, с предательским хрипом.

Провожу пальцем по ее любимой вазе, отворачиваюсь.

– Уверен? Да не надо. Я справлюсь, а то вдруг ты передумаешь, пока будешь… – шумно, сбивчиво пыхтит в трубку Влад.

Ему не легче будет этим заниматься. Кроме того, я не хочу, чтобы Ева застала своеобразный «переезд». Лучше подготовлю все заранее, а рано утром спущу коробки и загружу в машину.

– Не передумаю, – отбросив пыльное покрывало, сажусь на край кровати.

– Ты все делаешь правильно, Тимур, я тебя не осуждаю. Наоборот, ты имеешь право жить дальше, – подбадривает меня Влад, но делает только хуже. – Она бы этого хотела…

Не дослушав, резко отрубаю телефон. Мне не нужна ничья жалость.

В последний раз окидываю пустым взглядом обстановку. Даю себе пару секунд. Чтобы попрощаться.

Глава 41

Ева

Тяжелая, беспокойная ночь. Тревога, поселившись в груди, беспощадно рвет душу на лоскутки.

Волнуюсь о сыне, через каждые полчаса касаясь пальцами его лба.

О Тимуре, который не спит.

Я видела, как горит свет на втором этаже, когда выходила на кухню за водой. Но подняться к нему так и не решилась. Замерла у лестницы, подняв голову и затаив дыхание. Вслушивалась в шорохи и глухие шаги наверху.

Наверное, простояла бы так целую вечность, но надрывный кашель Каролины, разрезавший гнетущую тишину, привел меня в чувства. Глупышка перебрала с горя и теперь мучается, в полной мере испытывая на себе последствия «взрослой жизни». Глубоко несчастная, одинокая девочка, пытающаяся привлечь к себе внимание, – такой она предстала сегодня.

О ней… я тоже беспокоюсь. Делаю шаг, собираясь проверить, как она, и помочь при необходимости. Но стоит